- Хорошо, милорд… я больше не буду нарушать распорядок дня Ваших дочерей и не буду мешать леди Гиз заниматься с ними и следить за их поведением, раз Вы на этом настаиваете. Но я хочу, чтобы они обедали и ужинали с нами… надеюсь, это не скажется на их распорядке дня.
- Я не возражаю, Ваша Светлость, но только в тех случаях, когда в замке нет гостей, - ответил герцог, - их присутствие во время приемов гостей недопустимо.
- Да, конечно… с этим я согласна.
- Да неужели, моя дорогая? - герцог шагнул к супруге и, нежно взяв ее руку, поднес к губам, - По-моему, это впервые, когда наши мнения совпали, и Вы сразу согласились со мной… Вы прекрасно знаете, что все, что я предпринимаю, продиктовано лишь заботой об их и Вашем благе.
- Да, конечно… кто б сомневался… - проговорила герцогиня, вложив в эти слова столько злой иронии, что леди Гиз даже стало немного не по себе.
- Что ж не буду больше мешать и отвлекать Ваших дочерей, милорд, - продолжила герцогиня, вставая и направляясь к дверям, потом обернулась и, грустно улыбнувшись, добавила, - Было очень приятно познакомиться с вами, милые леди, надеюсь увидеться с вами за ужином, - после чего вышла.
Леди Гиз потрясенно застыла на месте: все происходящее было даже для нее, достаточно легко ориентирующейся в хитросплетениях дворцовой жизни, непонятно. Представление герцогине дочерей герцога каким-то необъяснимым образом вскрыло явно очень серьезное противостояние супругов, о котором она раньше даже не догадывалась. Из попыток разобраться в том, чему она оказалась свидетельницей, ее вывел мрачный голос герцога:
- Розалинда, отведите девочек к себе и постарайтесь выучить с ними к ужину хотя бы простенькую молитву. Герцогиня очень набожна и вряд ли спокойно воспримет, что мои дочери не знают ни одной молитвы.
- Ваши дочери не знают ни одной молитвы? - удивленно переспросила леди Гиз.
- Да, Розалинда. У них очень долго не было матери, которая могла бы их им научить, - жестко ответил герцог и, не прощаясь, вышел из зала.
- Так, юные леди, - бодро сказала леди Гиз, которая умела не терять присутствия духа и в более сложных ситуациях, - Будем считать, что знакомство с герцогиней прошло удачно. Теперь мы должны вернуться к себе и постараться выучить хотя бы молитву "Отче наш".
- Мы знаем ее, - тихо сжав ей руку, сказала Луиза, - нас Кэти, то есть Катарина научила… Мы всегда ее перед сном читали, - а потом еще тише спросила, - А Алине теперь совсем-совсем с нами разговаривать будет нельзя?
- Что за обращение, Луиза? Если бы Вас слышал Ваш отец… - леди Гиз сокрушенно покачала головой, - Я понимаю, герцогиня разрешила Вам так к ней обращаться, но так называть ее - это верх неприличия. Вы должны называть ее Ваша Светлость. И почему совсем? Вы же слышали, что теперь будете обедать и ужинать вместе с герцогом и герцогиней, если в замке не будет гостей.
- Но ведь за едой не говорят… Вы сами говорили, леди Розалинда… Когда же она разговаривать с нами будет? Вы даже не представляете, как с ней интересно беседовать…
- О беседах я ничего не могу Вам сказать, Луиза. Зато твердо знаю, если мы сейчас же не отправимся к себе, Ваш отец будет очень недоволен и вами, и мной. Поэтому давайте поторопимся, милые леди.
Начало ужина прошло на удивление в очень спокойной атмосфере. Герцогиня умиленно выслушала, стоя рядом с герцогом, чтение "Отче наш" в исполнении его дочерей и явно осталась довольна. Во время еды она почти все время ласково улыбалась девочкам, не делала замечаний, а наоборот, старалась найти, за что похвалить, и часто говорила им комплименты. Было видно, что младшие девочки просто счастливы и изо всех сил стараются угодить ей.
Что совсем нельзя было сказать про Катарину, которая напоминала больше нахохлившуюся птичку, чем юную леди ее лет. Однако герцогиня, будто не замечала ее насупленного вида. Напротив, как только та во время еды чуть распрямилась, она похвалила ее осанку, сказав, что если Катарина будет всегда так держать себя, то недостатка в женихах у нее точно не будет.
На что старшая дочь герцога еще больше нахмурилась и согнулась так, что леди Гиз, сидевшая с ней рядом, была уже готова строго сделать ей замечание, но, столкнувшись с взглядом герцогини, неотрывно смотревшей прямо на нее, промолчала. После чего герцогиня, чуть заметно кивнув, отвела взгляд.
Однако тут не сдержался герцог.
- Катарина, - жестко произнес он, - сядь прямо и перестань хмуриться.
Искоса взглянув на отца, Катарина, немного выпрямилась, но через пару минут вновь согнулась над тарелкой.
- Катарина, - грозно сказал герцог, - Если ты не желаешь должным образом сидеть за столом, ты будешь стоять весь ужин.
- Милорд, если только Вы заставите ее встать из-за такого пустяка, я встану вместе с ней, - герцогиня мрачно посмотрела на супруга.
Герцог хотел ей что-то ответить, но не успел, потому что Катарина поднялась из-за стола и очень отчетливо произнесла:
- Я действительно не хочу сидеть за столом, отец, и лучше постою.
- Это как понимать? - герцог грохнул кулаком по столу, - Ты что себе позволяешь? Это по какой, позволь узнать, причине ты не хочешь сидеть с нами за одним столом? А? - он рывком поднялся из-за стола, отшвырнув стул, и шагнул к дочери.
- Милорд, прекратите! Прекратите сейчас же! - герцогиня вскочила, в глазах ее полыхнул мрачный огонь, и она перешла на латынь.
Леди Гиз латыни не знала, но видела, как длинная фраза, высказанная герцогу герцогиней, моментально сбила с него весь пыл и привела его в явное замешательство, но он сумел быстро взять себя в руки и ровным голосом произнес:
- Леди Розалинда, сейчас же отведите леди Катарину в ее покои. Ее поведение мы обсудим позже. А леди Луизу и леди Марию я после ужина провожу сам.
По изумленно распахнувшимся глазам стоявшей рядом с ней Катарины, леди Гиз догадалась, что для той, в отличие от нее, слова, сказанные герцогиней, непонятны не были.
Взяв ее за руку, леди Гиз быстро вывела ее из обеденной залы и отвела в ее комнату. Оказавшись там, Кэти как-то вся испуганно сжалась и тихо спросила:
- Вы сейчас накажете меня или будете ждать отца?
- Конечно, буду ждать герцога, он не велел мне Вас наказывать… Хотя что скрывать, вели Вы себя очень скверно и наказание явно заслужили.
- Леди Розалинда, пожалуйста, не надо ждать его прихода, накажите меня сами… - Кэти с мольбой взглянула в глаза опекунше.
- Это отчего же, позвольте Вас спросить, Вы так боитесь его прихода?
- Я не могу сказать… это… это их тайна…
- Милая леди, о тайнах так открыто не говорят. Кода-то я учила латынь, и если сейчас возьму словарь и переведу десяток слов, то сама соображу, что сказала герцогиня Вашему отцу. Мне просто не хотелось искать словарь.
Леди Гиз знала, что Кэти по сути еще неискушенный ребенок, и была уверена, что она ей поверит.
Я не совсем точно поняла, - пролепетала та, - но герцогиня сказала отцу, что-то вроде того, что он уже раз применил право и силу в их первую брачную ночь, так неужели ему мало этого и он хочет ее применять вновь и вновь, чтобы совсем разрушить все, что есть вокруг него… или, может быть, не хочет, а будет применять, потому что хочет все разрушить… там очень сложные обороты она использовала, поэтому за точность перевода я не поручусь, но смысл был примерно такой.
- Ваш отец знает, что Вы понимаете латынь?
- Разумеется, он сам учил меня…
- Тогда все, конечно, хуже… но нос вешать не стоит, вряд ли Ваш отец, милая леди, решит сегодня Вас наказывать, или я ничего не смыслю в мужчинах… Вот только что дальше будет, непонятно… опять же вряд ли он спустит Вам это с рук… ну да поживем, увидим.
- Леди Розалинда, а что значит применить право и силу в брачную ночь?
- В данном случае это может значить только одно: то, что даже после свадьбы герцогиня не стремилась к близким отношениям с Вашим отцом.
- А почему герцогиня не стремилась к ним?
- Видимо, не по любви она вышла замуж за Вашего отца, леди. А Ваш отец воспользовался своим правом супруга и тем, что он сильнее и получил то, что хотел. Теперь-то я понимаю, почему он выгнал из замка всех слуг в их первую брачную ночь и почему на следующий день был беспробудно пьян, а Ее Светлость грустна и печальна, - вслух вспоминала леди Гиз рассказы слуг замка, проясняя ситуацию больше даже для себя, чем для своей воспитанницы. - Значит, Ее Светлость до сих пор не может ему этого простить, хотя, как истинная христианка, была бы должна… Ну да то дело не для наших голов.
- Зачем же она согласилась выходить за моего отца, раз не хотела никаких близких отношений с ним и не любила его?
- Это, моя дорогая, было решение короля, а с королем не спорят. Он решил выдать замуж свою кузину, она же его кузина, я уже говорила Вам это, за Вашего отца в благодарность, что он помог раскрыть заговор и спас ему жизнь.
- А какой заговор мой отец помог раскрыть королю? И что такое заговор?
- Заговор - это когда несколько человек тайно договариваются о чем-то. Так вот, первый муж Ее Светлости тайно договорился с другими заговорщиками убить короля. А ваш отец узнал об этом и предупредил короля. Герцога Риттенберга, первого супруга герцогини, казнили, после чего король решил отдать его супругу, свою кузину, в жены Вашему отцу.
- А зачем он так решил?
- Ну, наверное, отец Ваш попросил. Король спросил, чем его наградить за заслуги, он и попросил…
- А зачем попросил?
- Наверное, потому что полюбил.
- Это ужасно, леди Розалинда… Как мы будем жить? Получается, что теперь отец совсем не любит нас, а любит только ее, а она совсем не любит его… Наша жизнь будет похожа на кошмар, леди Розалинда.