— Да пошел ты, кастрат! — огрызнулась девушка и смачно сплюнула на пол.
Сердце в моей груди замерло, едва я услышала родной голос подруги. Это была Лера, сомнений больше не осталось. Она убрала с лица волосы и горделиво задрала подбородок.
— Ай-ай, да откусит шакал твой грязный язык! Бесстыжая! — Масуд-ага покачал головой и пригрозил ей пальцем.
— Лерка! — Я слегка наклонилась, чтобы меня было видно, и посмотрела в ее сторону.
Лицо подруги сначала напряглось, а потом она обернулась ко мне, расплываясь в широкой улыбке.
— Лекси!
— Я что, плохо объяснила?! — Ко мне подошла та самая Зейнаб-калфа и больно схватила за запястье. — Двадцать ударов палками на фалаке! — гаркнула она на весь зал, так что эхо ее гнусавого голоса разнеслось до потолка.
— Ах ты курица! — закричала Лерка и сделала в мою сторону несколько шагов.
Еще бы чуть-чуть, и эта злобная стерва точно отправила бы нас на фалаку, но в этот момент деревянные двери распахнулись, и в зал вошла Наргес Хатун. Лерка поспешила встать на место.
Хазнедар несла себя, словно драгоценность. Горделиво ступая, держа голову высоко и ровно, эта важная особа смотрела куда-то перед собой, словно не замечая нашего присутствия. Наряд из дорогой ткани шелестел при каждом шаге, а вышитая драгоценными нитями и жемчугом тюбетейка добавляла ей пару сантиметров роста, делая ее еще более важной и статной.
Она остановилась в центре комнаты и окинула нас быстрым цепким взглядом. Затем подошла к последней в ряду девушке слева от меня. Взяв ее за подбородок и бросив оценивающий взгляд на ее лицо, она слегка толкнула девушку в плечо, так что та была вынуждена сделать шаг назад. Вторую девушку постигла та же участь. Возле третьей Наргес Хатун задержалась и кивнула Масуд-аге. Тот взял девушку за локоть и отвел в сторонку. Очередь дошла до меня.
Строгая начальница гарема больно схватила меня за подбородок двумя пальцами, затем опустила взгляд на вздымающуюся под тканью рубахи пышную грудь, потом посмотрела мне прямо в глаза и, поразмыслив пару секунд, толкнула меня в плечо. Что это означало, я еще не поняла. Очевидно, она отбирала девушек. Но для чего? Или для кого? И что мне теперь делать — радоваться, что меня для «этого» не выбрали, или горевать, что не попала в число избранных?
Пока я размышляла, стоя среди отвергнутых, хазнедар добралась до Лерки.
— Строптивая девушка. Много сил придется потратить на воспитание. Что скажешь, Масуд-ага?
Наргес Хатун протянула к Лерке руки и наглым образом вцепилась обеими ладонями ей в грудь. Лицо моей подруги перекосилось от злости. Она схватила хазнедар за запястья и резким движением убрала ее руки с груди.
— Не смейте меня касаться! Кто вы такая? Что вы себе позволяете?! Я подам заявление в полицию! — кричала Лерка.
Зейнаб-калфа тут же подлетела к ней и ловко скрутила руки за спиной.
— Сатрапы! Кровопийцы! Бандиты! Вас всех арестуют! — верещала моя подруга, а я мысленно молилась, чтобы она заткнулась. Что-то подсказывало мне, что Зейнаб-калфа вовсе не шутила про фалаку и двадцать ударов палками.
— Успокойся, сумасшедшая! Какая невоспитанная рабыня! — причитал Масуд-ага, качая головой.
Хазнедар тем временем схватила подол Леркиной рубахи и резко задрала его наверх до самого пупка, открыв наготу моей подруги всем собравшимся.
— Сволочи! — завыла моя подруга и начала извиваться, как змея. Я прикрыла лицо руками. Такое унижение она им точно не простит.
— Посмотри, Масуд-ага! Лобок ухоженный, бедра упругие, ноги длинные и стройные. Кожа нежная, мягкая. Живот плоский и красивый. Будем с ней возиться или перепродадим?
— Повелителю уж больно наскучила Дэрья Хатун. Совсем загрустил. Как бы не заболел, избави аллах!
Лерка продолжала извиваться и брыкаться, изо всех сил стараясь освободить из плена руки.
— Но эта наложница — сущий демон. Сбежала из хамама, ударила евнуха, много ругается и кричит. Даже не знаю, Наргес Хатун. Стоит ли овчинка выделки?
— Ясно.
Хазнедар сдвинула брови и еще раз внимательно посмотрела на красную от стыда Лерку.
— Слушай меня, хатун, не перебивай. У тебя есть выбор. Две дороги открыты перед тобой. Первая — ты усердно учишься, слушаешь меня, агу и калф, попадаешь в покои падишаха, рожаешь ему наследника и становишься султаншей. Вторая — ты брыкаешься, как бешеная кобылица, ругаешься, как янычар, дерешься с прислугой и оказываешься на невольничьем рынке, где мы продаем тебя старому вдовцу за два медяка. Жизнь свою ты кончишь в какой-нибудь дыре под Тебризом. Тебе выбирать.
Лерка притихла и даже перестала дергать руками.
— Хорошо. Я буду учиться, — обреченно выдала моя присмиревшая подруга, стыдливо опустив голову.
— Так-то лучше. — Наргес Хатун похлопала ее по плечу и ехидно улыбнулась.
— Остальных ведите в кладовую. Пусть начинают работать. Сегодня нужно перебрать пять мешков гороха. Пока не сделают — ужином не кормить!
«Не царское это дело», — подумала я, в то время как крепкие руки Зейнаб-калфы подталкивали меня к выходу.
ГЛАВА 7
— И что нас теперь ждет? — спросила я у своей новоиспеченной знакомой с Крита, не переставая тереть мыльной тряпкой каменную стену, закопченную дымом факела.
Позади нас, как надзиратель в исправительной колонии, сложив за спиной руки и вытянувшись по стойке «смирно», стояла Арзу-калфа — вторая помощница хазнедар в гареме.
В паре с Зейнаб-калфой они очень правдоподобно играли роли доброго и злого полицейских. Несмотря на строгий и даже слегка грозный вид, в ее глазах читалась доброта и сочувствие.
— А что нас ждет? — Элена шмыгнула носом и вытерла рукавом капельку пота с виска, — зачем, спрашивается, они отвалили за меня целое состояние? Чтобы получить еще одну джарийе? Вчера мешок гороха перебрала, сегодня копоть отмываю. Посмотри на мои руки, на мою нежную кожу, на мои шелковые волосы! Теперь все это пойдет коту под хвост! Султанша в обличье служанки — что может быть ужасней?!
Девушка горько вздохнула и отвернулась от меня, принявшись с удвоенным усердием тереть грязную стену.
— Девушки, работаем! Не отвлекаемся! — прикрикнула Арзу-калфа, не сдвинувшись с места.
— То есть мы прислуга, и к этому шаху, или как там его, нас не поведут? — спросила я шепотом, слегка наклонив голову в ее сторону.
— Именно. И это ужасно, — опять с грустным придыханием ответила Элена.
— Но что же в этом ужасного? Радоваться нужно, что не придется ублажать старого похотливого араба!
Она повернула ко мне голову и на секунду застыла с тряпкой в руке. Ее брови поползли вверх, а в глазах появилось что-то вроде: «Вот же дура бестолковая!»
— Какого еще старого похотливого араба?! — шикнула она на меня, вытаращив свои огромные голубые глаза. — Шах Джахан самый красивый и желанный мужчина из всех ныне живущих правителей. Он молод, силен, умен, образован! А ты читала его стихи? Он пишет такие стихи, что невольно слезы выступают на глазах. — Элена прикрыла веки и на мгновение прекратила тереть тряпкой стену. — Вот, послушай:
Она глубоко вздохнула и посмотрела на меня влажными глазами, полными обожания.
— Любая сочтет за честь провести ночь в его покоях.
Я не верила своим ушам, наивно полагая, что попала в гарем какого-нибудь эмира-склеротика лет восьмидесяти, которому бес ударил в ребро. Оказывается, хозяин гарема вполне приличный человек. Возможно, даже учился где-нибудь в Европе, а теперь занимает какой-нибудь важный пост в правительстве Эмиратов. Тем сложнее будет вырваться на свободу из плена.
— Да неужели тебе не противна сама мысль о том, что ты делаешь это не по любви, а по принуждению?! — возмутилась я. — Хотя стихи очень красивые.
— О каком принуждении ты говоришь? Я сама сбежала из дома и спряталась на пиратском судне, чтобы попасть сюда.
— Но как ты о нем узнала? Его показывали в новостях по телевизору? — спросила я.
— Я иногда думаю, что ты чокнутая. Что такое телевизор? И как по нему могут показывать? — Элена смотрела меня полным недоумения взглядом, как будто на мне был скафандр, а сама я прилетела с Альфа-Центавра.
— Это ты чокнутая. Как можно в двадцать первом веке не знать, что такое телевизор?! — обиженно ответила я и отвернулась от нее.
— В каком-каком веке? — ошарашенно выдала Элена, открыв от неожиданности рот.
Я не понимала, почему мои слова вызвали у нее такую реакцию, и уже хотела было отпустить какую-нибудь сальную шуточку на тему ее умственных способностей, но нам помешали.
Из-за угла появилась стройная процессия во главе с Зейнаб-калфой. Она важно вышагивала, прикрикивая: