- Обижаете, сеньор Пераль! В любой момент!
- Благодарю вас, друзья мои! В случае необходимости вы будете первыми, к кому я обращусь за содействием. Итак, сеньор Монтелье, - драматург наклонился к режиссеру близко-близко, едва не упершись лбом в лоб телепата. Казалось, "el Monstruo de Naturaleza" желал перекачать мысли собеседнику напрямую, кратчайшим путем, - вы прилетели на Террафиму, чтобы уговорить меня продать вам жизнь моего сына. Дьявольское искушение, право слово! Вы - сам сатана, приятель! И знаете, что? Я согласен! Но при одном условии…
Монтелье отстранился:
- Я весь внимание.
- Финал, - сказал Луис Пераль. - Никаких трагедий, ясно? Кто бы ни писал, кто бы потом ни ставил - никаких трагедий. Финал я напишу лично. И вы скорее лопнете, чем измените в нем хотя бы запятую!
- Допустим, - кивнул Монтелье.
- Мы зафиксируем наш уговор в контракте? Я настаиваю.
- Допустим. Но что, если судьба распорядится иначе?
- Судьба?
Луис Пераль взялся за кружку, как за шпагу:
- Кто она, ваша судьба? - белое руно волос драматурга стояло дыбом. Так встает шерсть у волка на загривке. - Продюсер? Директор театра?! Бог из машины?! Повторяю: финал я напишу сам, и черт ее дери, вашу судьбу!
- Суеверие? - спросил Монтелье.
- Если угодно.
- Мы, шуты… - начал было режиссер.
Замолчав, он потянулся за вином. Больше всего на свете Монтелье сейчас хотелось узнать, о чем думает Пераль-старший. Закон удерживал телепата в рамках приличий, закон и этика, и самодисциплина, годами упражнений превращенная в сталь. Но был миг, когда Монтелье едва не плюнул на все ограничения.
Был и прошел.
Часть 1
Китта
Глава первая
Одна девушка и миллион проблем
I
Колесницы судьбы
(совсем недавно)
За два года нелегальных перевозок коллант, в котором летал Гиль Фриш, совершил пятьдесят три рабочих рейса. Сбой случился лишь однажды: пассажира не удалось вытащить в большое тело. Редчайший случай, как выяснилось позже. Врожденная невосприимчивость к пси-воздействиям; вероятность - один на миллион триста семьдесят тысяч. Пассажир не пострадал, аванс был возвращен с глубочайшими извинениями, а патрон изыскал другой способ тайно переправить клиента в пункт назначения.
О последнем Гилю Фришу, понятное дело, никто не докладывал. Но Гиль и так знал: у патрона всегда имеется запасной план. Не в правилах Луки Шармаля терять клиентов и портить себе деловую репутацию. Фриш умел добывать информацию косвенными путями, не привлекая внимания, и вскоре отыскал подтверждения своим расчетам. Зачем? Интересно, ответил бы гематр, если бы захотел отвечать. Вы, инорасцы, полагаете, что такая мотивация - нонсенс для нашей расы?
Вы ошибаетесь.
Единственный шанс на миллион триста семьдесят тысяч - вероятность не нулевая. Рано или поздно подобный конфуз должен был с кем-нибудь стрястись. Почему бы и не с коллантом Фриша? Отставной следователь отнесся к происшествию философски. В его жизни не первый раз происходили маловероятные события. Закон вероятностного распределения вероятностей, вторая функциональная производная событийного ряда. Область статистических закономерностей, любопытная с точки зрения теории, но бесполезная для практических расчетов.
Гиль Фриш родился практиком.
"Все предусмотреть невозможно", - подумал он, выйдя в волну, за десятую долю секунды до того, как страх накрыл его снежной лавиной, догнавшей беднягу-лыжника на коварном склоне.
Страх - это нормально. Его испытывают все, гематры - не исключение. Главное, чтобы страх не перерос в панику. Для колланта паника губительна. Панический пси-резонанс способен разорвать коллективное волновое тело, превратить в лохмотья, бессмысленный рой вспышек и мерцаний, и тогда не выживет никто. Гиля, а с ним и весь коллант, спасло гематрийское умение переводить сознание в многопотоковый режим. Пока некую часть разделившегося сознания Фриша терзал страх, остальные части хладнокровно занимались делом: наблюдали, анализировали и старались погасить опасную вибрацию лучевой паутины - аналога нервной системы - что связывала коллант воедино. Гиль даже успел порадоваться: остальные не знали того, что было известно ему. Иначе паника девятым валом захлестнула бы маленький отряд, уничтожив их с вероятностью девяносто две целых и семь десятых процента. Правильно, отметил мар Фриш. Правильно я не стал делиться информацией с коллегами.
Тем не менее, опасность распада сохранялась.
* * *
- Где мы?
Их было десять.
- Куда нас занесло? Тут рос лес. Где он?
Не девять - восьмерка коллантариев плюс пассажир - а десять!
- Туча! За нами гналась туча! Где она?
Лошади шли неуверенным тряским шагом. Животные никак не могли решить: сорваться на рысь или встать, как вкопанные? Лошади были растеряны не меньше всадников.
- Мы оторвались? Почему вы молчите, сеньоры?
Вокруг простиралась кочковатая степь. Серая и унылая, как жизнь клерка в провинциальном офисе, ближе к горизонту степь желтела, превращаясь в пустыню. Скрашивали пейзаж редкие угольно-черные утесы. Они торчали из земли на манер драконьих клыков, если вообразить клыки в виде голографических негативов.
Ни леса, ни тучи.
- Что случилось?!
Рассудку, вынырнувшему из-под шелухи, открывалась иная картина - мерцающий кокон колланта плыл в космосе, уходя от ближайшей планеты и центрального светила к окраинам системы. Плеск гравитационных волн глох, потоки частиц редели и истончались. Впереди, подсвеченный гамма-квантами, проступал пояс астероидов.
- Диего! Где Диего?! Сеньор, кто вы?
- Кто она такая?!
- Это вы кто такой?! Откуда вы взялись?
- Наглая девчонка!
- Хам! Жирный скот! Где мой Диего?!
- Кто она, драть вас всех на плацу!
От яростного рыка генерал-президента конь встал на дыбы, едва не сбросив седока. Грузный диктатор чудом удержался в седле. Под шелухой он был облачен в лазоревый мундир с эполетами и аксельбантами. Грудь украшали звезды орденов, усыпанных бриллиантами. На боку висел длиннющий палаш с рукоятью из платины.
Генерал-президенту никто не ответил. Отряд остановился, всадники сбились в кучу. Лошади рыли копытами сухую почву, ветер уносил прочь облачка пыли. Лица коллантариев - хмурые, растерянные, испуганные - были обращены к Энкарне де Кастельбро. Лишь яйцеголовый астланин улыбался, словно ждал этой встречи.
- Где…
- Какого…
- Заткнитесь, ваше превосходительство!
Спурий Децим Пробус не мог, не имел права показать остальным, что боится. Связующий центр колланта, помпилианец вел себя, как ни в чем не бывало, и один дьявол знал, чего ему это стоило. Генерал-президент побагровел, поперхнулся: казалось, пассажира вот-вот хватит удар.
- Это вы мне?!
- Вам, золотце! У вас проблемы со слухом?
Диктатор открыл рот и - о чудо! - заткнулся, как велели.
- Деточка! - звенящим тоном продолжил Пробус. - Сначала ответьте, как вы здесь оказались?!
Энкарна де Кастельбро воззрилась на помпилианца:
- Я?! - недоумение девушки было высшей пробы. - Вы шутите? Шутите, да?! Мы взлетели с Террафимы - вы, я, Диего…
Недоумение сменилось ужасом:
- О боже! Туча! Я помню!
- Не отвлекайтесь!
- Диего! Где он?!
Она бросила свою кобылу вперед, к Пробусу, намереваясь схватить помпилианца за грудки и вытрясти ответ. Но каурый жеребчик сдал назад, разрывая дистанцию.
- Вы что же, запамятовали…
- Я все помню! Где Диего? Вы подменили его на эту свинью?!
- Диего Пераль жив и здоров, - услышал Гиль Фриш собственный голос. - Он на Хиззаце. Повторяю: жив, находится на Хиззаце. Вы верите мне?
Успокоить девушку. Успокоить коллантариев. Успокоиться самому. Держать себя в руках. Гематр чувствовал, как ходит ходуном лучевая паутина, связывающая коллант. Я говорю с покойницей, кричала та часть мар Фриша, которую терзал страх. Я видел ее труп. Я…
- Мы возвращаемся, - рявкнул помпилианец. - Немедленно!
Гиль Фриш молчаливо одобрил решение Пробуса.
- Стоять! - к генерал-президенту некстати вернулся дар речи. - Не сметь возвращаться! Мы летим на Карассу!
- Вы здесь не командуете, генерал.
- Я вам заплатил!
- Диего на Хиззаце? Мне надо на Хиззац!
- Вы обязаны!..
- Прошу вас…
- Молчать! Мы возвращаемся!
- …ваши обязательства!..
- …вы обещали!..
- …вы еще пожалеете…
- …мы вам заплатили!
- …я вам заплатил!
- Разговор окончен!
Развернув жеребца, помпилианец с места пустил его рысью. Коллантарии последовали за Пробусом с видимым облегчением. Позади, отстав на два корпуса, отчаянно матерился генерал-президент. Не стесняясь присутствием дамы, он крыл недобросовестных перевозчиков на чем свет стоит. В генеральском реве глох топот копыт. Дважды, вне себя от ярости, диктатор предпринимал попытки ускакать прочь - видимо, намеревался пересечь галактику в одиночку, не понимая или не желая понимать, чем грозит ему отрыв от колланта. К счастью, конь не поддался, следуя за коллантариями, как на привязи. Привязь действительно существовала, но генерал-президент ее не видел - и уверился, что его предали все, включая коня.