— Я знаю, — произнес он. — Что-то жутко не так. Я в ответе за оборванную жизнь, драгоценную жизнь, которую не вернуть. Мне жаль. Я очень хотел бы все исправить, но не могу.
— Позвони Рею, — проговорила Мартина после паузы.
— Кошка… — начал он.
— Какая кошка?
— Вот, — показал он. — На постере. На коленях у Толстого Томми. Это Дорки. Дорки убила Рея.
Тишина.
— Дух объяснил мне, — сказал Кеммингс. — Это был Бог. Тогда я этого не понял, но Бог видел, как я совершил преступление. Убийство. И Он мне никогда не простит.
Жена немо глядела на него широко раскрытыми глазами.
— Бог видит все наши поступки, — говорил Кеммингс. — Даже падение птицы малой. Только в этом случае птица не падала ее сцапали. Сцапали из воздуха и растерзали. Бог терзает этот дом, который суть мое тело, в отплату за то, что я совершил. Надо было, чтобы строительный подрядчик как следует осмотрел дом, прежде чем мы его купили. Он рассыпается, черт его дери, в труху. Через год не останется вообще ничего. Ты мне не веришь?
— Я… — начала Мартина и осеклась.
— Смотри.
Кеммингс протянул руки к потолку поднялся привстал на цыпочки дотянуться до потолка ему не удалось. Тогда он подошел к стене и, секунду помедлив, просунул руку сквозь стену.
Мартина пронзительно закричала.
Корабль тут же прервал трансляцию. Но вред был уже причинен.
— Он интегрировал свои ранние страхи и чувство вины в неразрывное целое, — сказал себе корабль. — Мне никак не подать ему приятное воспоминание, он тут же все портит. Сколь приятным ни был бы изначальный опыт сам по себе. Серьезная проблема, — решил корабль. — Зачатки психоза уже налицо. А полет только-только начался. Впереди годы и годы.
Отпустив себе какое-то время на обдумывание проблемы, корабль решил еще раз связаться с Виктором Кеммингсом.
— Мистер Кеммингс… — произнес корабль.
— Прошу прощения, — сказал Кеммингс. — Я не хотел срывать трансляцию. Вы делали все как надо, но я…
— Секундочку, — сказал корабль. — Для психической реконструкции я не оборудован я простой механизм, не более того. Чего вы хотите? Где бы вы хотели быть, и что вам хотелось бы делать?
— Я хочу прибыть к месту назначения, — ответил Кеммингс. — Я хочу, чтобы полет кончился.
— Ага, — подумал корабль. — Вот и решение.
По очереди отключились криогенные системы. По очереди возвратились к жизни люди, и среди них Виктор Кеммингс. Что его поразило, так это что ход времени совершенно не ощущался. Он зашел в камеру, улегся в бокс, почувствовал, что его обволокла мембрана, и температура начала понижаться…
А теперь вот он стоял у корабельного трапа, разгрузочного трапа, и, не в силах оторваться, разглядывал зеленеющий вокруг пейзаж. «Это ЛР4-шесть, — осознал он, — колонизованная планета, куда я прилетел, чтобы начать новую жизнь».
— Смотрится приятно, — произнесла коренастая женщина рядом.
— Да, — отозвался он и ощутил, как накатывает на него свежесть пейзажа, суля начало новой жизни. Нечто лучшее, чем то, что знал он последние двести лет. — Я — новый человек в новом мире, — подумал он. И ему было радостно.
Прихлынули цвета, как из детского набора мультакварели. «Огни святого Эльма», — осознал он. Совершенно верно в атмосфере этой планеты активная ионизация. Бесплатный фейерверк, как давным-давно, в двадцатом веке.
— Мистер Кеммингс, — прозвучал голос подошедшего сзади пожилого мужчины. — Вам что-нибудь снилось?
— В анабиозе? — переспросил Кеммингс. — Нет, что-то не припомню.
— А мне, кажется, снилось, — произнес пожилой мужчина. — Вы не поддержите меня за руку, когда будем спускаться? А то меня что-то пошатывает. И воздух какой-то разреженный. Вам так не кажется?
— Не бойтесь, — сказал ему Кеммингс и взял пожилого мужчину под руку. — Я помогу вам спуститься. Смотрите вон проводник идет. Он поможет со всяким оформлением это входит в стоимость билета. Нас отвезут в курортную гостиницу и поселят в номерах первого класса. Перечитайте свой буклет. — Он ободряюще улыбнулся пожилому мужчине тому было явно не по себе.
— По идее, после десяти лет в анабиозе мышцы должны были бы совершенно одрябнуть, — произнес пожилой мужчина.
— Да нет, это все равно что горох замораживать, — сказал Кеммингс. Придерживая под руку боязливого попутчика, он спустился по трапу. — Если хорошо заморозить, можно хранить хоть вечно.
— Меня звать Шелтон, — представился пожилой мужчина.
— Что? — замер Кеммингс. Странное ощущение всколыхнулось в нем.
— Дон Шелтон, — протягивая руку, повторил мужчина Кеммингс машинально ответил на рукопожатие. — В чем дело, мистер Кеммингс? С вами все в порядке?
— Конечно, — сказал он. — Все замечательно. Просто я проголодался. Очень хочется чего-нибудь съесть. Хочется поскорее добраться в гостиницу, принять душ и переодеться.
— Интересно, — подумал он, — где наш багаж. Корабль, наверно, битый час разгружаться будет. Корабль не шибко смышлен.
— Знаете, что я с собой прихватил? — доверительно, задушевно поинтересовался пожилой мистер Шелтон. — Бутылку бурбона «Уайлд Терки». Самый лучший бурбон на Земле. Я зайду к вам в номер, и вместе разопьем. — Он заговорщицки ткнул Кеммингса локтем в бок.
— Я не пью, — произнес Кеммингс. — Только вино.
— Интересно, — подумал он, — есть ли тут, в такой дали, хорошие вина? Впрочем, — пришло ему в голову, — какая еще даль? Это Земля теперь далеко. Надо было, как мистер Шелтон, прихватить с собой бутылочку-другую.
Шелтон. О чем это имя ему напоминает? О чем-то очень-очень давнем, из времен молодости. О чем-то очень ценном, а также о хорошем вине и милой доброй девушке, которая пекла блинчики на старомодной кухне. Неуютные воспоминания, болезненные.
В конце концов, он стоял возле кровати в своем номере перед раскрытым чемоданом он принялся развешивать в шкафу одежду. В углу комнаты по стереовизору шла программа новостей он не слушал — но звук человеческого голоса был ему приятен, так что выключать не стал.
— Снилось ли мне что-нибудь? — спросил он себя. — За эти последние десять лет?
Рука болела. Опустив глаза, он увидел красный рубец, словно след от укуса. «Меня ужалила пчела, — понял он. — Но когда? Как? Пока я лежал в анабиозе? Невозможно. — Тем не менее он видел рубец и ощущал боль. — Надо бы чем-то помазать, — пришло ему в голову. — Наверняка где-нибудь в гостинице должен быть доктор это же отель первого класса».
Когда прибыл кибердоктор и принялся обрабатывать место укуса, Кеммингс произнес:
— Это мне в наказание за то, что убил птицу.
— В самом деле? — поинтересовался кибердоктор.
— Все, что когда-то что-то для меня значило, у меня отняли, — сказал Кеммингс. — Мартину, постер… мой старый домик с винным погребом. У нас было все, а теперь пропало. Мартина бросила меня из-за птицы.
— Из-за птицы, которую вы убили? — спросил кибердоктор.
— Господь покарал меня. В наказание за грех мой Он отнял все, что было у меня драгоценного. Дорки не грешила согрешил я.
— Но вы же были совсем маленький мальчик, — сказал кибердоктор.
— Откуда вы это знаете? — спросил Кеммингс и вырвал руку из манипуляторов кибердоктора. — Что-то тут не так. Вы не могли этого знать.
— Мне рассказала ваша мама, — произнес кибердоктор.
— Но мама же не знала!
— Она догадалась, — сказал кибердоктор. — Кошка никак не могла бы достать птицу без вашей помощи.
— Значит, она все время знала. Но ни разу и словом не обмолвилась.
— Да ладно, забудьте, — проговорил кибердоктор.
— По-моему, вас не существует, — сказал Кеммингс. — Вы никак не могли бы этого знать. Я все еще в анабиозе, а корабль продолжает транслировать мне мои же закопанные в подсознании воспоминания. Чтоб я не сошел с ума от сенсорной депривации.
— Вряд ли у вас могут быть воспоминания о конце полета.
— Значит, исполнение желаний. Это одно и то же. Могу доказать. Отвертка у вас есть?
— Зачем?
— Сейчас сниму заднюю крышку стереовизора, и увидите, — ответил Кеммингс. — Там внутри ничего нет, ни радиодеталей, ни транзисторов, ни монтажной платы — ничего.
— У меня нет отвертки.
— Тогда маленький нож. Вон, я вижу, у вас в хирургическом наборе. — Кеммингс нагнулся и достал небольшой скальпель. — Этот подойдет. Если я вам покажу, вы мне поверите?
— Если корпус пустой…
Присев на корточки, Кеммингс отвинтил винты, удерживающие на месте заднюю крышку. Крышка отделилась, и он приставил ее к стенке.
В корпусе стереовизора было пусто. Тем не менее цветная голограмма все так же проецировалась на четверть номера, и голос комментатора продолжал излагать сводку новостей.
— Признавайтесь, вы — корабль, — сказал Кеммингс кибердоктору