Уже несколько минут Кон пытался сообразить, где он находится и что это за фигура медленно перемещается по небольшой мрачной комнатке, в которой он непонятно как оказался. Пока что было ясно одно — это не сон, но легче от этого не стало.
Кон закрыл глаза и попытался восстановить ход событий. Была среда, семнадцатого июля. Это он помнил. Он стартовал из района Юпитера, Солнце было точно на заднем экране. Испытательный полет проходил нормально, все механизмы и приборы работали исправно до тех пор, пока…
Да, теперь он вспомнил все. Стрелка спидометра показывала половину световой скорости, двигатели давали шестьдесят процентов максимальной мощности, ускорение, которого он не ощущал в своей безынерционной камере, достигало прямо-таки фантастических величин. Он передвинул рычаг тяги, чтобы проверить, дадут ли двигатели полную мощность. Ракета увеличила ускорение.
«Надо бы проверить торможение», — подумал Кон, сбросил рычаг на ноль и взглянул на указатель ускорения. В первый момент решил, что стрелку прибора заело, но результаты контрольного теста показали, что дело скверно: фотонный двигатель потерял управляемость. Он работал почти на полной тяге, и это могло продолжаться достаточно долго, чтобы выбросить ракету за пределы солнечной системы. Тесты не оставляли никакой надежды. Реакцию самовозбуждения фотогенератора остановить невозможно. Она прекратится только тогда, когда иссякнут запасы топлива. Однако прежде чем это случится, ракета успеет набрать околосветовую скорость.
Кон знал, что не в его силах что-либо изменить, поэтому волноваться и нервничать бессмысленно, и вообще… Что именно «вообще», было не совсем ясно.
Больше по устоявшейся привычке испытателя, чем в надежде на спасение, он включил холодильную аппаратуру и улегся по возможности удобнее. Случись все это в солнечной системе, его рано или поздно нашли бы, но сейчас…
…И вот теперь эта слабо освещенная комната и человеческая фигура… Значит, все-таки каким-то чудом, по необъяснимой случайности он вернулся? Фантастика!
Кон открыл глаза, пошевелился и глубоко вздохнул. Фигура подплыла и остановилась рядом с ним, вырисовываясь на фоне стены, которая теперь разгорелась желтоватым светом. В комнате стало светлее, и тогда Кон решил, что он бредит во сне.
Перед ним стояло нечто только в общих чертах напоминавшее человека: белая глыба, имевшая человеческие контуры, но похожая скорее на снежную бабу или на человека, который только что вынырнул из кадки с густой сметаной.
— Добрый день! — сказало Нечто с едва уловимым акцентом. — Ты уже… э… очухался?
Кон глядел на «снежную бабу» и всеми силами пытался проснуться.
— Я говорю, ты здоров? — уточнила вопрос «снежная баба».
— Думаю… д-д-да! — пробормотал Кон, с трудом сдерживаясь, чтобы не щелкать зубами. — Кто ты?
— Я не «кто», я — «что». Я обслуживаю девяносто четвертую Станцию контроля.
— Где я? — крикнул Кон, быстро садясь и свешивая ноги с кушетки, а «снежная баба» попятилась на шаг, еще больше расплылась и почти совсем потеряла человеческую форму.
— Ты на девяносто четвертой Станции контроля Галактического космоплавания.
Кон осовело смотрел, как руки и ноги белого облака втягиваются в бесформенное, теперь ставшее цилиндрическим туловище. Кон вздрогнул.
— О, прости! — «Снежная баба» молниеносно превратилась в абсолютно правильную человеческую фигуру, напоминавшую классическую скульптуру из белого мрамора с белыми глазами и губами. — Понимаешь, поддерживать себя все время в твоей форме чрезвычайно трудно. Никогда в… э… жизни я не видел ничего столь нефункционального…
— Стало быть, это не твоя форма?
— Само собой. Твоя.
— А как выглядишь ты?
— Никак. То есть по-разному, в зависимости от потребности и обстоятельств. Но твоя форма исключительно сложна.
— Тебя это затрудняет?
— Меня ничто не затрудняет. Просто поддерживать себя в этой форме и одновременно разговаривать с тобой — занятие, требующее слишком много внимания, и поэтому я начинаю расплываться.
— Тогда прими наиболее удобную форму!
— Ты не возражаешь?
— Нет.
— Так и запишем! — Классическая скульптура с явным облегчением расплылась и осела на пол в виде большой приплюснутой капли.
Кон присмотрелся внимательнее. Капля не была неприятна или скользка, скорее напоминала большой белый и гладкий дождевой гриб либо кусок хорошо замешенного теста. Когда гриб говорил, голос шел ото всей его поверхности. Кон уже давно перестал бороться с сомнениями, с каждой минутой понимая все яснее, что это явь, действительность…
— Видишь ли, пришелец, — продолжал «дождевой гриб», — инструкция, которой я подчиняюсь, требует, чтобы я принимал форму существа, с которым у меня установлен непосредственный либо телетрансляционный зрительный контакт. Разговор я также обязан вести на языке этого существа. Должен сказать, все это не так просто, особенно когда впервые имеешь дело с определенным видом существ. Например, в данном случае с тобой.
Кон осмотрелся. Комнатка была небольшая, никакой мебели, кроме мягкой кушетки, на которой он сидел. Ни двери, ни окна
— Теперь скажи, как я тут оказался? — сказал Кон. — А прежде всего, как тебя зовут?
— Никак. Только существа имеют право на имя. Для удобства можешь называть меня Мик. Но только неофициально. Это сокращение. Мик — Младший инспектор контроля.
— Слушай, Мик, что все это значит? Где я? В солнечной системе?
— Если я верно расшифровал записи приборов твоего космолета, ты прошел путь, который свет преодолевает примерно за пятьдесят единиц, называемых у вас годами. С кораблем что-то стряслось, и тебя занесло сюда случайно…
У Кона закружилась голова.
— Но сейчас ты в безопасности. Я оживил тебя в полном соответствии с инструкцией, которую обнаружил у тебя в ракете. Ты находишься на Станции контроля, принадлежащей Союзу межгалактического космоплавания — сокращенно СМЕК. СМЕК — да и только. Твой корабль не отзывался на сигналы и не выбросил опознавательных знаков, к тому же он не отвечает требованиям наших предписаний. В соответствии с инструкцией я перехватил его и поместил на запасном космодроме станции.
— А где находится твоя станция?
— То есть как где? В Пустоте, на границе области, входящей в Конвенцию космоплавания — сокращенно КОКО. Это очень важная станция! — Последние слова Мик проговорил с оттенком гордости в голосе. — Мы следим за порядком в Пустоте. А ты нарушил несколько параграфов КОКО! Поэтому я и вынужден был задержать тебя.
— Каких еще параграфов? Не знаю никаких параграфов! — сказал раздраженно Кон. — Я хочу получить свою ракету и вернуться в солнечную систему!
— Незнание законов — не оправдание, — продолжал невозмутимо Мик. — Скажи, ваша цивилизация не входит в СМЕК?
— Разумеется, нет! Нам неизвестна ни одна цивилизация, кроме нашей. Но ведь и вы тоже нас не знаете. Ты когда-нибудь видел существо, похожее на меня?
— Ну, всякие тут бывали, но такого, как ты, я действительно не видел. Однако инструкция требует равного отношения ко всем… То и дело какая-нибудь новая цивилизация вступает в Союз, и на станции появляются новые существа. Инспектор контроля должен быть готов ко всему, с любым договориться… К сожалению, тебя я вынужден был арестовать.
— А мою ракету?
— Я ее опечатал. Кораблями такого типа пользоваться запрещено.
— Надо думать, я имею право вернуться туда, откуда прибыл?
— Это решаю не я, — сказал Мик. — Когда сюда прибудет Старший инспектор, подашь ему заявление. Я обязан следовать инструкции и не имею права ничего решать. Я не существо, у меня свои начальники, и они мне могут здорово всыпать, если я хоть малость уклонюсь от инструкции!
— Так что же ты в конце концов такое?
— Я только мыслящее устройство, — сказал Мик тихо. — Амор фное мыслящее устройство третьего порядка. Но уже вскоре меня, вероятно, модернизируют, и я стану устройством второго порядка!
— А как выглядят существа, которые тебя… создали?
— Кто как. В Союз входит несколько десятков различных цивилизаций из восемнадцати секторов Галактики.
Кон на минуту задумался.
— Ты сказал, что не можешь меня отсюда выпустить и вернуть мне ракету?
— Не имею права.
— А горючее для моего двигателя ты мог бы дать?
— Конечно, если получу приказ.
— От Старшего инспектора?
— Нет, от Верховного. У твоей ракеты нет свидетельства техосмотра, допускающего ее к полетам, а у тебя нет прав, подтвержденных Союзом. Сам я помочь тебе не могу ни в чем, я должен придерживаться инструкции. Можешь подать заявление, но ты не докажешь, что я хоть в чем-то нарушил инструкцию, — Мик говорил все быстрее и громче. — Я создал тебе условия для жизни, у тебя есть кислород и азот в необходимой пропорции, пищу я тебе синтезирую, когда она тебе требуется. Говорю на твоем языке, принимаю твою форму и только в ответ на твое ясно высказанное согласие отказался от нее! У меня есть тому доказательство в виде звуковой записи! Я поступаю в соответствии с предписаниями, и пусть даже ты пожалуешься на меня самому Верховному инспектору, никто мне ничего не сделает. У меня все в порядке!