Неужто свершилось и я догнал свою девочку? Я опять распахнул глаза. Она тревожно смотрела на меня и произносила звуки, которых я не мог понять. Может быть, в раю, куда ей надлежало попасть, говорят на таком вот райском языке? Но как же тогда понимать друг друга? Боже! Как она прекрасна, хотя и неимоверно чумаза! Неужели в раю не умываются?
- Глаза открыл! Наконец-то! А то я боялась, что ты как ударился головой об дерево, так глаза и разучился открывать. Все, кто головой об дерево ударяются, глаза закрывают. Некоторые навсегда. Вот в нашей деревне, где мы с мамой жили до того, как ее мертвяки забрали, дерево одному по голове ударило, так он больше не открыл глаз-то. Ну, это, может быть, потому, что дерево его ударило, а не он дерево? У тебя все наоборот. Это хорошо, что наоборот, потому что ты глаза открыл. Не надо было тебе дерево головой бить. Наверное, ты и не хотел, но так получилось. Ты уж больше так не делай. Если захочется дерево ударить, лучше палку возьми и ударь. Только осторожно, потому что дерево может само тебя ударить. А некоторые прыгают. Старайся, чтоб прыгунцы тебя не задели, - не только головы, но и костей не соберешь потом. А иногда они иголками тыкаются. Ты лучше деревья совсем не трогай.
- На… Нас… Настёна? - выдавил я из себя. - Ты как тут?
- Чо?.. Ты опять что-то непонятное говоришь. Ты назвал меня по имени или мне показалось? Когда так смотрят в глаза, то называют по имени. Только как-то странно ты сказал… Нас-с-с… Не, таких имен не бывает. Нава я, На-ва, - повторила она по слогам, тыча себя пальцем в грудь. Жест был понятен. Звук тоже.
Неужели в раю не только дают другой язык, но и имена меняют? Хотя… Какой-то смысл в этом есть: каков язык, таково мышление… А имя, кажется, имеет сакральный смысл и как-то сказывается на личности. Где-то я про это читал, но толком не помню… Странное имя - Нава, попробовал я его на мысленное звучание. Как-то слишком просто, не ощущается глубинных смыслов. То ли дело Настя: настежь… наст… настроение… настойчивость… Может, это оттого, что я здешнего языка не знаю? Потому и смыслы ускользают?
Ч-черт! - вдруг догадался я. Нехорошо в раю черта поминать, но в том-то и фишка, что не может это быть раем!.. Настеньке-то самое место в раю, а мне-то с какого бодуна там оказываться, да еще прямо из той клоаки, в которую я себя засунул после смерти дочери?! Да и прошлое мое артистическое буквально кишело грехами!.. Разве что я искупил их, вырастив Настёну? Но опять же растил во грехе эгоизма - для радости своей и духовной отрады… И не уберег в конце… Нет мне прощения!.. Или у здешней администрации своя логика?.. Ладно, разберемся, если живы будем… Хотя коли уже померли, то куда же дальше умирать?
- На-ва, - произнес я вслух по слогам.
- О! - обрадовалась девочка. - Понял! Значит, совсем не мертвяк! Нава я, Нава!.. А тебя-то как звать! Я - Нава, - опять потыкала она себя пальцем в грудь. - А ты? - уперлась она пальцем в мой живот.
Я понял вопрос, но с ужасом обнаружил, что не знаю на него ответа. Я не помнил собственного имени! Что-то вертелось на языке, но в слово не превращалось. Ох-хо-хо!.. Охохонюшки-хо-хо… Очень популярный прием "мыльных опер" - амнезия главного героя или всех по очереди. Уж века два методу - изучали в истории кино… Что за бред - "мыльная опера" в раю?!
Да, наверное, все это бред, и нет ни дочки, балаболящей без передыху невесть что на тарабарском наречии, ни этого грязного потолка над ее головой, по которому ползут какие-то насекомые (не могу взгляд сфокусировать, чтобы понять - какие. А может, это и не насекомые вовсе?). Нет ничего, кроме бреда, обычно случающегося после "р-р-р-ру-вз-з-з…", если не наступает полная тишина - кранты с нашлепкой. С крышкой гроба то есть или затычкой горшка с прахом.
Кто я?! - напряг я свою память, и наступили кранты. Не успел понять - с нашлепкой или без. Но если сейчас все это во мне крутится, значит, нашлепки не было. Просто отрубился.
* * *
Бу-бу-бу… Вя-вя-вя… Хрю-хрю-хрю… В темноту протиснулись звуки, но не членораздельно, а общим шматком. Понять я их, как и прежде, не мог, но не получалось и запомнить - ударялись в барабанные перепонки и отскакивали, не проникая в сознание.
И вдруг - щелчок: включилось! Не понимаю, но вполне даже членоразделяю и запоминаю.
- Ну, ты, Нава, плохо его выхаживаешь, коль не ходит он у тебя. Ладно - не ходит, а и глазами не зыркает, пузом не бурчит, есть не просит. А кто не просит есть, тот не жилец. Сразу было видно, что не жилец, чужак, а если совсем чужак, то у нас не жилец. Да и как он может быть жилец, если не жил у нас? Вот ты тоже чужая, но не такая чужая, мы в твоей деревне и раньше бывали, понимаем друг друга. Да и мужиков женили в вашу деревню. Вот и тебе муж был бы, если б ты его выходила. А если муж не ходит, какой из него муж? Хоть бы глазом зыркал…
- А он уже один раз зыркал, а потом перестал зыркать, - ответил девичий голос. - Может, я что не так сказала? Как спросила, как его зовут, он зыркать и перестал. У нас в деревне одного тоже деревом стукнуло, он глаза и закрыл.
- Да в твоей деревне все такие стукнутые, если своих женщин мертвякам отдали, - послышался мужской голос. - Нестукнутые женщин мертвякам не отдают, они мертвяков травобоем поливают. Боятся мертвяки травобоя… Твой-то травобоя не боится?
- Не боится, - ответил девичий голос.
- Тогда он не мертвяк.
- А кто тебе сказал, что мертвяк, - обиделся женский голос.
Слов я не разобрал, но обиду почувствовал. Это было интересно. И я открыл глаза.
- Зыркает! Зыркает! - радостно закричала девочка. Дочка?
- Но животом-то не бурчит, - проворчал заросший бородой, похожий на корявый дуб мужик. - Мужик должен животом бурчать. А если не бурчит, какой же он мужик?
- Так я ж ему одни соки травяные да ягодные через трубочку капала, не с чего бурчать.
Они бормотали надо мной, как врачи на консилиуме, не обращая внимания на больного. Я перекатывал глазные яблоки то на одного, то на другого, но все равно ничего не понимал.
- Зыркает, - подтвердил бородатый мужик с некоторым удивлением. - Может, и будет жить.
А я внимательно смотрел на девушку. Конечно, она девушка, а не девочка. Почти молодая женщина, как моя Настёна.
- Настёна? - позвал я.
- О, опять он меня неправильно называет! - попеняла девушка мужику.
Я и в этой фразе понял ее тон.
Что за мужик? Апостол? Кто там у них швейцаром на Вратах? Петр, что ли?.. А где же белые одежды? Одет мужик был во что-то несуразно-бесформенное буро-зеленого цвета, только слегка и почти условно прикрывающее срамные места. В животе его периодически отчетливо бурчало. Интересно, что у архангела в животе бурчать может? Или кто он там по должности? Никогда не мог разобраться в этой небесной бюрократии. Хотя, кажется, от "райской" гипотезы я отказался в прошлое просветление. Но другой-то пока нет. А цивилизованный человек без гипотезы происходящего, как без штанов и трусов на светском рауте типа присуждения "Оскара".
- Нава я! Говорила же, что Нава! Нет у нас таких имен, как Настёна. Я - Нава, мама моя, до того как ее мертвяки утащили, Тана была, подружка у меня Лава есть. А Настён у нас нет и сроду не было! Откуда ж в Лесу Настёнам взяться, когда они у нас испокон не водились? Далась тебе эта Настёна! Кто такая? И зачем тебе нужна Настёна, когда у тебя я есть? Вот выхожу тебя - и мужем мне будешь. В деревне без мужа плохо, а в Лесу и вовсе не выжить. В Лесу кого только нет, кто на бедную девушку позариться норовит: и уроды, и бандиты, и мертвяки, и рукоеды… Ой, лучше и не вспоминать, а то накличешь… Да и кто мне детей сделает? Правда, я еще не поняла, зачем мне дети и куда их девать, но все говорят, что без детей плохо. Старик говорит, что без детей запрещается, нельзя без детей. Ну, это мы с тобой еще сами посмотрим, когда я тебя выхожу.
Она заботливо приподняла мне голову и подложила под затылок что-то типа подушки, отчего я смог видеть не только потолок и склоненные надо мной лица, но и помещение, где находился. Только никакого помещения я не увидел, потому что все пространство было забито народом. Мужиками исключительно. Кроме Нас… тьфу… Навой она себя называет… Кроме Навы, ни одной женщины. А мужики все бородато-волосатые, обволошенные с головы до ног, как лешие.
Лешие?.. Хм… Леший же лыс как коленка. Как много коленок - его морда мне казалась временами именно многоколенчатой: лысина от лба до шеи - коленка, каждая щека - коленка (волосы на лице у него, похоже, никогда не росли), нос, высовывающийся между скулами-коленками, напоминал некий малоприличный мужской член, подбородок - тоже коленка. Жил Леший тоже как коленка - всегда норовил ближнему под зад дать для придания импульса. Вот же вспомнилось среди толпы волосатиков! Кто такой Леший?..