— А мое алиби для второй половины?
— Ночное дежурство.
— Ох, попаду я с тобой под дело о разводе!
— Я тебя прикрою. Кто за кем заезжает? Твоя машина в каком состоянии?
— В таком же, как и твоя. «Жигули» на пенсии. Когда ты себе джип-то купишь, коммерческий директор?
— Когда сам на пенсию пойду. Или когда научусь воровать и брать взятки. Значит, ты приезжаешь ко мне на своем «Жигуле», как только улизнешь из дома, и отправимся на дачу к писателю, прихватив соответствующий инвентарь.
— Что брать?
— А я знаю? Ключи какие-нибудь, отмычки… Или лучше выставить раму и залезть через окно?
— Ладно, на месте обсудим. Жди.
— До завтра.
Леонидов положил трубку и почувствовал, что ему стало легче. Лезть в чужой дом опечатанный казенной печатью удобнее с надежным и физически сильным товарищем. В Сергее Ба-рышеве он не сомневался. Они давно уже забыли зимнюю размолвку и примирились окончательно.
Весь следующий день Леонидов сидел на рабочем месте как на иголках. Думал о ночной вылазке и не реагировал на неприятности, которые были такими же, как всегда: там не отгрузили, тут забыли, здесь не состыковались… И все в итоге шло как по маслу: чем меньше нервничаешь, тем быстрее рассасывается. Причем само собой.
В семь часов вечера Алексей быстренько свернул дела, заехал в хозяйственный магазин, купил зачем-то топорик, тиски, набор отверток, пару нитяных перчаток и бельевую веревку. «Господи, на гору я, что ли, собираюсь лезть? Там окно на высоте полутора метров! Всего-то!» — мысленно ругнул он себя, беря веревку.
Барышев появился в десять часов, когда уже начало темнеть. Огромный, одетый в камуфляжную форму, со спортивной сумкой в руке.
— Что там? — кивнул на нее Леонидов.
— А, всякая хрень. Думаешь, я когда-нибудь лазил в чужие дома? Я честный.
— Думаешь, я профессиональный взломщик? Но мне эти бумаги знаешь, как нужны?
— Что, так серьезно?
— Тут не до шуток. Писатель даже улики подбросил. Чтобы меня стали подозревать. Пуговицу от моей рубашки и Сашкин платок. Основательно подготовился.
— А зачем?
— Это я и хочу понять. Поехали, нечего время тянуть.
— Погоди, еще не стемнело.
— Пока доберемся, пока в кустах посидим… Стемнеет. Еще пара часов и… А потом не собираешься же ты прямо к дому подъезжать? Надо хотя бы полтора километра пешочком протопать.
— Зачем так много?
— Опыт подсказывает. Лучше вблизи места предполагаемого взлома не засвечиваться.
— А опыт не подсказывает тебе, что взломщиков привлекают к уголовной ответственности?
— Меня и так привлекут. Из двух зол надо выбирать меньшее, — философски заметил Алексей.
— Тогда карту местности давай, Леонидов. Я на даче у тебя ни разу не был, а в темноте могу и не сориентироваться.
— Обойдешься. Это не приграничная зона, а всего-навсего деревня Петушки Московской области. Где там блуждать?
— Если нет карты, обязательно нужен проводник. Поскольку ты местный житель, ты и поведешь.
С ролью проводника Алексей согласился. Надел темную ветровку и спортивные штаны в тон. Потом взял сумку со всякой всячиной и вместе с Барышевым спустился вниз, к машине.
…Доехали они часа за полтора, когда уже окончательно стемнело. Оставили машину в кустах и направились к поселку, стараясь держаться поближе к дороге. Трава была влажной. Как только на шоссе появлялась машина, оба невольно вздрагивали. Пару раз даже нырнули в кусты. Леонидов злился:
— Так мы до утра будем идти! Давай представим, что мы просто люди. Что, здесь не ходят, что ли, по ночам?
— Чего бы с фонарем и с флагом не шагать прямо по дороге и под барабанный бой? Вопя при этом: «Мы хотим влезть в чужую дачу!» — разозлился и Серега.
— Но не шарахаться же в кусты все время? Давай, сворачивай. Вот она, проселочная дорога! Которая ведет прямо к дому Клишина! Нам сюда.
— Мать честная! В лес!
— Ну и что?
— Да так. Темно, хоть глаз выколи!
— Будто ты ни разу не участвовал в ночных марш-бросках, — буркнул Алексей.
— Тише ты! Опять кто-то шуршит!
— Тьфу! Это ж мышь.
— Мышь!
— Что ты орешь?
— Я не люблю маленьких животных, — виновато сказал Барышев. — Чем меньше живая тварь, тем она противнее. Вдруг кусается?
— Хрен прокусит такая маленькая твою слоновью кожу.
— Понимаешь, я медведей не боюсь. Волков не боюсь. Даже тигра не испугаюсь. Но мышь! Это ж такая пакость! Это ж…
— Стой! Хватит бормотать, вот она, дача! Леонидов махнул рукой на темный дом, показавшийся впереди. Потом сказал:
— Боюсь, петли на воротах ржавые, будут скрипеть. Давай-ка через забор.
Серега вновь начал ворчать. Алексей же думал о том, что им повезло. Дом Клишина — крайний. И подошли они со стороны леса. Он перемахнул через забор первым. Следом перевалился Серега. Жидкий штакетник не выдержал, раздался треск.
— Барышев, слон! Мать твою… — выругался Алексей. И добавил: — Тише.
— И что? — спросил Серега, очутившись на дачном участке.
— Что, что, к дому давай!
Они осторожно подошли к писательской даче. Обе двери — и черный ход, и парадный — были опечатаны. Алексей выбрал, разумеется, заднее крыльцо. По деревенской улице могут прогуливаться влюбленные парочки и они наверняка заметят, что кто-то ломится в дом Клишина, если идти с парадного.
— И что? — вновь спросил Серега.
— Что, что! Поднимайся на крыльцо и замок ломай! — прошипел Алексей. — Либо дверь снимай с петель!
— Бездарность ты, Леонидов, в чужой дом влезть не можешь. Тут легче окно выставить. По переду-то они рамы заменили, а здесь только наметили. Старье! — Серега презрительно сплюнул. — Рамы гнилые. Сейчас поддену легонько, и… И печать вашу милицейскую не нарушим, и шума не так много произведем. Думаешь, так легко сломать амбарный замок? Или дверь высадить?
— Выставляй окно.
Серега взял сумку с инструментами и отправился штурмовать окно.
— Леха, помоги! — гулким шепотом позвал он через несколько минут.
— Чего?
— Шатается, надави посильнее. Раз-два!
— С…
— Е…
— Заткнись! Сашка в доме на соседнем участке! Знаешь, какой у беременных сон чуткий?
— А почему надо от Александры скрывать?
— Потому что она врать не умеет. Если спросят, обязательно будет краснеть… Ой! Нога!
Усердствуя, Серега наступил ему на ногу. Алексей едва не закричал в голос. Барышев — слон! Никогда не думал, что так тяжело залезть в чужой дом. Оказывается, как тяжело работать преступником! Им надо за вредность молоко давать. Вместе со сроком.
— Серега, а я пролезу? — с сомнением спросил он, когда рама была выставлена. Она и в самом деле оказалась гнилой. В порядке у писателя был только фасад.
— Пролезешь, — оскалился Барышев.
— Ладно, жди тут.
— Быстрее только. Фонарик возьми.
— Подсади-ка!
Барышев буквально впихнул его в окно. Алексей неловко плюхнулся на пол. Лезть в чужой дом оказалось не только трудно, но и некрасиво. В смысле, что никакой эстетики. Культуры производства.
Алексей очутился в темных сенях и зажег фонарик. На цыпочках прошел в комнату, где первым делом включил компьютер, нашел дискету и скопировал на нее «Смерть на даче». На всякий случай скопировал и другие текстовые файлы, те, что хранились на диске С. Марать бумагу покойный не любил. Во всяком случае, Алексей не нашел ничего интересного ни в тетрадках на столе, ни в его ящиках. Так, мелочевка: несколько писем, порванный пополам конверт, парочка фотографий. Письма Леонидов прихватил, все остальное оставил. Пару дискет с пометками, сделанными кривым «пьяным» почерком, Алексей тоже прихватил. Потом направился в сени, где почувствовал себя немного увереннее. Выглянул и позвал Барышева:
— Серега!
— Ну?
— У меня идея!
— Не надо.
— Надо. Ты сможешь восстановить все так, чтобы никто не догадался о взломе?
— Не смогу, — сердито засопел Серега. — Рама развалилась. Я ее малость сдавил, и…
— Сашка мне рассказывала, что на здешних Дачах местные хулиганы по ночам орудуют. Ничего ценного не берут, а просто тусуются. Пьют и по пьяни громят. Все равно поймут, что сюда влезали, давай под местных закосим?
— Точно?
— Конечно! Если и будут искать, то не те, кто занимается убийством Клишина, факт. Я эту процедуру знаю. Да и кто заявит? Наследники? Подумаешь, хулиганы! Ничего ж не взяли!
— Ладно, тогда давай быстрее. Надоело мне здесь стоять.
— Сейчас.
Леонидов вернулся в дом, постарался по быстрому «навести бардак»: перевернул несколько стульев, запачкал ковер на полу, повалялся с ногами на кровати. Сойдет. Главное, что ничего не пропало. Пара писем не в счет. На всякий случай он порвал несколько листков бумаги, выдрав их из тетрадей, и бросил на ковер клочки. Потом вернулся к окну:
