- Не. Мы его сами из камней построили. А еще есть пещеры в холмах… там их целые мили! Входишь в такусенькую щелочку, прямо не скажешь, что там что-то есть, а стены там как вот флаг на ветру, - он махнул в сторону шеста перед домом, - все в складках, волнами - розовые, зеленые, голубые; и тайные проходы, и стулоктиты, и столомиты, и колодцы, где и дна не видать, сколько ни свети…
- Здорово, - проговорил Бела. - И ты меня туда отведешь, Джонни?
- Ага, ясное дело. Пошли - только фонарик захвачу, - Джонни направился по лужайке к дому.
Бела грациозно вскочил на ноги - стальная пружина распрямилась, - и пошел следом за Джонни. Вдруг он остановился и посмотрел на высокое летнее солнце.
- Сколько времени? - спросил он.
- О… часа три, наверно.
- А далеко до пещер?
- Мили две-три.
Бела опустил взгляд на траву под ногами.
- Я должен быть дома к семи.
- Запросто. Ну, пошли, - Джонни опять повернулся к дому.
Бела последовал за ним.
- Джонни…
- Ну?
- Мне по правде обязательно нужно вернуться до семи.
- Зачем?
- Я… мне просто надо. И родители станут очень сердиться. Мы ведь не заблудимся и не уйдем слишком далеко, правда?
- Тьфу, да нет же! Я пещеры лучше всех знаю, - Джонни искоса взглянул на Белу. - А что, твои тебя не пускают гулять, если поздно? Мои меня отпускают.
- А я… я не всегда не могу поздно гулять. Только в некоторые дни.
- Почему?
- Я не могу рассказать. Но я обязательно должен прийти домой до семи.
Джонни был окончательно заинтригован. Вот новая странность!
- Не бойся. Все будет в порядке.
Они подошли к дому.
- Подожди тут, - велел Джонни.
Он поднялся в дом, прошел в кухню - мама уже готовила ужин, потому что должны были приехать на бридж Янги, а для гостей на ужин всегда готовили что-нибудь особенное.
Джонни выудил из-под раковины фонарик.
Мама оторвалась от цыпленка, которого начиняла рисом.
- Куда ты собрался, сынок?
- В пещеры.
Мама нахмурилась.
- Лучше бы тебе все-таки держаться от них подальше, Джонни. Отец бы это тебе запретил, что ли! Там слишком опасно… они ведь тянутся на мили и мили. Не дай Бог, заблудишься!
- Я - заблужусь? - задрал нос Джонни. - Да я в них каждый дюйм знаю!
- А если фонарик сломается?
- Ой, мама, ну чего ты… не волнуйся. Я только покажу пещеры новому мальчику.
- Новому мальчику?
- Его зовут Бела Ковач… они купили старую ферму Бурманов.
Мама, похоже, удивилась. Приятно удивилась.
- Значит, у них есть сын? Это хорошо - будет у тебя новый товарищ. Он тебе понравился?
Джонни подкинул в руке фонарик.
- Ну… чудной только вроде. Он иностранец, из Негрии. Это в Европе где-то. А так вроде ничего.
- Ты меня с ним познакомишь?
- Ага, он снаружи ждет. Пошли, я тебя ему приставлю…
Джонни повернулся и побежал на крыльцо, где оставил Белу. Мама улыбнулась, вытерла руки полотенцем и пошла за ним.
Они были уже в передней, когда услышали, как Бастер лает и рычит как сумасшедший.
Он прижал Белу к самому крыльцу и наскакивал на него, точно хотел напасть, - хотел, как никогда еще не рвался напасть на кого-нибудь, - хотел, но боялся. Бросался и отскакивал.
Смуглое лицо Белы побелело, он пригнулся, став сам похож на какое-то животное, готовое рвануться в любую сторону - в том числе и вперед, на Бастера.
Джонни перемахнул через перила крыльца, загородил собой Белу и крикнул:
- Бастер! Фу! Назад! Сейчас же прекрати!
Старина Бастер взглянул на него горящими красными глазами - ни дать ни взять бешеный пес. С оскаленной пасти капала пена. Хвост не просто поджат - прижат к брюху. Он так дрожал, что непонятно было, как он стоит, - но Джонни-то знал, что Бастер, испуганный или нет, готов к атаке.
Джонни издал громкое "ш-ш-ш!" и несколько раз быстро, резко хлопнул в ладоши. Это значило, что Бастеру лучше уняться, если он не хочет получить взбучку.
Но Бастер, словно не обращая на него внимания, двинулся вперед, пригнув голову к земле и скалясь так, что казалось - большую часть его головы составляют именно зубы.
- Джонни, уйди! - крикнула с крыльца мама. Джонни повернулся на голос, а Бастер именно в это мгновение бросился на Белу Ковача.
Дальнейшее произошло едва ли не быстрее, чем это можно было увидеть.
Джонни почувствовал рывок за ремень - и увидел, как Бела Ковач замахивается выхваченным у него тяжелым ножом, целясь в голову Бастера.
Пес не выдержал, повернулся и дал деру, завывая на бегу так, что, казалось, его сердце вот-вот выскочит через пасть.
Бела Ковач закричал:
- Серебро!.. В ноже серебро!.. - уронил нож и побежал прочь, плача и тряся рукой, которой схватился за нож. Он бежал очень быстро - Джонни и представить не мог, что мальчишка его лет может так бегать.
Мама уже стояла перед Джонни на коленях, оглядывая сына со всех сторон, чтобы убедиться, что Бастер не покусал его; а папа как раз в эту минуту въехал на своем фургоне во двор. Он, вытянув шею, посмотрел через плечо на убегающего Белу и спросил, что, черт возьми, происходит.
После ужина, перед бриджем, взрослые говорили о новых соседях.
Все, кто встречался уже с мистером и миссис Ковач, находили единодушно, что это весьма приятные люди. Миссис Янг рассказала, что бакалейщик Мак-Интайр, считавшийся мастером распознавать людей с первого взгляда, говорил, что мистер Ковач ему сразу понравился; он заезжал к Мак-Интайру за продуктами и кое-какими инструментами, бакалейщик постарался разговорить его, и мистер Ковач на одни вопросы толково отвечал, другие - вежливо обходил, и это Мак-Интайру особенно понравилось. Миссис Ковач ждала в это время снаружи, в "додже" Ковачей сорок второго года выпуска, и три дамы, видевшие ее, сошлись на том, что она выглядит очень мило, хотя иностранку в ней сразу видно.
А Мэрдок с бензоколонки сообщил, что "додж" Ковачей в прекрасной форме, учитывая его возраст, и сразу видно, что машину недавно самым тщательным образом перебрали детальку за деталькой. Мэрдоку всегда нравились люди, заботливо относящиеся к своим машинам, особенно к старым, какие кое-кто счел бы непрестижными. Мэрдок утверждал, что машина многое говорит о своем хозяине.
Короче, никто не счел Ковачей "чужаками". Ну, иностранцы - это видно; но не чужаки.
А посему миссис Янг и мама Джонни на основании имеющихся свидетельских показаний пришли к соглашению о необходимости на ближайшем заседании Женского клуба внести предложение о приглашении миссис Ковач вступить в означенный клуб.
Затем разговор перешел на случившееся сегодня.
Старина Бастер приплелся домой часов в пять, покинув укрытие в поле. На каждом шагу он настороженно оглядывался.
Мама и Джонни смотрели в окно - Джонни часто моргал, пытаясь смахнуть слезы беспокойства, - а папа с пистолетом в руке вышел во двор, подозвал Бастера, приставил дуло к его уху и произвел самый тщательный осмотр. Папа хорошо знал животных. Но Бастер исправно вилял хвостом и охотно полакал воду из миски, которую папа тоже вынес с собой.
- Он в порядке, - вернувшись, сказал папа. - Не знаю, что на него нашло. Есть, вообще-то говоря, люди, которых животные терпеть не могут. Видно, этот паренек из них. Он-то не виноват… судя по словам Джонни, этот Ковач животных любит, а вот они его - нет.
- Но он хотел убить Бастера, - угрюмо возразил Джонни, который весь день был не в себе из-за этого. - Он схватил мой нож и хотел убить Бастера!
- Ты не должен на него сердиться, Джонни, - ответил папа. - Парнишка, видно, испугался до смерти и инстинктивно защищался. Бастер-то его просто в клочки разорвать хотел, уж Бог знает почему - вот Бела и схватил нож, просто что под руку подвернулось: отмахнуться. Я думаю, он жалеет сейчас об этом.
- Мне все равно, - сдвинув брови, упрямо отрезал Джонни. - Он хотел убить Бастера!
Папа вздохнул.
- Все ведь обошлось. Бастер, к счастью, увидел нож и убежал, а Бела, к счастью, промахнулся. И оба целы.
- При чем тут нож! - закричал Джонни. - Бастер моего ножа не боится! Он Белы испугался… и убежал он раньше, чем Бела схватил нож!
- Н-ну, - сказал папа, - может, и так. В любом случае, все хорошо кончилось. Не случилось никакой беды. - Он помолчал. - Знаешь, мне жаль парнишку… что вот животные его не терпят. Чего и удивляться, что он немного странный. Куда ж это годится, что мальчишка и завести себе никого не может - ни кошку, ни собаку или там хоть хомяка. Наверно, ему кажется, что он чем-то хуже остальных ребят.
Но Джонни все еще злился. Правда, после папиных слов уже меньше, чем раньше, но все равно - как простить того, кто замахивается твоим же ножом на твою собаку! Пусть даже Бастер первым начал.
- Интересно, почему он потом бросил нож и убежал? - спросила мама. - Он еще крикнул: "Серебро!" - и махал рукой, словно обжегся о рукоятку.
- А, - пожал плечами папа, - может, он схватил нож за лезвие, а крикнул: "За ребро". Оговорился, он ведь иностранец. А что рукой махал - порезался или занозу посадил.
Джонни хотел возразить, но смолчал. Занозы были ни при чем - рукоять у ножа гладкая, отполированная руками до блеска, с гладкими серебряными поясками, какие там занозы! Да и за лезвие не схватишься, если выдергиваешь нож с перекладинкой из ножен. Да ладно. Он разберется и без родителей.
Потом папа предложил - пусть завтра Джонни пойдет к Ковачам, извинится за поведение Бастера и скажет, что Белу никто и ни в чем не винит. Джонни сказал - ладно.