Смолк птичий гомон, прежде ласкавший слух, не видно на пастбищах пастухов со стадами; ясно улыбавшееся небо, сулившее светом довольство, затянули темные тучи; сойдясь у края неба с землей и обратив полдень в глухую полночь, они, содрогаясь, наводят ужас сначала внезапным блеском, потом устрашающим громом; когда же солнце вступило в созвездье Плеяд, сорвались беззаконные ветры, буйными порывами грозя сокрушить деревья и высокие башни, не говоря уж о людях, и не один рослый дуб вырвали с корнем; дороги, к досаде путников, обратились в хляби от пролитых небесами дождей, так что каждый на время поневоле стал домоседом.
Так и Амето на время, и немалое, лишился светлого созерцания своей нимфы. Но чтобы ненастная пора не прошла втуне, Амето не теряет времени даром: чинит сети, правит стрелы, острит дротики, ладит луки, натягивает на них тетиву. Натаскивает собак и усердно готовит хищных птиц к поднебесным схваткам – одних для себя, других для любезной Лии. Но вот Феб, достигнув Фриксова овна [20] , вернул Земле убранство, пестреющее цветами, которого лишила ее унылая осень; деревья покрылись нежной листвой и цветами, даря приют резвым пташкам; из нор выбежали в луга влюбленные звери; Церера явила сокрытые в почве плоды; беспечные жаворонки, подражая пеньем людским кифарам, взмыли в небо, и вся расцвеченная земля, омытая током серебристых ручьев, предалась веселью; нежнейший Зефир, не колебля юной листвы, прокрался меж тонких ветвей, и небо явило людям благие дары.
Зрелище новой весны, суля Амето надежду увидеть Лию, разожгло в нем тлевшее пламя; пустившись в рощи, он огласил их кликами, рогом, лаем собак, чтобы все кругом всюду, где он проходит, разжигалось его желаньем и пробуждало ответное в Лии; и боги к нему благоволили. С доспехами, потребными для такой брани, Лия отправилась в рощи и вновь обретенного Амето осчастливила своим явленьем, И снова, что ни день, он сопутствует ей в охоте, а в жаркое время дня коротает приятный досуг подле нее близ ручьев, меж высокой травой и яркими цветами, в благодатной сени молодых деревьев. А если случится иной раз, что Амето не встретит нимфы, то спешит к условленным местам, поручителям ее возвращенья. Однажды, устав от тщетных поисков, он сошел на излюбленные лужайки и, простершись на зеленеющих травах, защищенный от солнечных лучей приятной тенью, запел:
VIII
Феб, вознесясь в средину сфер небесных,
глядит прямее, сокращая тень,
и та бежит лучей его отвесных;
и медленный Зефир стремится в сень
дерев и скал, покуда понемногу
Феб не уймет разгоряченный день
и свет ослабит, чьи лучи отлого,
пока земля обречена жаре,
добычу ищут солнечному богу.
И поедает зверь в своей норе,
что поутру им раздобыто было,
и ждет конца докучливой поре.
Фиалки долу клонятся уныло,
и прячутся в густой траве цветы,
покамест не состарится светило.
И пастухи, сомлев от духоты,
козлят и козочек уводят с луга,
туда, где тени плотны и густы.
И смолкла многошумная округа,
и все в лесу примолкло, что шумит,
встречая Феба в изначалье круга.
И праздно сеть охотничья висит,
и луки, и коварные капканы
совсем не устрашающи на вид,
и оконечья стрел в траве поляны,
когда их накалит небесный зной,
и не страшны и просятся в колчаны.
И все укрытья ищет в час дневной;
ты только, Лия, в дружестве с жарою,
и зной приятен для тебя одной.
И ты неудержима, и порою
незнамо где свои проводишь дни;
тебя не видя – вожделею втрое.
Оставь, угомонись, повремени,
не беспокой чащобы и теснины
и хоть немного в полдень отдохни.
Спеши ко мне – покинь свои вершины
и милых нимф прелестный хоровод
в зеленые ты приведи долины.
Взгляни, поодаль благодатных вод
густы луга и нету в них изъяна,
но нет тебя средь луговых щедрот.
Приди же – заждалась тебя поляна,
привычною отрадой насладись,
моим очам отрадна и желанна.
И от своих трудов освободись,
хоть в них приятней быть мне вовлеченным,
чем в сонм богов бессмертных вознестись.