– Марина, чертовски рад вас видеть. А где машина? Вы же хотели новую покупать.
– Вон стоит! – Воскобойников с гордостью показал белую «Ниву», стоявшую на противоположной стороне переулка. – Хороша?
– Хороша. Рад за вас. Однако обмыть бы не мешало… – Корсаков вопросительно взглянул на Марину: после того, как у Воскобойникова был сердечный приступ, она взяла с него слово, что пить он не будет.
– Ладно уж, – сказала девушка, – ради такого случая сто грамм сухого не повредит.
– Вот это я понимаю! – воскликнул Корсаков. – Прошу, гости дорогие! – Он приглашающе отступил в сторону.
Воскобойников и Марина прошли в дом. Игорь запер дверь и стал подниматься следом.
– А чего так темно? – выразил неудовольствие Павел.
– Свет впереди видишь? Вот и топай. Осторожно, – Корсаков поддержал Марину, – здесь ступенька выщерблена.
– Ну‑ка, ну‑ка, – бормотал Воскобойников, – как тут наш гений устроился? О‑о‑о… – он развел руки перед великолепием хрустальной люстры, старинного кресла и посудомоечной машины, – вот это я понимаю – есть у человека художественный вкус. Он или есть, или его нет и никакими институтами его не привьешь.
– Ладно тебе издеваться, – проворчал Корсаков.
– А здесь что? – Павел шагнул в спальню. – Ну, нет слов! Кровать с балдахином! Марина, ты слышишь? У него кровать с балдахином! А где сам балдахин? А, вот валяется. Телевизор какой, окно с видом на Москву, – без устали перечислял Воскобойников достоинства жилища, – ба‑а‑а, картина! Какая прелесть! А я то думал, когда же в тебе проснется настоящий художник…
– Картина не моя, – поспешил сказать Корсаков, – но об этом потом. Марина, вы присаживайтесь. Сок или пиво хотите?
– Только не пиво, – Марина, в легком сарафане, заглянула в спальню, вернулась в холл и стала рассматривать висевшие на стенах картины.
Воскобойников плюхнулся в антикварное кресло, вольготно раскинулся в нем и одобрительно кивнул.
– Уф‑ф! Все, отсюда я не вылезу. Ну, хозяин, угощай. Хозяйкой‑то не обзавелся?
Как бы в ответ на его слова дверь в ванную распахнулась, и Анюта, в чем мать родила, появилась на пороге.
– Мама, я художника люблю! Мама, за художника пойду, – напевала она, вытирая волосы огромным полотенцем. – Обед готов? – Она откинула назад волосы. – Ой… привет…
– Здравствуйте, – прогудел Пашка, с удовольствием ее разглядывая.
– Добрый день, – сказала Марина, скрывая улыбку.
– Смертельный номер: «Цыганочка с выходом», – возвестил Корсаков, простирая руку, как шпрех‑шталмейстер на арене цирка. – Исполняет Анна Кручинская. Нервных просим не смотреть, и ты, милый Паша, отвороти глаза бесстыжие. Тем более при невесте.
Анюта метнулась в ванную. Воскобойников подмигнул Игорю:
– Очень даже ничего хозяйка.
– Симпатичная девушка, – согласилась Марина. – А сколько ей лет?
– Ой, лапочка, я тебя умоляю! – воскликнул Павел. – Совершеннолетняя, а там – какая разница?
– Ребята, я, наверное, влюбился, – сообщил Корсаков, виновато усмехнувшись.
– Так это же прекрасно, – всплеснула руками Марина.
– Ну, это мы проходили неоднократно, – умерил ее восторги Павел.
– Нет, ей‑богу! Может, это ее я искал всю жизнь, – сказал Корсаков.