Неужто никто не слышал о сроке давности? Семь лет за любое число правонарушений и преступлений, насколько я понимаю. Или на соблазнение чужой жены не распространяется срок давности?
Джиллиан : Что действительно хотят знать люди, спрашивают они о том прямо или нет, это то, как я полюбила Стюарта и вышла за него замуж, а потом полюбила Оливера и вышла за него, и все это в столь краткий срок, какой только позволяют формальности. Что ж, я могу ответить, что именно это со мной и произошло. Я не особенно рекомендую попробовать, но уверяю, это возможно. Как с точки зрения чувств, так и с точки зрения права.
Я правда любила Стюарта. Я влюбилась в него сразу же, очень просто. Мы стали встречаться. С сексом тоже не было проблем. Мне нравилось, что он меня любит – вот и все. А потом, уже после того, как мы поженились, я влюбилась в Оливера. Все было не просто, а очень запутанно, совершенно вопреки голосу разума и инстинкту самосохранения. Я не желала принимать это, я сопротивлялась, я остро чувствовала свою вину. Я так же чувствовала себя предельно возбужденной, предельно живой, предельно желанной. Нет, на самом деле у нас не было интрижки, как принято выражаться. Только потому, что я наполовину француженка, люди начинают перешептываться про menage a trois. Это и отдаленно не имело с интрижкой ничего общего. Начнем с того, что все было куда проще. И потом Оливер и я стали спать вместе лишь после того как мы расстались со Стюартом. Почему люди считают, что они знают все, тогда когда они не знают ничего? Любой «знает» что все дело было в сексе, что Стюарт был не слишком хорош в постели, тогда как Оливер был великолепен, что хотя я и произвожу впечатление добропорядочной женщины, на самом деле я вертихвостка, и шлюшка, а может даже еще та сучка. Так что если вы и правда хотите знать, то когда мы с Оливером решили переспать в первый раз, он так нервничал, что совершенно ничего не произошло. Второй раз был не многим лучше. Потом все наладилось. Довольно забавно, но в постели он куда более уязвим чем Стюарт.
Я хочу сказать, что можно любить двоих, сначала одного, потом другого, любить одного, а потом внезапно полюбить другого, как было со мной. Любовь может быть разной. Это не значит, что одна любовь настоящая, а другая поддельная. Вот что я хотела объяснить Стюарту. Я действительно любила их обоих. Вы мне не верите? Что ж, неважно, я больше не пытаюсь что-то кому-то доказать. Я просто говорю: с вами такого не случалось, так? Это случилось со мной.
И, оглядываясь назад, меня удивляет, что это не случается чаще. Много позже, моя мать сказала, по поводу какой-то совсем другой эмоциональной ситуации, не помню из двух или трех действующих лиц, она сказала: «Сердце – мягкая материя и это опасно». Я понимаю, что она имела ввиду. Когда ты влюблен, ты склонен влюбляться. Разве это не ужасный парадокс? Разве это не ужасная правда?
3. На чем мы остановились?
Оливер : На чем мы остановились [19] ? Кстати, тангенциальное наблюдение. Удивительно, как каждое из этих трех слов включает последующее, каждая исчезнувшая буква – это потери, которые подкрадываются неизменно, стоит нам, словно Орфей, лишь оглянуться назад. Душещипательное уменьшение, будучи замечено. Сравните и сопоставьте – как обычно говорят учителя – жизни самых значительных английских поэтов романтизма. Сначала упорядочите их по длине имен: Ворсворд, Колридж, Шелли, Китс. Теперь посмотрите на годы их жизни соответственно: 1770-1850, 1772-1834, 1792-1822, 1795-1821. Какая отрада для нумеролога и искателя тайных закономерностей. Обладатель самого длинного имени прожил самую долгую жизнь, обладатель самого короткого – самую короткую, и так далее. Даже так – тот кто родился первым, умер последним, тот, кто родился последним, умер первым. Их можно собрать один в другого как матрешку.