– Полностью согласен с тобой, дружище, – закладывая над песчаной косой крутой вираж, пробормотал Тим. – Совершенно нетипичная картинка. Более того, даже слегка, мать её, тревожная…. Нет, суть-то происшествия мне ясна и понятна. Типа – как Божий день. По ранней зиме здесь убили какое-то крупное животное. Или, допустим, два. Убили и, ясен пень, сожрали. Потом остатки пиршества (недоедки, выражаясь напрямик), завалило снегом, ударили серьёзные морозы. А сейчас снежок, благодаря весеннему ласковому солнышку, растаял. Вот, кровавые пятна и проступили…. На этом, собственно, вся "понятность" и исчерпывается. Начинаются каверзные и совсем непростые вопросы. Какое животное здесь убили? Кто убивал? Белый медведь – тюленя? Не похоже, в этом случае было бы всего одно овальное красно-бурое пятно. Из серии: – "Где убил, там же и на части разодрал, там же и скушать изволил…". Медведь убил двух кольчатых нерп? Тогда наличествовали бы два овальных красно-бурых пятна. Из той же самой нетленной серии. Да, навевает…. Ещё повезло, конечно, что в этом году не было ни одного приличного дождика. Дожди, как известно, они горазды – безжалостно и подчистую – смывать все следы…
– Гав!
– Сам знаю, что надо садиться. Чай, не тупее тупых. Раскомандовался тут. Точка…
Мотодельтаплан (вернее, гидромотодельтаплан), успешно приводнился: осторожно коснулся воды, пробежал-проплюхал, постепенно гася скорость, метров двести пятьдесят и, ловко пролавировав между островерхими прибрежными скалами, мягко ткнулся заострёнными плоскостями катамарана в низенький песчаный откос.
– Гав! – похвалил Клык.
– Сам знаю, что получилось лихо. Типа – по-крутому и мастерски. Да подожди ты, родное лохматое сердце. Не суетись. Сейчас всё будет…
Тим выбрался на берег, без труда развернул лёгкий "Bidulm" боком к косе, продел через овальную проушину в корпусе катамарана длинный металлический штырь и, сильно надавив на него, "заякорил" летательный аппарат. Подумав, достал из чехла второй штырь и, подойдя к очередной проушине, повторил операцию. Потом он освободил пса от широких фиксирующих ремней и извлёк из специального паза-прорези верный винчестер.
– Гав! – одобрил Клык, мол: – "Молодец, что ограничился только двумя штырями-якорями. Правильно, что рюкзак и полиэтиленовый пакет оставил в сетке. Вдруг, придётся ноги-лапы уносить в темпе вальса? Тут дело такое. Бывает, что секунда-другая всё и решает…".
– Трепло ты кукурузное, – недовольно поморщился Тим. – Всё гавкаешь и гавкаешь. Так же и сглазить можно…. Тьфу-тьфу-тьфу! – он трижды (смачно, не жалея слюны), сплюнул через левое плечо, после чего старательно постучал костяшками правого кулака по деревянному прикладу винчестера….
Пройдя порядка двухсот метров, они подошли к странным пятнам.
– Браконьерством явственно попахивает, – внимательно осмотревшись на местности, объявил Тим. – Вот здесь кого-то убили, натекло много крови. И здесь – аналогично. Потом, спустя какое-то время, добычу перетащили ближе к фьорду и…. Растерзали и сожрали? Или же разделали – без суеты и спешки? Ну-ну…. Понимаешь, дружище, почему пятна получились разных цветов?
– Гав!
– Правильно. Где круглые и ярко-розовые – там только кровь. А в овальном красно-буром присутствуют – помимо кровушки – всякие ошмётки, слизь, обрывки внутренностей и требуха…. Кого же здесь, в конце-то концов, укокошили?
– Гав-в-в! – подойдя к кромке воды и отчаянно виляя хвостом-бубликом, предположил Клык.
– Интересная версия, – встав рядом с напарником, задумался Тим. – Действительно, примерно через полтора метра берег резко обрывается вниз. А вода – прозрачная-прозрачная…. Похоже, что здесь достаточно глубоко. Метров пять-шесть будет, никак не меньше…. Следовательно – что?
– Гав!
– Молодец, догадливый. Следовательно, в этой бухточке зимой обитают тюлени и кольчатые нерпы: питаются водорослями, рачками, мидиями и рыбой, а дышат через проруби во льду, которые сами же и поддерживают в рабочем состоянии. А где нерпы и тюлени, там и белого медведя завсегда найдёшь…. Подожди. Это что же такое получается? А? Кто-то решил поохотиться на белых мишек?
– Гав!
– Вот же, шакалы пархатые! Гниды, суки, твари и ублюдки…. Но в этом случае браконьеры должны были старательно прибраться за собой. То бишь, тщательно-тщательно замести следы. Ведь за несанкционированное убийство белого медведя (если, конечно, речь не идёт о самообороне), можно – по строгим и суровым норвежским законам – отгрести несколько лет тюрьмы. Не считая, понятное дело, огромного штрафа…. Знаешь, что?
– Гав?
– Давай-ка, братец, слегка пошаримся по округе. Поищем, так сказать, веские улики. Глядишь, и повезёт…
Им, как и всегда в таких делах, повезло: уже через двадцать пять минут был найден брезентовый чёрный мешок, от души заваленный крупными камнями.
– Собачий нюх – великая сила, – старательно отбрасывая камни в сторону, по благородному признал Тим. – Без тебя, приятель, я бы никогда не отыскал этого искусного схрона. Старались суки драные, ничего не скажешь…. Кстати, что ты думаешь по поводу мешка?
– Гав!
– Согласен. Такие – с возможностью герметичной упаковки – частенько используют на китобойных судах. В них складывают китовый язык и прочие дорогостоящие деликатесы. Впрочем, пока это ни о чём не говорит. Совпадений на этом призрачном Свете хватает. В том числе, и насквозь фатальных…. Всё, достаю. Хоп! Тяжёленький, однако…. Э-э, куда это ты намылился?
– Гав-в-в…
– Ах, да. Ты же у нас ужасно-породистый, – берясь ладонью за белое кольцо, расположенное на горловине мешка, усмехнулся Тим. – То бишь, голубых-голубых кровей. Практически граф собачий, не переносящий дурных и гнилостных запахов. Того и гляди – стошнит. Не дай Бог, конечно…. Ладно, отойди в сторонку. Здесь я и сам разберусь. Без излишне-брезгливых деятелей…. Фу, как же воняет! Мать вашу браконьерскую!
Через несколько минут, ознакомившись с содержимым чёрного мешка, он подытожил:
– Кости двух белых мишек-подростов. Естественно, с ошмётками полусгнившего мяса на них…. Рассказываю о зимнем происшествии. Белые медвежата находятся при матери до полутора лет, а потом отправляются на вольные хлеба. Вот, и эти двое, набрав килограмм по сто с небольшим живого веса, отправились. Но, к сожалению, далеко не ушли. Нарвались на неизвестных злодеев-гуманоидов. То бишь, на самых натуральных шакалов в человечьем обличье. Найду – на части порву. С собственным дерьмом смешаю. Уши отрежу и заставлю сожрать. Гадом буду. Точка.
– Гав, – неодобрительно отозвался Клык, мол: – "Если и рвать, то с умом и оглядкой, улик не оставляя. Чтобы никто не узнал об этом. Совсем никто. И, вообще…. Сколько можно – играть в суровую и жестокую брутальность? Надо гадких субчиков вычислить, задержать да и сдать по-простому в норвежскую полицию. От чистого сердца советую…".
– Р-ры! – донеслось издалека. – Р-рыыыы!
Тим резко обернулся и зябко передёрнул плечами: с ближайшего ледника, неуклюже перебираясь через беспорядочно наваленные белоснежные глыбы, спускалась матёрая белая медведица. Спускалась и, поводя из стороны в сторону массивной головой, безостановочно ревела-рычала.
– Гав-в-в-в, – искренне расстроился Клык, мол: – "Доигрались-таки, блин горелый! И смачные плевки через левое плечо не помогли. И по прикладу винчестера некоторые мнительные деятели напрасно стучали…. Это, скорее всего, матушка погибших мишек. Желает отомстить, не дожидаясь решения высокого суда, за безвременную смерть любимых детишек. Что же, я её вполне понимаю. И где-то даже поддерживаю. Но…. Надо, братец, что-то делать. Бежать к мотодельтаплану и, выбрав якоря-стержни, взлетать? Можем не успеть. Догонит и порвёт. По крайней мере, тебя…. Тогда ружьишко своё приготовь. В том смысле, что продемонстрируй искусство меткой стрельбы…. Или же примени другой метод. Ну, тот, шакалий. Я, честное слово, на этот раз не испугаюсь и не убегу, сломя голову. Обещаю…".
– Точно – не задашь стрекача, умчавшись за пару-тройку сотен километров? – нерешительно поглаживая пальцами ремешок винчестера, всё также висящего на правом плече, уточнил Тим.
– Гав.
– Ладно, попробуем. Только ляг на землю и, прикрывая уши, плотно обхвати голову передними лапами…. Молодец.
Тим, мгновенно прокрутив в голове нужные знания, задрал голову к небу, крепко зажмурил глаза и, поднеся ко рту ладони, сложенные рупором, завыл…. Он выл и, стараясь не думать ни о чём постороннем, безостановочно произносил-повторял про себя – на причудливой смеси французского, английского и арабского языков – слова нехитрой молитвы: – "Аллах Всемогущий! Сделай так, чтобы все эти жёлтые исчадия Преисподней – ушли навсегда! Сделай так, молю! Аллах Всемогущий! Сделай так, чтобы все эти жёлтые исчадия Преисподней…".
Что это был за вой, призванный напугать-остановить разгневанную белую медведицу? Собственно, ничего хитрого. Так воют – в песках знойной африканской Сахары – взбесившиеся ливийские шакалы. Этому высокому искусству Тима – в своё время – научил его родной дядя, младший брат отца. А откуда сам дядюшка почерпнул это тайное знание?
Артём Белов рассказывал так: