- Для меня это достаточно важное исключение, - сумрачно признался Олег. - Мы были очень дружны, пока она не стала работать с Эллоном. Он выдающийся ум, но она уж очень им покорена. И Эллон, особенно в ее присутствии, непрерывно подчеркивает, что я выше по должности, но не по значению.
- У людей столкновения на этой почве невозможны.
- Эллон воспитан в обществе разрушителей, где были сильны ощущения ранга. За одно поколение психологию не переменить, Эли.
- Мы говорим о твоем отношении ко всем, а не к Эллону, - напомнил я.
- Я не могу выделить Эллона среди других. Ты знаешь заповедь звездопроходца, Эли: ко всем товарищам относиться одинаково по-товарищески. Но я не способен обращаться с ним, как с Ромеро, как с Орланом и Грацием. Для меня один выход: ни к кому не показывать особой приязни. Возможно, я не прав, но навязываться Эллону в друзья не буду.
Читать Олегу проповедь о звездной дружбе я не хотел и перевел разговор на другую тему:
- Твой отец когда-то задумывался над проблемами звездной гармонии. Он даже написал симфонию под названием "Гармония звездных сфер". Если не вру, она трактовала о круговороте миров, о людях и о небожителях - как раз наши сегодняшние проблемы. Но там была не одна музыка, но и другие ингредиенты - давление, жара, холод, перегрузки, невесомость…
Олег хорошо знал биографию своего отца.
- Симфония провалилась при первом исполнении на Земле, небожители на Оре тоже не пришли в восторг. Она, вероятно, была преждевременна. Боюсь, что и мы преждевременны, Эли: пока звездная гармония осваивается с трудом. И, вероятно, мы еще встретимся с ингредиентами гармонии, поразительней жары и холода.
Наш разговор прервал сигнал тревоги. Мы поспешили с Олегом в командирский зал. Анализаторы извещали, что со звездой Красной творятся странные явления. Впечатление такое, будто она подверглась нападению. Все четыре корабельные МУМ, как мы установили впоследствии, независимо одна от другой, из всей бездны понятий, хранящихся в их памяти, дружно выбрали именно этот чудовищный термин - "нападение".
Изумленные, мы не отрывали глаз от звёздных экранов. Издалека, из того самого района, куда был проложен наш курс, несся мощный поток излучения - гигантский луч, нацеленный точно на Красную. Струя несущейся энергии была такой высокой интенсивности, что нам, со стороны, она казалась бледноватым силуэтом, слабо светящейся лентой, слегка затенившей звезды. И если бы не было видно, что происходит со звездой, мы могли бы не понять, какая мощь заключена в поразившем её луче.
Олег повернул ко мне побледневшее лицо:
- Какое счастье, Эли, что мы приблизились к планете. Если бы мы оказались сейчас по ту сторону Красной, вся эскадра превратилась бы в плазменное облачко!
- Что ты собираешься предпринять, Олег? - спросил я. - Бежать отсюда поскорей?
- Приблизиться к Красной, Эли. Мы должны разобраться, что происходит. Будем идти со всей осторожностью, конечно.
Он отдал распоряжение, и эскадра, оставаясь в эйнштейновом пространстве, направилась к уничтожаемой кем-то или чем-то звезде. Я сидел в кресле и хмуро глядел на экраны. Донесения анализаторов были очень тревожны. Я думал о гибели первой экспедиции в ядро Галактики. Воспоминания о той эскадре томили не одного меня в эти минуты.
В последних записях бортового журнала Аллана говорилось о том, что на их звездолеты обрушился поток губительных частиц и что Аллан с Леонидом пытались вывести корабли за пределы потока. Вырвавшись на чистый простор, они уже надеялись, что избежали непонятной опасности, как вдруг корабли снова настигли такие же потоки, как будто бы неведомые - во всяком случае, невидимые - генераторы губительного луча меняли прицел, следя за метаниями эскадры. Так продолжалось несколько раз, пока не оборвались записи и корабли с мертвыми экипажами, успевшими перед гибелью задать автоматам обратный курс на Персей, не унеслись назад из ядра, так и не подпустившего их к себе. Именно целенаправленность ударов, не объяснимая ничем иным перемена направления узких потоков и заставили предположить потом на Земле, что против первой экспедиции велись военные действия, хотя они об этом и не подозревали.
Сейчас была аналогичная картина, с той лишь разницей, что луч обратили не против нас и что мощность его безмерно превосходила то, что обрушилось на корабли Аллана и Леонида. Обстреливали звезду, а не звездолеты - энергии требовалось побольше. Картина была реальная и немыслима в своей реальности - без конца исторгающийся поток энергии, строго параллельный чудовищный луч - чудовищный лазер непрерывного действия.
- Война! - невольно сказал я вслух. - Какое нужно иметь безмерное могущество, чтобы так обстреливать звезды!..
- Еще нужно установить, что это чье-то сознательное действие, а не стихийное явление природы, - возразил Олег. Он все не мог согласиться, что мы повстречались с космической стрельбой. - Это было бы слишком ужасно! Война против вторгнувшихся кораблей противника - все-таки понятна. Возмутительно, отвратительно, преступно - да, но в конце концов не противоречит законам поведении живых существ. Но зачем воевать против мертвой звезды? Почему? Для чего?
- Я не могу ответить ни на один твой вопрос, Олег, - сказал я невесело. - Но уверен, что, если мы сегодня не будем соблюдать поистине исполинскую осторожность, мы угодим в беду горше той, что постигла эскадру Аллана, - даже трупы наши не вышвырнет на родину! Осторожность, кстати, не равнозначна трусости, я не зову возвращаться назад, - добавил я.
Олег старательно держал эскадру в отдалении от страшного луча. Экипажи дежурили на боевых постах. Мы были готовы немедленно включить все средства защиты, если бы луч повернули в нашу сторону, - аннигиляторы пространства, генераторы метрики, гравитационные улитки. Я не сомневался уже и тогда, что вся эта казавшаяся нам столь могущественной защита не больше чем хлопушка против атомного снаряда. У меня не ослабевало ощущение, что мы резвимся на краю бездны. Мы не погибли лишь потому, что нас игнорировали. Удару подвергалась звезда, а не эскадра.
Чудовищный луч врезался в нее, как гарпун в тело кита, как шпага в грудь дуэлянта. Звезда распухала, разлеталась, исторгалась. До появления луча мы три недели кружили вокруг неё, она в те дни выбрызгивала огромные протуберанцы, ощетинивалась протуберанцами, как копьями, - пыльные струи разносились во все стороны. Сейчас она вся целиком превратилась в огромный протуберанец, она неслась на нас, тускнея, в дыме и пепле, пропадала в бешено разлетающемся собственном прахе.
Луч оборвался так же внезапно, как и возник. Звезда продолжала бушевать, но это была уже иная звезда. Добрая треть ее вещества, исторгнутая наружу, продолжала разлетаться, сгущая и без того плотную туманность. Багровая пыль затягивала потускневшие светила дальних звездных районов. Пылевое облако мчалось, как после взрыва. Оно продолжало расширяться.
А с планетой, на которой мы всего несколько часов назад побывали, было покончено. Собственно, планета сохранилась, но лишь как небесное тело. Диковинные формы жизни, открытые на ней, были уничтожены. Это с точностью показали бесстрастные анализаторы. Вся поверхность планеты, повернутая к Красной, была покрыта стекловидной оплавленной массой. Возможно, на другой стороне и можно было поискать остатков жизни, но там бушевали пожары. Для нас не было сомнений, что и мы все бы погибли, если бы остались в эту страшную ночь на планете.
Природа луча, столь неожиданно появившегося и так внезапно оборвавшегося, так и осталась непроясненной. В нем имелись тривиальные фотоны, нейтроны, протоны, ротоны, нейтрино, даже мало изученные ергоны, а также, вероятно, и еще неизвестные материальные микроконструкции. Но непонятным было взаимодействие этих частиц в луче, не говоря уже о причинах появления и назначении его. Нельзя было и вообразить никакого естественного процесса, создающего такой чудовищный гиперлазер. Но если то был и вправду обстрел, а не стихийно протекающий процесс, то для чего обстреливали звезду? Кто ее обстреливал?
Олег собрал совет командиров кораблей. Прибыли Ольга, Камагин и Петри.
Совещание транслировалось на все корабли. Олег обратился к ним с вопросом: что командиры думают по поводу событий, разыгравшихся на Красной?
- Космическая катастрофа с огромным расходом энергии, - сказала Ольга. - Я сделала некоторые подсчеты. Поток, исторгнувшийся из ядра, перенес энергию, достаточную для создания десяти новых планет. Маловероятно, что где-то можно было изготовить искусственное орудие такой мощности. Я склоняюсь к тому, что мы встретились с новым космическим процессом.
- Если это космический процесс, то он опасен, - высказался осторожный Петри. - Пронесся бы такой луч через нашу эскадру, и воспоминания бы о нас не осталось! Меня смущает прицельность потока. Он шел издалека и угодил точно в звезду. Такая точность для естественного процесса маловероятна.
- Космическая война! - воскликнул Камагин. - Друзья мои, разве вы не видите, что совершается сражение и объектом нападения является несчастная Красная? Вы спросите, почему кто-то нападает на мертвое светило? А разве люди не штурмовали мертвый камень вражеских фортов и крепостей, не разрушали города и посевы, леса и воды, чтобы лишить противника убежищ и источников питания? Мы не знаем целей войны, не знаем, кто ее ведет, не знаем, какую пользу кому-то приносит уничтожение Красной, но что это война - сомнений быть не может. И результаты ее мы видим ясно - деградация главного светила, гибель удивительных, уникальных форм жизни!