— Несомненно, — кивнул Винс, — и если она нас отчитала, так мы того заслуживали. Теперь о нашем ланче, Стеффи. Я не знаю, сколько стоят в Бостоне три сандвича, один лобстер с моллюсками и четыре стакана ледяного чая, но наш журналист явно забыл, что мы находимся — по экономической терминологии — в «регионе промысла», вот и оставил на столе сотню баксов. Если Хелен принесет нам чек на сумму, превышающую пятьдесят пять, я улыбнусь и расцелую свинью. Следишь за ходом моих мыслей?
— Да, конечно, — кивнула Стефани.
— Для этого парня из «Глоуб» ситуация следующая. Он нацарапает: «Ланч, Серая чайка, Лосиный остров и Нераскрытые тайны» в своей маленькой расходной книжечке, выданной «Бостон глоуб», пока паром будет везти его на материк. Если он честный — напишет сто баксов, а если душа у него вороватая — сто двадцать, а на двадцатку сводит девушку в кино. Уловила?
— Да, — ответила Стефани и укоризненно посмотрела на него, допивая чай. — Думаю, вы слишком циничны.
— Нет, будь я слишком циничен, сказал бы «сто тридцать», можешь не сомневаться. — Последнее вызвало у Дейва короткий смешок. — В любом случае, он оставил сотню, то есть на тридцать пять долларов больше, чем следовало, даже с учетом двадцатипроцентных чаевых. А потом я взял его деньги. Когда Хелен принесет чек, я в нем только распишусь, потому что у «Еженедельника» здесь текущий счет.
— И я надеюсь, что вы дадите ей на чай больше двадцати процентов, — вставила Стефани. — С учетом ее ситуации дома.
— В этом ты как раз и ошибаешься, — ответил Винс.
— Ошибаюсь? Почему?
Он снисходительно посмотрел на нее:
— А как ты думаешь? Потому что я прижимистый? Как и все янки?
— Нет. В это я больше не верю. Как и в то, что все негры ленивые, а все французы целыми днями думают только о сексе.
— Тогда пораскинь мозгами. Ими Господь тебя не обидел.
Стефани пыталась оправдать доверие. Старики с интересом наблюдали за ней.
— Она воспримет это как милостыню, — наконец решилась Стефани.
Винс и Дейв весело переглянулись.
— Что не так? — спросила Стефани.
— Совсем рядом с ленивыми неграми и сексуальными французами, дорогуша. — Дейв нарочито усилил выговор восточного побережья, растягивая слова. — Только теперь это гордая женщина-янки, которая не примет подачку.
Чувствуя, что забирается в социологические дебри все глубже, Стефани спросила:
— Вы хотите сказать, что примет? Не ради себя — для детей.
— Человек, оплативший наш ланч, — не местный, — напомнил Винс. — С точки зрения Хелен Хафнер, у приезжих деньги просто вываливаются из… из бумажников.
Стефани повеселило, как Винс ради нее неожиданно смягчил высказывание, и она оглядела сначала внутренний дворик, где они сидели, а потом и обеденный зал, через стеклянные стены. Обнаружила кое-что интересное. Многие — если не все — посетители, сидевшие на ветру, были местными, как и большинство официанток, которые их обслуживали. Обеденный зал оккупировали приезжие с материка, так называемые «летние люди», и обслуживали их более молодые официантки. Более симпатичные, и тоже издалека. Нанятые на сезон. Тут Стефани сразу все поняла. Она сильно ошиблась, обратившись к социологии. Ларчик открывался гораздо проще.
— В «Серой чайке» официантки делят чаевые поровну, так? — спросила она. — В этом все дело?
Винс нацелил на нее палец, словно ствол револьвера.
— В яблочко!
— Так что же вы сделаете?
— Сделаю я вот что. Добавлю к счету пятнадцать процентов чаевых, когда буду подписывать чек, а сорок долларов из оставленных этим парнем суну Хелен в карман. Они достанутся только ей, газета не понесет дополнительных расходов, а дядю Сэма не должно волновать то, о чем он не знает.
— Именно так ведет бизнес Америка, — с серьезным видом добавил Дейв.
— И знаешь, что мне особенно нравится? — спросил Винс Тиг, подставив лицо солнечным лучам. Когда он прищурился, на его коже проступили тысячи морщинок. С ними он все равно не выглядел на свой возраст, но лет на восемьдесят тянул.
— Нет. Что? — заинтересованно спросила Стефани.
— Мне нравится, как деньги ходят кругами, словно одежда в стиралке. Мне нравится за этим наблюдать. И на этот раз, когда машина наконец-то остановится, перестав вращаться, деньги останутся здесь, на Лосином острове, где людям они и впрямь нужны. А что еще лучше, этот городской тип заплатил за наш ланч, но ушел отсюда несолоно хлебавши.
— Даже убежал, — поправил его Дейв. — Спешил на паром, если кто не в курсе. Напомнил мне стихотворение Эдны Сент-Винсент Миллей: «Мы очень устали, мы много смеялись, мы целую ночь на пароме катались». Не совсем точно, но близко.
— Едва ли он смеялся, но до следующей своей остановки наверняка доберется уставшим, — заметил Винс. — Если не ошибаюсь, он упомянул Мадаваску. Может, найдет там какие-то нераскрытые тайны. К примеру, выяснит, почему кому-то хочется там жить. Дейв, поможешь мне.
Стефани верила, что эти два старика могли общаться телепатически, возможно, сами того не подозревая. За три месяца, проведенные на Лосином острове, она несколько раз становилась тому свидетельницей и теперь видела еще один пример. Официантка возвращалась с чеком в руке. Дейв сидел к ней спиной, но Винс видел, что она приближается, и точно знал, чего хочет издатель «Островного еженедельника». Дейв сунул руку в задний карман, вытащил бумажник, достал две купюры, сложил их и передал Винсу. Хелен подошла мгновением позже. Одной скрюченной рукой Винс взял у нее чек. Другой — сунул купюры в карман фартука.
— Спасибо, дорогая, — поблагодарил он ее.
— Вы точно не хотите десерт? — спросила она. — Могу принести фирменный шоколадно-вишневый торт. В меню его нет, но кусочек я найду.
— Я — пас. Стеффи?
Она покачала головой. Как — с сожалением — и Дейв Боуи.
Хелен одарила (если это подходящее слово) Винсента Тига суровым оценивающим взглядом.
— Немного жирка тебе не помешает, Винс.
— Мы с Дейвом — что Джек Спрэт с женой [2], — весело воскликнул Винс.
— Ага. — Хелен посмотрела на Стефани и неожиданно добродушно подмигнула. — Ну и парочку вы себе выбрали, мисси.
— Они хорошие, — ответила Стефани.
— Конечно, и потом вы прямиком отправитесь в «Нью-Йорк таймс». — Хелен собрала грязную посуду, добавила: — Еще вернусь, чтобы окончательно прибраться, — и отчалила.
— Обнаружив сорок долларов в кармане, она догадается, кто их туда положил? — спросила Стефани и вновь оглядела внутренний дворик, где два десятка посетителей пили кофе, ледяной чай, пиво или лакомились не значащимся в меню шоколадно-вишневым тортом. Судя по внешнему виду, не все могли сунуть сорок долларов в карман официантке, но некоторые — вполне.
— Вероятно, да, — кивнул Винс. — Ответь мне на один вопрос, Стеффи.
— Обязательно, если смогу.
— Если она не догадается, станет ли наша сделка из-за этого неправомерной?
— Я не понимаю, что вы…
— Думаю, понимаешь, — оборвал он ее. — Пошли, пора возвращаться в редакцию. Новости не ждут.
Глава 2
Один нюанс работы в «Островном еженедельнике» нравился Стефани больше всего, нюанс, завораживавший ее и после трех месяцев стажировки, которые она провела — по большей части — за написанием рекламных объявлений: в солнечный день, стоило отойти на шесть шагов от стола, и перед тобой открывался потрясающий вид на побережье штата Мэн. Для этого требовалось лишь выбраться на крытую террасу над морем, протянувшуюся вдоль напоминавшего амбар здания редакции. Да, воздух здесь пропах рыбой и водорослями, но на Лосином острове этим пропахло все. К запаху этому, как узнала на собственном опыте Стефани, привыкнуть удавалось легко, а потом происходило удивительное: когда нос уже ничего не чувствовала, запах вновь напоминал о себе, и ты в него влюблялся.
В солнечные дни (такие как этот в конце августа) каждый дом и причал, каждое рыбацкое судно со стороны Тиннока прорисовывались ясно и отчетливо. Она могла прочитать «Суноко» на боку дизельного насоса и «Ли-Ли Бетт» на корпусе рыболовной шхуны, которую в межсезонье вытащили на берег, чтобы счистить старую краску и покрасить заново. Она могла разглядеть мальчишку в шортах и свитере «Патриотов» с отрезанными рукавами, удящего рыбу на замусоренном галечном пляже рядом с «Баром Престона», и тысячи солнечных зайчиков, отражающихся от оцинкованного железа сотни деревенских крыш. А между Тиннок-Виллидж (размером с приличный городок) и Лосиным островом солнце светило на самую синюю воду, какую Стефани только доводилось видеть. В такие дни она задавалась вопросом, вернется ли на Средний Запад, сможет ли заставить себя. Но и в дни, когда остров окутывал туман, материк исчезал, и лишь печальный рев туманной сирены набирал силу и замолкал, словно голос какого-то древнего зверя… она задавалась тем же вопросом.