Перелом - Дик Фрэнсис

Вступление

Сложные отношения отца и сына занимают меня до такой степени, что это навело книжных обозревателей на размышления о моем личном опыте, высказывались даже предположения, что у меня было очень трудное детство. В связи с этим заявляю: на самом деле у меня был любящий, доброжелательный, преданный семье отец, который ценил женское общество и - вместе с матерью - воспитывал нас с братом в подобающей, но не бессмысленной строгости, абсолютно исключив наказания. Между отцом и мной никогда ни в чем не возникало затяжных обид и нерешаемых противоречий. У меня было счастливое детство, и я попытался дать такое же воспитание двоим моим сыновьям, вполне оправдавшим затраченные на них усилия: сейчас они уже зрелые люди.

Действительно, если бы мои собственные отцовско-сыновние связи в том или другом поколении были болезненными или напряженными, я не смог бы писать о них книги. Я их вообразил и только поэтому смог описать жестокость и деспотизм родителей по отношению к своим детям.

«Перелом» посвящен двум отцам, у каждого из них по сыну, и отношениям внутри всей четверки, когда один из отцов борется за полную власть над обоими сыновьями.

Это вечная тема, ее можно разукрашивать какими угодно подробностями и помещать в любой век, любую страну. Я решил, пусть будет здесь и сейчас, в Ньюмаркете, на фоне скачек, разукрасил сцену сломанной бандитами костью и дал им полную волю в их старании вторгнуться, завоевать и уничтожить солидные, уважаемые скаковые конюшни.

Рассказчик, Нейл Гриффон, один из сыновей. Он у меня занимается бизнесом, не скачками, при этом наделен нежной, тонко чувствующей душой - прямая противоположность откровенному злу в образе завоевателя. Гриффон одерживает верх над неприкрытой агрессией, отвечая вовсе не так, как от него ожидали, а разыскав запасной выход для разрешения дилеммы.

Подводные течения и скрытые мотивы борьбы отцов и детей захватили меня целиком во время работы над «Переломом», я чувствовал это даже на тех страницах, когда описывал действие, опасность и великолепных лошадей.

Глава 1

Они оба натянули тонкие резиновые маски. Одинаковые.

Я смотрел на два одинаково безликих лица с некоторым недоверием. Все же я не из тех, к кому за двадцать минут до полуночи являются субъекты в резиновых масках: какая им выгода? Мне тридцать четыре года, я обычный, трезво мыслящий деловой человек и в данный момент спокойно проверял книги отцовских конюшен для тренировки скаковых лошадей в Нью-маркете.

Круг света от настольной лампы освещал меня и работу, которой я занимался, а бледные лица-маски неясно перемещались вдоль почти черных панелей темной комнаты, как чуждые луны, надвигающиеся на солнце. Я вскинул глаза, едва услышав щелчок замка, а они уже были тут, призрачные фигуры, бесшумно вошедшие из холла большого дома; мелькнув силуэтом в слабом свете позади, они сразу исчезли на фоне панелей, когда закрыли за собой дверь. Без малейшего скрипа или шороха они двигались по натертому полу, во всем черном с головы до пят, кроме этих нечеловеческих лиц.

Я поднял телефонную трубку и набрал первую из трех девяток.

Один рванулся ко мне, взмахнул рукой и ударил по аппарату. Я успел дотронуться до девятки второй раз, а в третий это уже не удалось бы никому. Рука в черной перчатке, не проявляя излишней спешки, высвободила тяжелую полицейскую дубинку из-под обломков бывшей собственности министерства связи.

- И украсть нечего, - заметил я.

Второй приблизился к столу. Он остановился с дальней стороны лицом ко мне, глядя сверху вниз на кресло, в котором я все еще сидел. Достав револьвер без глушителя, он недрогнувшей рукой направил его мне в переносицу. Я мог заглянуть в ствол.

- Пойдешь с нами, - сказал он.

У него был какой-то плоский, невыразительный голос. Акцента я не определил, но не англичанин, точно.