– Вы только не волнуйтесь и не тратьте зря силы, – посоветовала Надежда, – сейчас санитары подойдут, вам помощь окажут…
– Да подождите вы! – Мужчина попытался повысить голос, но из горла его смог вырваться только шепот. – Пока я в полном сознании и не брежу. Я вас прошу, вы должны передать этот чемодан по указанному адресу.
Тут Надежда обратила наконец внимание на чемодан. Скорее это был не чемодан, а кейс – из дорогой тисненой кожи вишневого цвета.
– Это нужно сделать как можно скорее, это вопрос жизни и смерти! – выдохнул мужчина. – Запоминайте адрес: улица комиссара Фиолетова, дом семнадцать, квартира шесть. Спросить Катю. И сказать ей пароль: Конотоп. Запомнили, Конотоп!
«Точно, он голову ушиб! – в испуге подумала Надежда. – Какая Катя? Какой Конотоп?»
– Обещайте мне, что сделаете все! – Мужчина с неожиданной силой схватил Надежду за руку. – Это очень важно!
Надежда отвлеклась на минутку и заметила, что к автобусу подбегают санитары с носилками наперевес, за ними поспешает женщина в белом халате и еще двое с носилками. Дверь удалось открыть, и теперь роженицу осторожно передавали санитарам. Ее муж суетился и всем мешал.
– Тут еще человек ранен! – крикнула Надежда и попыталась выдернуть свою руку из руки больного.
Но тот не отпускал и глядел умоляюще. Надежда оглянулась. Маршрутка ехала к роддому и остановилась неподалеку. Однако чуть подальше была и больница, надо думать, туда и отвезут пострадавшего. Больница эта, номер сорок семь, пользовалась в народе не слишком хорошей славой. Надежда знала, что туда привозят всех по «Скорой», а это контингент всякий. Может и приличный человек туда попасть в результате аварии или если машина на улице собьет, а в основном в сорок седьмую больницу попадают сомнительные личности, которые не поделили, к примеру, бутылку водки и получили этой самой бутылкой по голове в результате спора. Соответственно и низший обслуживающий персонал в больнице оставляет желать лучшего. Про врачей и сестричек Надежда плохого не скажет, не дай бог такую работенку, а вот нянечки и санитары вполне могут быть нечисты на руку. Кейс же из дорогой натуральной кожи и сам по себе выглядит соблазнительно, невзирая на его содержимое. Но больной больше всего беспокоится о содержимом портфеля, стало быть, оно очень ценное, и нельзя оставлять портфель на произвол судьбы. Улица комиссара Фиолетова тут недалеко, можно пешком дойти или на автобусе две остановки, так что Надежда вполне может успеть туда заскочить. И сделает таким образом доброе дело, а то человек вон как переживает.
– Не волнуйтесь. – Надежда низко склонилась к мужчине и тихо сказала ему прямо в ухо: – Я все сделаю. Улица Фиолетова, дом семнадцать, квартира шесть, спросить Катю.
– Конотоп… – прошептал мужчина.
– Ну да, Конотоп, – согласилась Надежда.
– Кто вы? – спросил мужчина, чувствовалось, что ему очень плохо и разговоры даются с трудом. – Запишите мне ваши координаты…
Надежда уверилась, что мужчина не бредит, раз уж он сообразил, что нужно спросить у женщины, которой доверяешь ценную вещь, как ее зовут и где она живет. Она записала на листочке свое имя и телефон, и тут как раз подъехала машина «Скорой помощи», вызванная из сорок седьмой больницы, и потерявшего сознание пострадавшего увезли. Глядя вслед машине, Надежда спохватилась, что она так и не успела спросить его фамилию.
Уже появились возле маршрутки две машины – полиция и ГИБДД, водители давали объяснения, а дядька с переднего сиденья обстоятельно рассказывал полиции, как все случилось. Ему вторила тетка в желтом вязаном берете. Остальные пассажиры с тоской поглядывали по сторонам, им хотелось поскорее закончить неприятную процедуру и пойти по своим делам.
Надежда вылезла из маршрутки последней. На нее никто не смотрел, она осторожно сделала шаг в сторону, укрылась за автобусной остановкой, перебежала дорогу, нырнула в проход между домами и пошла спокойно, уверившись, что никто и не думает ее останавливать.
Прежде всего нужно было подумать о собственных делах. Надежда не просто так каталась в маршрутке, она ехала по делу. Неподалеку от больницы располагалось ателье ортопедической обуви, и Надеждина тетка давно уже заказала там себе ботинки. Сама она порывалась за ними приехать вот уже месяц, но поскольку была женщиной пожилой и нездоровой, то Надежде совесть не позволяла отпустить ее через весь город одну. И тогда получалось, что сначала нужно ехать к тетке и брать ее на буксир, а потом вместе тащиться за ботинками, после чего волочить тетку с ботинками назад. Тетка была ужасно упряма и ни за что не позволила бы Надежде тормознуть частника – это, мол, лишняя трата денег. Не согласилась бы она и на то, чтобы Надеждин муж Сан Саныч в субботу отвез ее в ателье на машине. Он-де много работает, говорила она, и в выходные дни должен отдыхать, а не развозить старух по их делам. Надежда не могла не согласиться с такой постановкой вопроса, а тетка тут же добавляла, что если Надежда занята, то она сама все сделает, то есть прибегала к самому обычному шантажу. В общем, Надежда все откладывала поход за чертовыми ботинками, но наконец сдалась. И вот сейчас она шла между домами к тому самому ортопедическому ателье.
Ботинки выдали по квитанции сразу же, но они оказались ужасно громоздкими, Надежда с сомнением покачала головой, думая, что тетке они не понравятся. Теперь вплотную встал вопрос о наличии третьей руки, поскольку в одной руке никак не удержать было кейс и коробку с ботинками. Еще у Надежды имелась своя собственная сумка, довольно объемистая. Вешать ее на плечо – нашли дурочку, этак запросто упрут. Не далее как вчера видела она на улице, как какой-то паршивец на роликах сдернул у девчонки с плеча сумочку, на ходу распотрошил, вытащил кошелек и мобильный телефон, а сумку бросил через двадцать метров в лужу. Так что, выйдя из ателье, Надежда тотчас же купила в ларьке белый непрозрачный пакет с надписью «Севзапмолоко». Пакет привлек ее своими размерами, туда запросто можно было упихать средних размеров слона. Вошли туда и кейс, и коробка с ботинками. Надежда приободрилась и зашагала к нужному дому на улице Фиолетова пешком, потому что автобусов не было, а на маршрутках она сегодня наездилась на всю оставшуюся жизнь.
Дом номер семнадцать по улице Фиолетова оказался самым обычным, сталинским. Когда-то считался он неплохим, но сейчас, судя по облупившейся штукатурке и едва не отваливающимся балконам, был не на хорошем счету. Дом был угловой, фасадом он выходил на улицу Фиолетова, а торцом – в переулок. Имелся у дома двор, отгороженный от улицы чугунной решеткой. Ворота однако были распахнуты настежь, и судя по насквозь проржавевшим петлям, очень давно не запирались.
Надежда Николаевна оглядела двор.
Двор как двор, посредине – чахлый скверик, кусты, еще не подающие признаков жизни, деревянная горка, детская песочница, полная мусора, окурков, мятых банок из-под пива. Обычные весенние радости. Возле подъездов припарковано несколько машин. Одна – темно-зеленая, с тонированными стеклами стоит наособицу. Поблизости – скамейка, на ней жмутся старухи. Холодно, но общаться хочется, вот и не расходятся по домам.
Надежда ничего спрашивать не стала, проскользнула мимо них тихонько и самостоятельно прочитала номера квартир на табличке возле подъезда.
Ей повезло, нужная квартира попалась сразу, да еще и шла первым номером – то есть располагалась на первом этаже, так что не придется взбираться по лестнице. Можно считать, повезло.
Однако на этом везение закончилось.
Надежда вошла в подъезд, но не успела пройти короткий лестничный марш, который вел к площадке первого этажа, как дверь ближней квартиры резко распахнулась, и из нее выскочила молодая женщина. Женщина была какая-то встрепанная, вид был такой, будто за ней кто-то гонится. Скромное драповое пальто распахнуто, но не оттого, что женщине жарко, а просто не успела застегнуться. Шелковый платочек зацепился за пуговицу и летел сзади. Женщина прижимала к груди сумочку, как будто в ней было самое ценное, что у нее есть, и глядела перед собой расширенными глазами.
Надежда прочитала на двери номер квартиры – тот самый, шестой, который ей был нужен, – и бросилась навстречу взволнованной незнакомке.
– Вы отсюда? – задала она глупый вопрос.
Женщина посмотрела на Надежду диким взглядом и неуверенно кивнула – как будто сама не знала, отсюда ли она. Опасливо покосившись на Надежду, отвернулась и торопливо закрыла дверь квартиры.
– Конотоп, – вполголоса проговорила Надежда, понимая, что выглядит полной идиоткой.
– Что? – переспросила незнакомка, еще больше округлив свои безумные глаза, и попыталась пройти мимо Надежды.
– Конотоп, – повторила Надежда, упорствуя в своем идиотизме и стараясь в то же время сохранить уверенный и независимый вид. При этом она невольно преграждала молодой женщине дорогу к выходу. Та смотрела отстраненно, как будто не слышала, а если слышала, то не понимала.