Они познакомились на станции, куда Анжелику прислали на практику — тогда Артем ещё не был начальником, — и на станцию теперь он привез Алису. С братом и сестрой бывшей жены он не общался и смутно припоминал, что отношения у них были неважные — к тому же, она не стала бы просить его позаботиться о ребенке, окажись всё по-другому. Мать Артема, стоило ему только заикнуться о том, что «надо где-то пристроить девочку», тяжело вздохнула и сказала: «Да, конечно, дорогой, я знаю — тебе тяжело сейчас. Пусть поживет у меня немного…» Эту фразу он смог закончить сам, мысленно: «…а потом мы устроим её в интернат».
Интернат…
«Извини, но это единственный выход, — заявил Кельвин, выслушав рассказ шефа. — Я понимаю, отеческие чувства и все такое, но здесь тебе не пансион благородных девиц». Он, конечно, был совершенно прав: разношерстный персонал станции — из сорока восьми человек только девять принадлежали к homo sapiens, — вахтовая работа, вечные авралы, стайки ботов, бегающие по потолку… не очень-то такая обстановка подходила для одиннадцатилетнего ребенка. Артем тоскливо вздохнул и хотел уже согласиться, как вдруг подала голос вездесущая Хельга: «Шеф, я думаю, если она пробудет здесь хотя бы немного, вы сможете найти правильное решение. Не надо торопиться». Кельвин пожал плечами и ничего не сказал, а Гусев тем более не стал спорить с Хельгой: не так уж часто ИскИн начинал фразу словами «я думаю».
Алиса осталась — и произошло чудо. Артем почувствовал, что жизнь изменилась, уже через неделю, но ещё долго не признавался сам себе в том, что понимает, кто стал причиной этих изменений. Начать хотя бы с того, что Хельга сделалась более покладистой и перестала показывать характер по поводу и без повода — а уж их дружба с Алисой не могла вызвать иных чувств, кроме умиления. Через месяц ИскИн, как бы между прочим, доложила начальнику: персонал мало-помалу вспоминает, что существует нормальный универсальный язык, а не только комбинация ругательств разных планет. На это Артем только хмыкнул — кому как не Хельге знать, сколько нервов он потратил, пытаясь отучить подчиненных материться. И вот, надо же — стоило появиться Алисе, как все случилось само собой. «Страна чудес… — бормотал Кельвин, растерянно разводя руками. — Шеф, а наш повар, оказывается, умеет готовить!»
Алиса, маленький ангел с голубыми глазами и белокурыми волосами, девочка-кукла — в комбинезоне с подвернутыми рукавами и штанинами, вечно в компании с одним-двумя ремонтными ботами. Артем ничуть не удивился, когда узнал от Хельги, что девочка свободно гуляет по вирталу и даже пытается помогать программерам.
Но время шло, и полгода спустя он понял, что сказка не может длиться вечно. «Девочке необходимо учиться, — сказал он вслух, оставшись один в своей каюте. — Ей всего одиннадцать. Надо подыскать школу… и приемную семью…» «Да, шеф», — откликнулась Хельга, и Артем чуть было не спросил её: «А что ты об этом думаешь?»
Сказано — сделано. Через месяц пришел ответ с Земли: все проблемы были решены, школу и подходящую семью удалось найти быстро. Ему трудно дался разговор с Алисой, он боялся, что скажет на это девочка, но она лишь посмотрела на отца своими огромными ангельскими глазами и проговорила: «Если ты считаешь, что так нужно…»
Артем не был уверен, но другого выхода не оставалось. Он выждал, пока появится рейс на Землю, оставил вместо себя Кельвина и вот…
— …Хельга, загони в бортком досье на нашего гостя, если что-то найдешь. Кстати, где он сейчас? Покажи, хочу увидеть, с какой планеты этот… ценный груз.
Картинка на экране сменилась — теперь это был один из коридоров станции, и по нему двигалась весьма необычная фигура.
— Вот это да… — растерянно пробормотал Артем. — То-то я подумал, акцент знакомый…
Гость был невысокого роста и хрупкого телосложения, но Гусев знал, что внешность обманчива — особенно, когда речь идет о шалуа. А это был самый настоящий шалуа: физиономия, покрытая короткой серебристой шерстью, грива белых волос, блестящие черные глаза. Когтистой шестипалой рукой внеземелец то и дело поправлял черное одеяние, похожее на монашескую рясу.
Ничего, напоминающего багаж, Гусев не заметил.
— Шалуа известны своей неприхотливостью, — заметила Хельга, будто прочитав мысли своего начальника. — Без еды обходятся по неделе, если дело совсем плохо — впадают в спячку…
— Ага, — буркнул Гусев. — Было бы неплохо, впади он в спячку прямо сейчас и до самого конца рейса, чтоб его…
— Шеф, сзади.
— …ему хорошо было, — торопливо поправился Артем. — Солнышко, иди, пожалуйста, в каюту, а я встречу нашего гостя и помогу ему устроиться…
— Не изфольте беспокоиться, — послышалось неподалеку. — Я не займу много места… глафное, было бы где поспать!
Шалуа улыбался, показывая острые зубы. За его спиной показался Марко и виновато развел руками.
— Хельга, — металлическим голосом произнес Гусев. — Дай нам взлет. Все проблемы, думаю, мы решим по дороге.
3
Свой ужин Алиса унесла в каюту, которую ей предстояло делить с отцом до самой Земли целых две недели, и съела без особого удовольствия. Попрощаться с Хельгой и командой ей не удалось, а кто знает, когда они теперь увидятся вновь? Что её ждет на Земле — чужая семья, новая школа, новая жизнь…
Алиса отложила вилку. Ужин лег в желудке, словно камень, и ей отчаянно захотелось плакать. Пытаясь как-то отвлечься, девочка принялась разглядывать каюту.
Семь месяцев назад она прилетела на станцию тоже на «Белокрылом», но тот полет если и вспоминался, то как кошмарный сон. Это был долгий — длиной в бесконечные две недели — переход от жизни «до» к жизни «после», и Алиса уже постепенно начала забывать случившееся, но теперь воспоминания вновь всколыхнулись, а стены, которые она встроила в своем сознании, дрогнули. Девочка, сморгнув слезы, оглядела каюту ещё раз: две койки, полки с постельным бельем и запасными комбинезонами, монитор борткома…
Монитор.
Шмыгнув носом, Алиса спрыгнула на пол. Конечно, отец не раз говорил ей, что на корабле нельзя ничего трогать, потому что здесь нет Хельги, а есть только бортком, который обладает лишь псевдоинтеллектом. Говорил он и о том, что раз Алисе так интересен виртал, ей, возможно, нужно выучиться на программера…
Она приложила руку к монитору и, когда бортком запросил идентификацию, произнесла подслушанный как-то раз девятизначный код и странное слово мутабор. Три секунды, пока бортком размышлял, показались ей очень долгими, но, в конце концов, он смилостивился.
«Сработало!»
Она пошарила в ящике под монитором и вытянула оттуда очки и перчатку… второй почему-то не оказалось. За полгода Алиса хорошо изучила привычки отца и догадывалась, что та, скорее всего, обнаружится где-нибудь в самом неожиданном месте — под подушкой, к примеру. Но проверять это сейчас ей не хотелось, да и времени не было. Алиса надела имеющуюся перчатку, потом очки, включила режим подгонки размера — и отправилась в виртал «Белокрылого»…
…а там было темно, как в норе.
Алиса не испугалась — она знала, что здесь с ней не может произойти ничего плохого, — но все-таки почувствовала сомнения: может, надо выйти и больше сюда не ходить? Недаром все же отец предупреждал, что с борткомом лучше не связываться. Вдруг это какой-то сбой программы?…
Словно в ответ её мыслям, загорелся призрачный свет — он лился будто со всех сторон и был очень неприятным из-за слабой интенсивности и явного зеленоватого оттенка. Как в могиле. Алиса робко шагнула вперед, разглядывая каменные стены, сырые и потемневшие от времени. Такое ей доводилось видеть на станции, когда Хельга устроила в виртале симуляцию средневекового замка. В общем-то, Алисе в замке очень понравилось, но встретить эти стены здесь, на «Белокрылом», было столь же маловероятно, как увидеть в рубке настоящего морского пирата. Надо же, какое запустение! То ли дело виртал станции — там порядок образцовый, все блестит-сверкает, Хельга обо всем успевает заботиться. Здесь же слышался мерный перестук капель воды, по углам шуршало и скрипело, а краем глаза Алиса несколько раз заметила какое-то странное мельтешение. Ей сразу вспомнились слова одного из программеров: «В виртале шевелиться могут только программеры и вирусы…»
Это уже могло быть серьезно, ведь почтовый корабль нес ответственность за сохранность почты, реальной и виртуальной — и как-то раз отец пожаловался Кельвину, что вторую с годами охранять становится сложнее.
Выходи, возвращайся…
Алиса, словно загипнотизированная, пошла вперед.
Коридор загибался вправо — там было светлее, и на стенах появились факелы. Виртал с каждой секундой всё больше походил на тот самый замок, будто подстраивался под желания Алисы, и вдруг девочку осенило: это же подарок! Подарок на её день рождения, который они отпразднуют за три дня до запланированного прибытия на Землю. Ведь Хельга знала о её любви ко всему средневековому, и отец знал — вот они и устроили сюрприз… а она взяла да и все испортила.