— Конечно, — улыбнулась я и поцеловала его, а потом он меня, и мы на некоторое время забыли про ужин.
Следующие два дня мы провели за городом на даче Андрюшиного друга. Друг Андрея сам ездил сюда очень редко, и дача практически была в нашем полном распоряжении, маленький двухэтажный домик на окраине деревушки, затерявшейся в лесу. Весь день шел дождь, мы сидели на веранде обнявшись и были абсолютны счастливы.
— Хочешь почитать или посмотреть телевизор? — поинтересовался Андрей.
— Нет, — покачала я головой и спросила, помедлив:
— Тебе не скучно со мной?
— Мне? — Он так удивился, что мне на какое-то мгновение стало стыдно. — Что за вопрос?
— Ты ушел с хорошей должности, работаешь охранником. Разве тебя может устраивать такая работа?
— Меня очень устраивает график. Сутки отдежурил, двое дома. Я хочу быть с тобой, ты не знала? — Опять его голос изменился, точно я сказала что-то обидное.
— У нас нет друзей… по крайней мере, к нам никто не приходит, и мы за эти полгода ни разу ни у кого не были. У меня нет подруг…
— По-моему, у тебя неплохие отношения с Валентиной (это наша соседка).
— Неплохие, — согласилась я. — Она иногда заходит, и мы с ней пьем чай… Но это ведь совсем не то.
— Я понял. Ты выздоровела и хочешь жить нормальной жизнью. Мне стоило раньше об этом подумать и…
— Андрюша, — позвала я, он замолчал, настороженно глядя в мои глаза. — Андрюша, я думаю… — Я на мгновение зажмурилась, но решила договорить до конца:
— Я думаю, дела мои плохи, ты действительно любишь меня, я знаю… и… я скоро умру?
— Что? — Глаза его расширились от изумления, несмотря на трагизм ситуации, выглядел он комично, я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. — Что за сукин сын тебя надоумил? — Он вскочил с дивана, отшвырнул стул и так посмотрел на меня, что я на какое-то мгновение испуганно замерла, а потом принялась оправдываться.
— Прости меня, врач вел себя так странно… и я подумала… Андрюша, ты такой добрый, нежный, ты так терпелив со мной, я решила, что ты… как бы это сказать, ты хочешь, чтобы я была счастлива…
— Вот именно, — ввернул он.
— Нет, я имею в виду, ты жертвуешь собой, чтобы я в свои последние дни… — И тут он сделал то, что разом отбило у меня охоту продолжать всю эту чушь: он расхохотался, он хохотал так весело и заразительно, что я мгновенно поверила: моя близкая кончина отменяется.
— Я твоему травматологу морду набью, — заявил он, сел рядом, обнял меня и вздохнул. — На самом деле все гораздо проще. Когда случилась авария, я точно спятил, полгода жуткого страха, от которого невозможно избавиться. Все кончилось хорошо, но страх никуда не ушел. Он всегда со мной. Я боюсь, что, если оставлю тебя хоть на несколько часов одну, непременно что-нибудь случится. Я извожу себя этими мыслями и не могу думать ни о чем другом. Ты сама знаешь: с работы я звоню каждый час, просто замечательно, что я сторож, на какой ещё работе потерпели бы такое? Я хочу быть с тобой, по возможности, всегда, и мне никто больше не нужен, мне хорошо, когда ты рядом, спокойно и хорошо, и я совершенно не нуждаюсь в дружеских компаниях… Конечно, это чистой воды эгоизм, я прекрасно понимаю, но мне, как и тебе, нужно время, все это пройдет само собой, и тогда мы ничем не будем отличаться от других. А пока…
— Я так люблю тебя, — сказала я и в этот миг была совершенно счастлива.
* * *В пятницу в десять утра раздался звонок, звонил тот самый врач-травматолог.
— Анна Ивановна?
— Да, — испуганно отозвалась я.
— Простите, что беспокою вас. Не могли бы вы подойти ко мне в понедельник? Я принимаю с двух часов.
— А что случилось? — Мой голос звучал так тонко, что вовсе не походил на мой обычный голос.
— Ничего страшного, уверяю вас. Я показал ваши снимки очень хорошему специалисту, и у нас возникли вопросы.
— Какие вопросы? — Я совершенно ничего не понимала и оттого начала злиться.
— Вы уверены, что попали в аварию? — Сердце у меня застучало так часто, что на мгновение перехватило дыхание.
— Что вы имеете в виду? — справившись с собой, спросила я.
— Вы помните, как произошла авария? — тщательно выговаривая слова, точно забивая гвозди, задал он очередной вопрос.
— Что вы имеете в виду? — повторила я, голос сорвался, я тряхнула головой и опустилась в кресло.
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — очень ласково заговорил он, как будто видел мое состояние. — Это самые обычные вопросы. У вас была травма головы, иногда после этого наступает частичная амнезия, потому я и спрашиваю: вы помните саму аварию?
— Нет, — подумав, ответила я. — Я помню, как очнулась в больнице.
— В Екатеринбурге?
— Да.
— Хорошо. — Я мрачно усмехнулась, прикидывая: чего хорошего он усмотрел во всем этом. — Анна Ивановна, я вас попрошу о нашем разговоре пока никому не рассказывать.
— Что вы имеете в виду? — Я опять перепугалась.
— Вы живете с мужем, так? Не стоит лишний раз его беспокоить, пока мы не разберемся со всем этим. Я жду вас в понедельник. Всего доброго.
Короткие гудки надоедливо повторялись, а я сидела в кресле, не в силах пошевелиться.
— Господи, что это такое? — пробормотала я, потом, точно очнувшись, набрала код Екатеринбурга. Мама сняла трубку после второго гудка.
— Анечка? Здравствуй, дочка. — Голос её звучал нежно. Я зажмурилась, изо всех сил пытаясь представить свою мать. Я знаю, она невысокого роста, седые волосы (сказались обрушившиеся на неё переживания), карие глаза, смуглая кожа (Андрей говорит — мы похожи). Я просила её прислать фотографию, но мама не может надолго оставлять отца, и на то, чтобы сфотографироваться, у неё просто нет времени. «Идиотская отговорка», — прошелестело в моем мозгу. Впрочем, какая разница: есть фотография или нет? Это моя мама.
— Мамочка, — начала я, вышло у меня как-то испуганно, — пожалуйста, расскажи мне об аварии.
— Что случилось, деточка?
— Ничего. Я просто хочу знать.
— Аня, мне так тяжело вспоминать все это… Ну хорошо… Что тебя интересует?
— Как это произошло?
— Андрюша уехал, а ты взяла вашу машину. Возвращалась от подруги поздним вечером, сворачивала к нашему дому. Темнота, ни один фонарь не горел. Возле тротуара стоял «КамАЗ» без габаритных огней. Скорость у тебя была приличная… О господи, Аня, это так ужасно. От удара тебя выбросило в окно, тебя нашли в нескольких метрах от машины. Ко всему прочему, ты упала затылком на высокий поребрик, отделяющий тротуар от проезжей части. Это чудо, что ты осталась жива. Мы с папой каждый день благодарим бога.
— Мама, это точно?
— Что? — растерялась она.
— Все действительно так и было?
— Деточка моя, это случилось в трех шагах от нашего дома, Я прибежала раньше, чем приехала «Скорая», наши соседи ехали следом… Я держала тебя на коленях…
— Мама, прости, прости, пожалуйста. — Она немного помолчала, затем сказала:
— Мне ещё очень больно, как будто это случилось только вчера… Аня, почему ты заговорила об этом? Разве ты сама не помнишь, как возвращалась домой? Почему такая странная фраза: точно ли была авария?
Я прикусила язык. То, что я абсолютно ничего не помню о своей прошлой жизни, мы с Андреем решили держать от родителей в секрете.
— Я просто не правильно выразилась. Я была у врача, меня беспокоит, что я не могу забеременеть, и я подумала…
— Анечка, все будет хорошо, поверь мне, главное, ты жива и здорова. Хочешь поговорить с папой? Правда, он только что прилег…
— Не тревожь его. Просто передай ему от меня привет.
— Конечно. Как у вас с Андрюшей? Всё хорошо?
— Да.
— Тебе очень повезло с мужем. Поцелуй его за меня.
— Мама, ты разыскала Лиду? (С Лидой мы вместе учились в институте, о ней я тоже узнала от мужа.)
— Я звонила, мне сказали, что она вышла замуж за военного, и они уехали куда-то на север.
— Кто-нибудь из школьных или институтских друзей звонил?
— Нет, деточка. Ты же знаешь, как бывает, у всех своя жизнь, свои заботы…
Мы простились. Я закусила губу и несколько минут пялилась на телефон, затем вновь сняла трубку и позвонила в бухгалтерию Горводоканала. Женский голос сердито отозвался:
— Бухгалтерия.
— Извините, мой муж работает у вас в охране. Вы не могли бы сообщить, какая у него зарплата?
— Оклад охранника семьсот шестьдесят рублей, — коротко сказала женщина и повесила трубку. Цифра вызвала у меня шок. Конечно, я не ожидала, что муж получает сумасшедшие деньги, тем более что он сам подсмеивался над своей работой и называл себя не иначе как сторожем. Но семьсот шестьдесят рублей… Конечно, мы живем довольно скромно, по магазинам в основном ходит Андрюша, но я ведь не совсем дура и цены в этих самых магазинах мне известны. Мы тратим денег по меньшей мере в шесть раз больше. Откуда они?
Я взглянула на часы и торопливо начала собираться. Я хотела увидеть мужа, надо все это как-то прояснить, слишком много вокруг загадок, и они меня пугают.