Незадолго до смерти твоего отца я обещал ему постоянно напоминать тебе, что есть разные способы решать опасные дела.
Джеймс сжал кулаки. Он снова ощутил то напряжение, которое охватило его после смерти отца.
— Не важно, каким способом, Годвины должны быть уничтожены. И я получу то, что по праву принадлежит мне, а когда-то принадлежало моему отцу. — Он нетерпеливо заерзал в маленьком неудобном кресле, обитом голубым бархатом. — И я свершу возмездие.
Это было последним желанием умирающего отца — чтобы Джеймс отомстил за них обоих.
— Очень хорошо. Третья ложа слева — именно та, что нам нужна, мистер Иглтон. Прямо напротив нас.
Прищурившись, Джеймс обвел взглядом все помещение театра и взял бинокль:
— Ты должен был сказать мне это сразу же, как только узнал.
— Я так и сделал, мистер Иглтон, — спокойно парировал Вонтел.
Джеймс решил отложить взбучку, предназначавшуюся дерзкому слуге.
— Третья справа? В этом ряду?
— Да.
— Но в ложе только две женщины, а где же сам Годвин? Вонтел тоже посмотрел в бинокль.
— Девушка, должно быть, дочь, а женщина…
— Женщина меня не интересует, это явно компаньонка. — Джеймс снова принялся разглядывать девушку. — Она не может быть дочерью Годвинов. А другая слишком молода, чтобы быть ее матерью. Черт возьми! Твои сведения оказались неверными.
— Мистер Иглтон…
Джеймс не дал слуге договорить.
— Я рассчитывал познакомиться с ними. Годвины слишком дорого обошлись мне и моей семье, гораздо дороже, чем стоят их ничтожные жизни.
— Но вы намеревались сохранить им их.
— О да, — тихо отозвался Джеймс. — Я намерен сохранить им жизнь, но вряд ли они будут благодарны мне за это. Оставь меня и постарайся все разузнать поточнее. Я не собираюсь задерживаться в этом балагане, если Годвинов здесь нет.
Вонтел тихо исчез за портьечами в глубине ложи.
Джеймс рассеянно наблюдал за происходящим на сцене, а затем принялся разглядывать женщин, сидевших в ложе напротив, припоминая описание Годвинов, которое дал ему отец. Тщетно! Фрэнсис Сент-Джайлс помнил Годвинов такими, какими они были двадцать лет назад.
Обеих женщин отличало то, что они с интересом наблюдали за представлением. Старшей, темноволосой, было около тридцати. Ее серьезное, сосредоточенное лицо было довольно привлекательным. Строгое черное платье простого покроя говорило о том, что она была компаньонкой девушки.
А девушка…
— Нас ввели в заблуждение, мистер Иглтон. — Вонтел бесшумно возник за спиной Джеймса. — Годвинов еще нет в Лондоне.
— Что?
— Я сказал, что Годвины…
— Я слышал, черт возьми! Но как это может быть? Нам ведь сказали, что они появятся здесь в начале апреля, а сегодня уже десятое.
— Они изменили решение. Но говорят, что они должны приехать со дня на день. А девушка — это Селина Годвин, их дочь. Они отправили ее на сезон в Лондон.
— Но ты сам только что сказал, что их нет в Лондоне.
— Девушка и ее компаньонка приехали раньше. Джеймс снова поднес бинокль к глазам. Либо зрение обманывало его, либо девушка и в самом деле была необычайно привлекательна.
Вонтел положил руку на плечо Джеймсу. Этот жест был единственным проявлением фамильярности между ними. Вонтел впервые воспользовался таким предостережением, когда Джеймсу было чуть больше двенадцати, а ему самому едва исполнилось девятнадцать. В последующие двадцать лет ему не раз приходилось удерживать Джеймса от скоропалительных решений.
— Говорят также, что Годвины очень нуждаются в деньгах.
Джеймс не двигался, разглядывая высокую светловолосую девушку, чье шелковое платье цвета морской волны было лишено вышивки или каких-либо других украшений.
— Мне сообщили, что они рассчитывают поправить свои дела, выдав замуж мисс Селину. Говорят, что один богач уже сделал предложение.