Фрак у Ивана Яковлевича (Иван Яковлевич никогда неходил
в сюртуке) был пегий; то есть он был черный, но весьвкоричнево-желтыхи
серых яблоках; воротник лоснился, а вместо трех пуговиц виселиоднитолько
ниточки. Иван Яковлевичбылбольшойциник,икогдаколлежскийасессор
Ковалев обыкновенно говорил ему во время бритья: "Утебя,ИванЯковлевич,
вечно воняют руки!"- то Иван Яковлевич отвечал на это вопросом: "Отчего ж бы
им вонять?" -"Незнаю,братец,тольковоняют",-говорилколлежский
асессор, и Иван Яковлевич, понюхавши табаку, мылил ему за это и нащеке,и
под носом, и за ухом, и под бородою - однимсловом,гдетолькоемубыла
охота.
Этот почтенный гражданин находился уже на Исакиевском мосту. Онпрежде
всего осмотрелся; потом нагнулся на перила, будто быпосмотретьподмост:
много ли рыбы бегает, и швырнул потихоньку тряпку с носом. Онпочувствовал,
как будто быснегоразомсвалилосьдесятьпуд;ИванЯковлевичдаже
усмехнулся.Вместотогочтобыидтибритьчиновничьиподбородки,он
отправился в заведение с надписью "Кушанье и чай" спросить стакан пуншу, как
вдруг заметил в конце моста квартального надзирателя благородной наружности,
с широкими бакенбардами, в треугольной шляпе, со шпагою. Он обмер;амежду
тем квартальный кивал ему пальцем и говорил:
- А подойди сюда, любезный!
Иван Яковлевич,знаяформу,снялиздалиещекартузи,подошевши
проворно, сказал:
- Желаю здравия вашему благородию!
- Нет, нет, братец, не благородию; скажи-ка, что ты там делал, стояна
мосту?
- Ей-богу, сударь, ходил брить, дапосмотрелтолько,шибколирека
идет.