Из обонятельной грезы Томми вырвал визгливый боевой клич. Он вскинул голову: на него очертя голову несся конькобежец на роликах, во флуоресцентном шлеме и щитках. Впереди прямо на тротуаре сидел старик, кормил круассанами двух своих собак - он посмотрел в ту же сторону и швырнул корку через тротуар. Собаки метнулись за угощением, их веревочные поводки туго натянулись. Томми поежился. Конькобежец столкнулся с веревкой и взлетел, описал десятифутовую дугу в воздухе и смятенной кучей колесиков и обитых разноцветных членов рухнул к ногам Томми.
- Вы целы?
Томми протянул конькобежцу руку, но тот отмахнулся:
- Нормалды. - Из царапины у него на подбородке капала кровь, а обтекаемые солнечные очки неоновой расцветки съехали набок.
- На тротуарах можно бы и помедленней! - крикнул старик.
Конькобежец сел и повернулся к старику.
- Ой, Ваше Величество, я не знал. Простите.
- Безопасность прежде всего, сынок, - улыбнулся в ответ старик.
- Слушаюсь, сэр, - сказал парень. - Дальше буду осторожней. - Он поднялся и кивнул Томми: - ‘Звини. - Поправил на лице очки и медленно покатил своей дорогой.
Томми воззрился на старика - тот как ни в чем не бывало кормил собак и дальше.
- Ваше Величество?
- Или Ваше Императорское Величество, - ответил Император. - Ты в Городе новенький.
- Да, но…
Шествовавшая мимо молодая женщина в чулках-сеточках и красных атласных шортиках приостановилась и слегка поклонилась Императору:
- Утро, Вашличество.
- Безопасность прежде всего, дитя мое, - напутствовал ее тот.
Она улыбнулась и отошла. Томми смотрел ей вслед, пока она не свернула за угол, после чего снова посмотрел на старика.
- Добро пожаловать в мой Город, - произнес Император. - Ну как оно у тебя пока?
- Я… я это… - Томми смешался. - Вы кто?
- Император Сан-Франциско, Защитник Мексики, к твоим услугам. Круассан? - Император протянул белый бумажный пакет жерлом вперед, но Томми покачал головой. - Вот этого порывистого приятеля, - сказал Император, показывая на бостонского терьера, - зовут Фуфел. Он плутоват, должен сказать, но лучший пучеглазый крысятник во всем Городе.
Песик заворчал.
- А это, - продолжал Император, - Лазарь, обнаружен мертвым на Гири-стрит после неудачного столкновения с французским экскурсионным автобусом, но из цепких лап вырван целительным ароматом слегка использованной палочки вяленой говядины.
Золотистый ретривер подал лапу. Чувствуя себя глупо, Томми наклонился и пожал ее.
- Приятно познакомиться.
- А ты будешь? - спросил Император.
- Ч. Томас Флад.
- И "Ч" означает?
- Ну, вообще-то ничего. Я писатель. Я просто добавил "Ч" к своему псевдониму.
- До чего изящный росчерк. - Император пожевал кончик круассана. - Итак, Ч, как с тобой покамест обходится мой Город?
Томми решил было, что его только что неким образом оскорбили, но поймал себя на том, что ему нравится болтать со стариком. После приезда в Город у него ни с кем не завязывалось бесед длиннее нескольких слов.
- Город-то мне нравится, но у меня тут неприятности.
И он рассказал Императору о кончине своего автомобиля, о последовавшей за нею встрече с Воном-Один, о своем скученном мерзостном жилье - и завершил повествование таинством цветов на своей койке.
Император сочувственно вздохнул и почесал косматую седеющую бороду.
- Боюсь, с обустройством я помочь тебе не в силах; нам с гвардией посчастливилось считать своим домом весь Город. Но вот с работой могу присоветовать - как, вероятно, помогу и разрешить цветочный ребус.
Император помолчал и подманил Томми к себе поближе. Тот присел на корточки и подставил ухо:
- Да?
- Я его видел, - прошептал он. - Это вампир.
Томми отшатнулся, словно на него плюнули.
- Вампир-цветочник?
- Ну, как только смиришься с вампиром, привыкнуть к цветочнику будет совсем легко, не правда ль?
ГЛАВА 5
Немертвая и несколько огорошенная
В номере по соседству еблись французы; Джоди слышала их каждый стон, смешок и скрип пружины. В номере сверху телевизор изрыгал щебет телевикторины:
- Я беру Скотоложество за пятьсот, Алекс.
Джоди завалила голову подушкой.
Просыпаться - совсем не так. Нет плавного скольжения из снов к реальности, нет приятного рассвета осознания в уютном сумраке дремоты. Нет, тут словно кто-то включил мир на полную громкость, и радиобудильник заиграл сразу сорок раздражающих хитов действительности.
- Президенты-Преступники за сотню, Алекс.
Джоди перевернулась на спину и уставилась в потолок.
"Я всегда считала, что со смертью секс и викторины заканчиваются, - подумала она. - Говорят же "Покойся с миром", нет?"
- Vas-il plus fort, mon petit cochon damour!
Ей хотелось кому-нибудь пожаловаться, кому угодно. Она терпеть не могла просыпаться в одиночестве - да и засыпать в одиночестве, если уж на то пошло. За пять лет она жила с десятью разными мужчинами. Серийная моногамия. К решению этой проблемы перед тем, как умереть, она только подступала.
Джоди сползла с кровати и раздвинула мотельные шторы на резинках. Комнату залил свет уличных фонарей и неоновых реклам.
И что теперь?
Обычно она бы сходила в туалет. Но никакого позыва теперь не ощущала.
"Я уже два дня не писала. Может, писать мне вообще не доведется".
Джоди зашла в туалет и села на стульчак - проверить теорию. Ни капли. Она развернула пластиковый стаканчик, налила воды из-под крана и залпом выпила. Желудок встал на дыбы, и вода струей выплеснулась на зеркало.
Ладно, без воды обойдемся. Душ? Переодеться и выйти в город? Делать - что? Охотиться?
От этой мысли она содрогнулась.
"Мне что же, придется людей убивать? Ох господи, Курт. А если он тоже изменится? А если уже изменился?"
Джоди быстро натянула на себя то же, в чем была вчера, схватила сумку и ключи и выбежала из номера. Минуя контору мотеля, помахала ночному портье, тот подмигнул ей и помахал в ответ. За сотню они все с тобой дружить будут.
Она свернула за угол и прошла по Каштановой, давя в себе тягу побежать. У своего дома остановилась и сосредоточилась на окне квартиры. Там горел свет, а она, немного напрягшись, услышала, как Курт говорит по телефону:
- Да, эта сука чокнутая вырубила меня цветочным горшком. Нет, кинула в меня. Я на два часа на работу опоздал. Не знаю, она что-то говорила - дескать, напали на нее. На работу уже два дня не ходит. Нет, ключей у нее нет - я сам ей дверь открывал…
Значит, она его не убила. И он не изменился, иначе днем на работу пойти бы не смог. Голос вроде обычный. Злится, но все как всегда. "Интересно, если я просто извинюсь и объясню, что произошло…"
- Нет, - сказал Курт в трубку. - Я снял ее фамилию с почтового ящика. Мне вообще все равно, она не отвечала тому образу, что я пытаюсь создать. Подумываю, не позвать ли на свидание Сьюзен Бэдистоун - Стэнфорд, семья денежная, республиканская. Я знаю, но для того бог и создал имплантаты…
Джоди развернулась и пошла обратно в мотель. Остановилась у стойки и заплатила портье еще за двое суток, после чего зашла в номер, села на кровать и попыталась заплакать. Но слезы не текли.
В иное время она бы позвонила подружке и весь вечер провисела бы на телефоне, сим утешаясь. Слопала бы полгаллона мороженого и всю ночь бы решала, что ей делать со своей жизнью. Наутро позвонила бы на работу, сказалась больной, затем звякнула бы маме в Кармел - занять денег на задаток для съема новой квартиры. Но то было бы в иное время, когда она еще кем-то была.
Та меленькая уверенность в себе, что она чувствовала накануне, испарилась. Теперь она просто не понимала и боялась. Попробовала вспомнить все, что видела или слышала о вампирах. Оказалось - немного. Страшные книжки или фильмы ей не нравились. Припоминаемое по большей части казалось неправдой. Спать в гробу ей не обязательно, это очевидно. Но так же очевидно и то, что она не может выйти на дневной свет. Убивать кого-нибудь каждую ночь не нужно, а если она кого-то покусает, он или она не обязательно должны превращаться в вампира: мудаком стать - это запросто, но не упырем. Но опять же, Курт и раньше был мудак, поэтому как тут отличишь? Почему же она превратилась? Надо бы попасть в библиотеку.
Джоди подумала: "И вернуть машину. И еще мне нужна новая квартира. Непременно днем зайдет горничная и до хруста меня изжарит - это лишь вопрос времени. Мне нужен тот, кто может что-то делать днем. Мне нужен друг".
Адресную книжку она потеряла вместе с "дипломатом", но это не важно. Все ее подруги ныне погрязли в прочных отношениях, и хотя любая выразила бы сочувствие ее разрыву с Куртом, все они слишком увлечены собой, по-настоящему помочь не смогут. Они с подружками бывали близки только одинокими.
"Мне нужен мужчина".
От такой мысли стало тоскливо.
Ну почему все вечно сводится вот к этому? Я современная женщина. Умею сама открывать банки и убивать пауков. Могу сводить сальдо чековой книжки и менять в машине масло. Сама зарабатывать на жизнь. Хотя, может, и нет. Как я, кстати, собираюсь зарабатывать на жизнь?
Джоди кинула сумку на кровать, вытащила белый пакет из булочной, набитый деньгами, и вытряхнула их на покрывало. Сосчитала банкноты в пачке, потом - сколько пачек. Тридцать пять по двадцать стодолларовых купюр. Минус пятьсот, что она истратила на мотель: почти семьдесят тысяч долларов. Ее охватило внезапное и глубоко укорененное желание отправиться по магазинам.