- Мне вовсе не интересно, как перемывают косточки посторонним детям. А наши вполне умеют постоять за себя сами.
Кажется, тотальное бесстрашие Гаянэ уже тогда было вполне зримым - и заразным, думает Алексей, уже почти засыпая на своём просторном ложе. Стоило чуть о нём забыть - и как раз тогда оказалось, что оно практически всеобъемлюще.
Да, вот именно. Всё бытие кардинально меняется, когда вырастают дети. Когда внезапно оказываются отчуждены от родителей и их влияния.
Я виноват. Я слишком старался обеспечивать жизнь семейных, прежде чем понял, что именно я обеспечиваю…
Всё тает в бессвязности картин. Куклы…
Готические - или готские? - игрушки - по всей комнате, общей для обоих детей. Откуда - Алек сначала не спрашивал: женское увлечение, значит, Гая. Явно от хорошего мастера. Не ряженые барби и катюши, хотя и похожи слегка. Тело, возможно, из стандартных заготовок, которых полно на здешнем рынке художеств, но головка и руки - авторской лепки. Наряды и обувь сделаны с невероятным тщанием. Крой одежды - прихотлив, точен и элегантен, как в цветущем средневековье, когда дорогие ткани раскраивали по индивидуальным лекалам и почти без лоскутов.
Да, думал Алексей, чуть отходя от сна измученным сознанием. Невероятно - ведь мне сейчас снилось как раз это. Гаянка и Зорик, растягивающие четырёхугольный кусок золотной парчи, шагреневой парчи, так, что сложные арабески на ней множатся до бесконечности. И говорят отцу:
- Вот видишь, а ты боялся, что на покров не хватит. Всего у нас в достатке: и материи, и площади, и души.
Площадь. Поскольку квартира была не очень велика, а ребятишки - они и есть ребятишки, спали оба тогда в два яруса: Зорикто вверху, Гаянэ - внизу. Подросши - норовили поменяться.
И, кажется, оба затаскивали своих кумиров в постель.
Как теперь Эрдэ - его самого.
Года через четыре, когда дочь заканчивала начальную школу, а сын подступался к девятому выпускному, их роли окончательно переменились. Гая выровнялась, похорошела, стала удивительной умницей. Одни пятёрки, редко - четвёрки, и то за нестандартность мысли. И за умственные выступления не к месту - перед учителями и старшеклассниками. Ни командного крика, ни увесистых кулаков по жизни не боялась - тоже следствие врождённой травмы? Ну и, конечно, малое спортивное светило: бег, плаванье, гимнастика. Не то чтобы очень блистала - соревноваться в тай-цзи и боевых искусствах отец запретил. Она выслушала спокойно, лишь потеребила кончик пепельной косы.
Но вот Зорикто решительно отказался переходить из школы в элитную гимназию.
- Там учат, папа. Совершенно чётким вещам. По чёткому плану, - объяснял он, потирая переносицу.
- А что тебе надо, как не это?
- Самому искать. Понимаешь, пап, основные культурные схемы я знаю. А когда теперь роюсь в художественном беспорядке, скажем так, удаётся подцепить неожиданные вещи, установить необычные связи. Так как-то.
В школьной математике с информатикой и прочих точных науках он по-прежнему шёл твёрдо, но звёзды с неба добывать отказывался.
Отец подозревал, что мальчишка попросту не хотел расставаться с сестрой даже на переменках, но когда поднимал вопрос перед своей женщиной, Эля только улыбалась, отводя глаза:
- Он упрям - это фамильное. Его деду тоже пришлось переламывать стереотипы: пастушонок в улусе - должность, конечно ответственная, но всё же…
Дочка не выступала в соревнованиях, но это не значило, что не ходила на тренировки. Приходилось давать деньги на костюмы из белоснежной парусины - росла неудержимо, руки-ноги мигом начинали торчать сверху и снизу. На инвентарь Алек не раскошеливался, настоял, чтобы брала напрокат, но откуда-то Гайка получила деньги на покупку двух бокэнов, дорогих, из крепкого дуба. Ими усердно обучалась владеть - похоже это было на грациозный танец, завораживало. Но когда по нечаянности, слегка бахвалясь, зацепила за коридорный светильник и разбила его вдребезги, Алек прямо остервенел:
- Голову бы тебе разбить этой шашкой, - крикнул.
Ну да. Как японский городовой - наследнику престола.
В гневе выхватил бокэн - и через подставленное колено. Не получилось, хрупкость и гибкость не как у стали.
От ушиба опомнился, охолонул немного. Даже извинения зачем-то попросил.
Но на всю жизнь запомнил, каким жёстким и светлым, будто выцветшим, стал на мгновение взгляд родной кровинушки…
После того случая квартира стала конкретно тесна Алексею в плечах. Некое напряжение пространства, которое всё увеличивалось.
В гостиной - авторские реплики деда Зорикто выступают изо всех стен. Возможно, и оригиналы. Полотна и картонки с мутными названиями: сухая бестравная степь поименована морем, овечье стадо - прятками, ненормальная ухмылка длиннолицей бурятки - Моной Лизой. Действующие модели холодного оружия на коврах детской комнаты почти касаются кукольных голов. Как выяснилось в ходе расследования, бокэны и прочее обеспечивал сестре Зорик: это он сам "строил" готических барышень, лепил им выражение лиц, шил платьица и башмачки на миниатюрной и мощной швейной машинке - подарке матери. А потом продавал большую часть через виртуальные лавочки. Говорил, встречались с покупателями по пути в школу или из неё - другого времени не находилось.
- Не годится парню в куклы играть, - возмутился отец
- Это для Зорика не игра, - возразила Эля.
- Тогда что - скажете, призвание?
Вежливая форма глагола означала лишь то, что Ирина тоже присутствовала при беседе.
- Отчего же нет, - ответила она вместо Эли. - Старший Зорикто ведь рисовал костюмы для фильма о Чингисхане.
- Наш ведь хотел идти по технологиям, - удивился Алек.
- Так, как Зорикто владеет компьютером, мало кто может, - проговорила жена. - Тебе этого мало для чести?
Странно, как она меня в своё время очаровала, думал потом Алексей. Атака феромонов, что ли? Говорят, через три года оба партнёра получают команду: погуляли, мол, родили ребят, теперь меняйтесь парами, как в танце. Природа требует разнообразия плодов. А у Эльки и детей-то больше не нарождалось, иссякла. Эти, что уже были, слушали её открыв рот. Прежнего влияния на мужа давно не имела: погрязла, как выражался, в посторонних занятиях, чуть постарела. Стала носить небольшие очочки, что придавало лицу уютный вид: почти старушка. Единственно, что оправдывало Элины учёные потуги - через неё в мужнин поднадзорный НИИ прошёл крупный заказ на волоконную оптику, лазерную аппаратуру и универсальные чипы.
Еду по-прежнему готовила верная Ириша.
С ней тоже получилось непонятное.
Однажды, застав её дома одну и весело потребовав кормёжки, Алексей тихонько подобрался к подруге дома и чуть приобнял за спину. Спина тотчас окаменела. Ну и с чего это? Он же почти родственник. И вообще - тоже мне недотрога, чего там ласкать? Ни стати, ни масти, ни под седло, ни в упряжку. Только глаза что блюдца с черничным сиропом.
Однако в тот же вечер Ирина заявила Эле:
- Дети уже самостоятельные, а я мало гожусь в кухарки. Следить за учением тоже смысла нет. И вообще меня давно приглашают в дочерний офис. Пожалуйста, дайте расчёт, Эрденэ Зориктовна.
Не "Алексей", однако.
- Что же, - сказал он спокойно. - Вы нам много времени отдали, Ирина…
- Владимировна, - добавила.
- Ирина Владимировна. Ту наполовину мифическую защиту мы и сами сумеем теперь обеспечить.
Ирина глянула не него прямо как на дауна:
- Вы ведь не знаете, Алексей Игоревич, кого и от чего понадобится оберегать. Хотя… Ладно.
- Не беспокойтесь, ма Ирэн, - добавил Зорик, когда подавал той пальто в коридоре. - Я помогу маме, не напрасно рядом с вами у плиты торчал и лазил в инет за кулинарными рецептами.
Отцу послышался в этом вызов - правда, очень тихий. Умеешь ты, как же. То-то я однажды дивился твоему фирменному супцу из чая на молоке, с маслом, мукой, солью, перцем, гвоздикой и мускатными орешками.
Разместились после всего не без удобства: комнату домработницы по настоянию отца отдали Гаянке, не годится ей спать рядом с парнем, хоть и родня, ближе которой нету. Двенадцатый год, главная перемена не за горами. Сам Алексей чётко помнил, как их, пятиклассников, развели на две группы и предупредили: мальчишек - о поллюциях, девочек… сам бы не догадался, товарищи просветили.
Из бывшей детской Алексей затащил к себе софу с подушкой - ту самую, где были куклы, - и ковёр: собирался отныне спать в кабинете отдельно от благоверной. Артритным коленом в стенку - а чтобы не холодило его, так не совсем в пустую и голую. Вот ещё бы пару дуэльных пистолетов на ковёр повесить, - холостых, разумеется. Главный советский шик. Старомодная основательность коренной обстановки и без того вписывалась в любовную реставрацию атмосферы детства: огромный письменный стол с многоящичными тумбами, полными всякой интересной чепухой, неповоротливое мягкое кресло, лампа под зелёным абажуром "как у Льва Толстого". Тёмное книжное единообразие на стенах: полки укомплектованы по цвету и ранжиру.
Через некоторое время он понял, что теперь квартира окончательно поделилась на зоны. Насчёт кабинета - ясное дело. По поводу главного "зала", где обосновалась супруга, чтобы печатать и экспериментировать на коленке в отсутствие всякого присутствия, - тоже. Картины, сервант, овальный стол со стульями, в глухом углу за высокой ширмой - ортопедический матрас, брошенный прямо на пол, парта с горизонтальной крышкой, захламленная письменными принадлежностями, разнообразным инструментарием и зачем-то снабжённая вытяжным шкафом, электрочайник, китайская чашка из фиолетовой глины. Четыре двери в трёх разных углах: одна в коридор, одна в кабинет, две - к молодёжи. Всё.