И хотя Теннисон сказал ему, что Лили вовсе не такая, Рассела этим не
убедишь.
– Но, думаю, – вкрадчиво заметил он, – вы во мне нуждаетесь. Иначе не влепили бы машину в дерево.
Влепила? Нет, тут что то не так.
– Дорога в Ферндейл очень опасна, – возразила она. – Вы когда нибудь ездили по ней вечером?
– Разумеется.
– Тогда вы знаете, что вести машину нужно крайне осторожно.
– Конечно. Однако при этом никогда не врезался в деревья. В данный момент дерево осматривают служащие лесного хозяйства, чтобы
определить степень повреждения.
– Что же, если оно лишилось коры, то и я не совсем цела. А сейчас прошу вас уйти, доктор Розетти.
Но вместо того чтобы послушаться, он придвинул стул, сел, скрестил ноги и сплел пухлые пальцы. Она сразу возненавидела эти противно
мягкие, жирные лапы, но не могла отвести от них глаз.
– Прошу уделить мне минуту, миссис Фрейзер. Не возражаете, если я буду звать вас «Лили»?
– Возражаю. Я не знаю вас. Убирайтесь.
Он подался вперед и попытался взять ее за руку, но Лили дернулась и поспешно спрятала руку под одеяло.
– Вам бы следовало быть покладистее, Лили…
– Миссис Фрейзер.
Доктор нахмурился. Обычно женщины… все и всегда… любят, когда их называют по имени. Это позволяет им видеть в нем исповедника,
которому они могут довериться. А заодно и делает их более открытыми, уязвимыми.
– Впервые вы пытались убить себя семь месяцев назад, после смерти вашего ребенка, – начал он.
– Она не просто умерла. Мчавшаяся по дороге машина сбила ее и отбросила на двадцать футов, в канаву. Кто то хладнокровно ее убил.
– И вы винили себя.
– У вас есть дети?
– Да.
– Если бы ваш ребенок погиб и вас в это время не было бы рядом, неужели вы бы тоже не винили себя?
– Только в том случае, если бы сам сидел за рулем той машины.
– А ваша жена? Она не винила бы себя?
Перед глазами Рассела встало лицо Элейн. Он нахмурился.
– Возможно, нет. Только залила бы все слезами. Она очень слабохарактерна. И зависима. Но речь идет не о ней.
Речь идет не о ней. Скоро, очень скоро он, благодарение Богу, избавится от Элейн.
– А о чем?
– Вы терзались угрызениями совести так сильно, что проглотили целый пузырек снотворного. И не войди ваша экономка вовремя в спальню,
вас бы уже на свете не было.
– Так мне объяснили, – пробормотала она и могла бы в этот момент поклясться, что во рту появился тот же вкус, как тогда, после того
как она в первый раз проснулась в больнице, сбитая с толку, слабая, обессиленная до того, что не могла руки поднять.
– Вы не помните, как глотали таблетки?
– Н нет…
– А теперь не помните, как направили машину на дерево. Шериф определил, что вы ехали со скоростью шестьдесят миль в час, а может, и
быстрее. Вам очень повезло, миссис Фрейзер. Из за поворота как раз показалась еще одна машина. Водитель видел, как вы столкнулись с
деревом, и вызвал «скорую».
– Вы, случайно, не знаете, кто он? Я бы хотела его поблагодарить.
– Не думаю, что это сейчас так важно, миссис Фрейзер.
– В таком случае что именно так важно? Кстати, а как вас зовут?
– Рассел. Доктор Рассел Розетти.
– Прелестная аллитерация, Рассел.
– Вам лучше обращаться ко мне «доктор Розетти», – процедил он.
Лили заметила, как дернулись его толстые пальцы червяки, и гадливо поморщилась. Кажется, ей удалось его разозлить. Он считает, что
она заходит слишком далеко.