Натаныч оторвался от монитора, куда глазел уже добрых десять минут, и, кусая измочаленный хвостик карандаша, спросил:
– Нет, что скажешь ты, когда наберешься наглости заявиться с этой липовой ксивой к нему в кабинет?
– По ситуации разберусь! – с запалом ответила я. – Ты, главное, меня туда забрось, ну а уж там мое красноречие поразит его до глубины души. Да и потом, я думаю, что если он узнает, откуда я прилетела, то выслушает меня с большим интересом.
По глазам Натаныча я догадалась, что вся эта история начала его серьезно увлекать. Правда, зная его, я понимала, что о благосостоянии родины он вряд ли печется – на это ему, скорее всего, было наплевать, так как его вполне устраивало существующее положение дел. Но зато он загорелся моей идеей как исследователь временного пространства. И именно на это я сделала ставку. У нас начинал складываться прекрасный творческий союз: он – чокнутый ученый, умеющий перемещать людей в прошлое, я – безбашенная патриотка, желающая превратить Россию в страну-утопию. Я все решила, и теперь от цели меня отделяло только одно: я не знала, какой именно момент истории оптимален для серьезного разговора.
– Как ты думаешь, в каком году мне имеет смысл с ним встретиться?
– В 1879-м! Удавишь его в младенчестве – и дело с концом! – Натаныч снова проявил себя некрофилом.
– Ну хватит уже! – рассвирепела я. – Пора разрабатывать стратегический план. У тебя есть какая-нибудь старинная одежда?
Он пошлепал в прихожую и с грохотом вытащил откуда-то огромный чемодан.
– Тут валяются какие-то шмотки моей дорогой кузины. Кажется, там было что-то и от ее матери. Вот. Думаю, это вполне подойдет.
Он бросил мне пропахшее нафталином ситцевое платьишко и пару стоптанных туфель. В таком виде идти в Кремль было просто неприлично. Поняв, что только на киностудии мне удастся найти полное снаряжение для импровизированной экспедиции, я распрощалась со своим теперь уже деловым партнером и отправилась домой, звонить отцу Павлика.
* * *
Пережив сорокаминутное плутание в коридорах «Мосфильма», я наконец нашла нужный павильон и устремилась к слоноподобному человеку в джинсовом комбинезоне:
– Здравствуйте, Александр! Я так вам благодарна за помощь. Вы даже не представляете, насколько важны для меня все эти вещи, о которых я говорила по телефону!
Он смущенно гоготнул и поставил передо мной серый ящик из-под какого-то оборудования:
– Вы садитесь, а я покажу, что смог нарыть.
Оказалось, что, пока я стояла в заторе на Бережковской набережной, ему удалось проделать колоссальную работу. Кроме шикарного платья, в котором какая-то сериальная дива изображала Еву Браун, и пары туфель, оставшихся от старого кинофильма про разведчиков, Александр исхитрился отыскать свеженькое удостоверение личности, выписанное на имя Ворошилова.
– Вы не волнуйтесь, это недоразумение мы сейчас исправим, нужную фамилию впишем, и все будет в ажуре, – поспешил заверить меня мой благодетель. – Вы кого играть будете в своей самодеятельности?
– Э… Как это объяснить… – Я пробуксовала и никак не могла сочинить хоть что-то правдоподобное.
– Ну на чье имя корочку-то выписывать? – обеспокоено спросил он.
– На мое, – не подумав, выпалила я. А потом пояснила: – Такая вот фантазия у нашего режиссера. Ему кажется, что у меня очень звучное имя, и он решил дать его главной героине.
Ничуть не удивившись, Александр удовлетворенно угукнул, потер руки и принялся что-то химичить в непонятно откуда взявшемся ноутбуке. А еще через некоторое время после продолжительной возни с цветным принтером и кучей подручных материалов мастер поддельных документов выдал мне серпастую и молоткастую книжечку.
– И что, вы думаете, что с этим меня пропустят к Сталину? Эти удостоверения действительно так выглядели? – с опаской пробормотала я, рассматривая уж слишком очевидную подделку.
Он рассмеялся:
– Ну какая вам разница, как они выглядели на самом деле? Главное – чтобы зритель был доволен. И, кстати, если уж вы так интересуетесь Сталиным… У меня тут есть еще разовый пропуск к нему на прием. Я вам бланк распечатаю, а вы сами впишите свои данные и дату посещения. Вы уж извините, но мне пора бежать.
Он сунул мне пропуск, быстро распрощался и исчез за полотном черного сатина. Что было делать? Я воззрилась на документы и пришла к выводу, что мне опять необходима помощь сестры.
– Галя, Галя… – заныла я в сотовый, когда она наконец соизволила снять трубку. – Мне до зарезу нужна консультация. Это по твоей любимой теме. Ты будешь просто счастлива найти ответ на поставленный вопрос! Согласна? Тогда срочно выезжаю в архив.
Перехитрив автомобильные пробки, я быстро приехала по указанному сестрой адресу и, бегом преодолев несколько огромных лестничных пролетов, оказалась в комнате-норе, полной пропыленных папок и книг.
– У тебя тут мило, – еле сдерживаясь, чтобы не чихнуть, прошептала я. – Чем занимаешься?
Галина тяжело вздохнула и туго затянула поясок на халате цвета индиго.
– Понимаешь, – всхлипнула она, – я начала писать новую книгу о кардинальном изменении в межличностных отношениях коммунистической молодежи в период с 1919 по 1926 год. А начальник сказал, что эта тема компрометирует меня как ответственного работника нашего учреждения. Теперь ставит палки в колеса и грозит увольнением. А я столько бессонных ночей потратила на поиск фактов!
– Ему не нравится, что ты в сторону сексуальной тематики ушла? – сочувственно спросила я.
В ответ она махнула какой-то обгоревшей картой: