Ночью я опять не спала, прислушивалась к Сашкиному дыханию и думала об Олеге. Я думала о нем даже больше, чем о муже. «Не стоило ему так явно демонстрировать свою симпатию к нам, — с сожалением и даже злостью решила я. — Он только все испортил. Если этот псих донесет о его поведении хозяевам, они будут очень осторожны, в лучшем случае его уберут отсюда, а в худшем… Этот псих прав, глупо рассчитывать на его помощь». И все-таки я надеялась. Я таращилась в стену напротив, спиной чувствуя чужой взгляд и пытаясь придумать, как завести разговор с Олегом. Что и как ему сказать, чтобы убедить… Все, что приходило в голову, никуда не годилось. А вдруг завтра он уже не придет? Я закусила губу, чтобы не зареветь, подумала с отчаянием: «Надо было раньше…» Что раньше? А вдруг они не обманывают, вдруг нас отпустят и мы через пару недель окажемся дома?.. Здесь, в этой комнате, в такое верилось с трудом.
Когда Олег появился, лицо его украшал здоровенный синяк. Дождавшись Славкиного ухода, я спросила:
— Это он вас?
— Ерунда. Считает себя крутым, ну и на здоровье. Как Сашенька, все в порядке?
— Да, спасибо. Правда, она который день в этой комнате, а здесь даже форточку открыть невозможно.
— Я могу с ней погулять, — легко предложил Олег, — возле дома, но вас придется запереть здесь. Не обижайтесь.
— А если об этом узнают?
— Мы попросим Сашу никому не рассказывать.
— Не думаю, что это разумно. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности и у меня тоже. Мы одни в доме?
— Сейчас да.
— Значит, вы приезжаете из города?
— Ангелина Петровна, — мягко улыбнулся он, — это как раз те сведения, которые вам знать не положено.
— Извините, — поспешно отступила я.
— Да, мы приезжаем из города. Это все, что я могу вам сказать. И еще: уверяю, вам нечего беспокоиться. Вас отпустят. Иначе я бы здесь не сидел. Понимаете? Одно дело посторожить женщину с ребенком, и другое… другое ни за какие бабки. Я никогда бы не подписался на такое дело, если б не был уверен… Все будет хорошо, — закончил он.
— У меня нет вашей уверенности, — ответила я, отводя взгляд. — Я не знаю, что это за люди и чего они хотят от моего мужа. Думаю, все-таки денег. Похитители очень редко отпускают заложников, хоть вы и пытаетесь убедить меня в обратном. Я не могу не бояться; если б я была одна, но… но ребенок… Помогите мне, — вдруг выпалила я, сама удивляясь, как это случилось.
— Помочь? — переспросил он в замешательстве, но тут же усмехнулся:
— Вы в том смысле… Это было бы очень глупым поступком с моей стороны. Скорее всего, меня обнаружат в какой-нибудь яме с перерезанным горлом. Тот же Алексей весьма охотно проделает эту операцию. Его хлебом не корми, дай показать, какой он крутой.
— Мне не следовало просить вас об этом, — пробормотала я.
— Я вас понимаю, но и вы поймите… Если я узнаю, что вам что-то грозит, я… я помогу, клянусь. В отличие от многих людей угрызения совести для меня не пустой звук.
Очень хотелось верить в эти слова. Однако людям с совестью стоило выбирать работу более осмотрительно, об этом тоже забывать не следовало. И все же разговор придал мне уверенности. Теперь в стане врага у меня был друг, ну, если и не друг, то человек, мне сочувствующий. Принимая во внимание мое положение, это уже немало.
Когда Саша уснула, Олег предложил выпить чаю. Подкатил столик, устроил меня в кресле, а сам сел на лавку. Наверное, я могла бы выскочить и даже успеть добежать до двери, которая скорее всего заперта, но эта мысль даже не пришла мне в голову, раз Сашка спала в комнате и в настоящее время ее закрывала от меня спина Олега. Наверное, поэтому он чувствовал себя уверенно и не боялся неожиданностей.
— Я пирожные привез, — улыбнулся он, — вон там в пакете, достаньте, пожалуйста. Корзиночки Саше, она вчера сказала, что любит их. А вы любите эклеры, точно?
— Да, — кивнула я, — у вас хорошая память.
— Не жалуюсь.
— Почему вы это делаете? — решительно спросила я.
— Что? — удивился он, но было ясно, что вопрос понял, пожал плечами, вздохнул и виновато улыбнулся:
— По разным причинам.
— Назовите хотя бы одну.
— Пожалуйста. Не люблю чувствовать себя сволочью. Этого достаточно?
— Нет, — настаивала я, может быть, из упрямства, но скорее всего действительно хотела понять.
— Конечно, мне следовало хорошо подумать, прежде чем связываться с подонками. Согласен. Представляю, что вы думаете обо мне. Правильно думаете, — заметил он с горечью. — Только вы ведь ничего обо мне не знаете… Вы не знаете, каково это жить с матерью-алкоголичкой в бараке, где крысы шныряют белым днем, а слово «таракан» дети произносят раньше, чем слово «мама». Вы не знаете… Извините, — запнулся он, — зря я это все говорю. Вы не виноваты, и никто не виноват.
— Я не хотела вас обидеть, — торопливо сказала я. — Иногда в самом деле стоит подумать о том, что обстоятельства бывают разные. Я не имею права…
— Все нормально, — перебил он и улыбнулся. — Для таких, как я, в этой жизни дорог не так уж много. Можно продолжать счастливую жизнь в бараке, честно трудиться, это, кстати, тоже выход. Годам к сорока сможешь купить квартиру в «хрушевке» на окраине, если раньше не запьешь с горя. А как не запить, когда вокруг нищета да еще дурная наследственность. Можно, конечно, попытаться заработать деньги, но это парню вроде меня ох как непросто. Школу я закончил неплохо и в институт смог бы поступить, но вместо этого пошел в армию. А в армии своя школа, в основном учат, как сберечь шкуру и укокошить ближнего своего. Скажем прямо, не по-христиански. И после армии лучше не стало. Одно хорошо — двоюродная сестра приютила, на работу устроился, но не мог же я у нее на кухне жить, надо и совесть иметь, а снимать квартиру мне не по карману. И в один прекрасный момент ты посылаешь всех к черту и говоришь себе: я хочу денег, и мне плевать, как я их заработаю.
— Очень жаль, — серьезно сказала я, когда он замолчал.
— Что?
— Очень жаль, что вам плевать, — ответила я. — Моя жизнь до встречи с мужем вовсе не была безоблачной, впрочем, я не считаю ее какой-то особенной. Не у одной меня мама умерла, когда мне было десять лет. Отец женился вторично, и у него были еще дети, а мне особо никто внимания не уделял. Я училась и работала, жила в общежитии, четыре девчонки в одной комнате. Конечно, мне повезло, а вам нет, я встретила Анатолия, но могла ведь и не встретить. Не знаю, возможно, мне бы тоже все надоело и денег бы наверняка захотелось, но я все-таки верю, что «все равно» мне бы не было.
— Да, наверное, — глядя на меня, кивнул Олег. — Вы из другого теста. Поэтому я и чувствую себя рядом с вами… как бы это поточнее выразиться… — Он не успел договорить, мы услышали шаги и испуганно переглянулись. Он посмотрел на часы, а ключ в дверном замке уже поворачивался. Единственное, что мы успели, поменяться местами, Олег сел в кресло, а я откатила столик. Труд напрасный, и так было ясно, чем мы тут занимались. Алексей, конечно, понял, а появился именно он, хотя до его смены оставалось часа три.
— Ты рано, — заметил Олег, голос его предательски дрогнул.
— Кое-что забыл вчера, — усмехнулся Алексей, но смотрел при этом не на Олега, а на меня. Под этим взглядом я почувствовала себя крайне неуютно и торопливо опустила глаза. — А у вас тут мило, — продолжал веселиться он, — по-домашнему. Девчонка не мешает, а то я могу посидеть с ней в кухне, пока вы тут развлекаетесь?
— Ты что, спятил? — нахмурился Олег, косясь в угол, где спала Сашка.
— Я — нет, — удивился Алексей. — Это у тебя с мозгами проблемы. Причем большие. Скажи спасибо, что я помалкиваю о твоих выкрутасах, стукачество не в моей натуре, но тебе я скажу: завалишь дело, я тебе башку оторву. Понял? — Он пошел к двери, но Олег его остановил:
— Подожди, послушай… мы просто разговаривали.
— Ты кому вкручиваешь, придурок? — разозлился Алексей, резко поворачиваясь к Олегу. — Думаешь, я не соображаю? Ладно, ее я как раз понять могу, ей надо выбраться отсюда, и она, чтобы добиться своего, пойдет на все, про папу-маму расскажет и про большую любовь охотно загнет. А ты чем думаешь, кретин? Как только она окажется возле своего богатенького мужа, ты ей будешь нужен как прошлогодний снег. Она даже не вспомнит, как тебя зовут, а ты башкой рискуешь. — Он вышел, громко хлопнув дверью, ключ в замке повернулся, и стало тихо.
Я разглядывала пол у себя под ногами. Олег вздохнул и потер лицо руками, как человек, который борется со сном.
— Это не правда, — наконец сказала я.
— Я знаю, — ответил он и тоже отвел взгляд.
Оставшееся время мы провели в молчании. Олег выглядел угрюмым. Выходка Алексея, должно быть, произвела на него сильное впечатление. Я чувствовала, что необходимо собраться с силами и поговорить с Олегом, чтобы не лишиться единственного друга, но все слова казались фальшивыми, и я знала, что не смогу произнести их. Когда закончилась его смена, я почувствовала что-то вроде облегчения. Но только до того момента, пока вновь не увидела Алексея.