По дороге проклятый Васькин опять устроил мне занятие по баскскому языку. Он вообще с утра объявил нам, что самый лучший способ научить плавать — это бросить в воду. Но поскольку он не такой изверг, он будет обучать нас гуманнее. Теперь он будет реагировать на все наши просьбы и пожелания лишь в том случае, если они будут произнесены на «нормальном человеческом языке». Другое дело, что нужные слова он нам подсказывал, но заставлял произносить их без ошибок, так что удовольствие это было ниже среднего. Я и в аглицком-то не силён, а тут вообще язык в своей основе не индоевропейский, а какой-то архаичный. Вот и сейчас он поправлял меня практически на каждом слове, заставляя повторять по нескольку раз. Смягчился он немного лишь тогда, когда я рассказал ему бородатый анекдот про грузинского учителя русского языка, который проработал по специальности двадцать лет, но так и не понял сам, почему слова «сол», «фасол» и «вермишел» пишутся и читаются с мягким знаком, а «вилька» и «тарелька» без оного. Въехав и посмеявшись, испанец признал, что понять наше издевательство над баскскими словами можно, если поднапрячь мозги.
Напрасно я надеялся, что на этом мои мучения окончены. Хренио вздумал теперь учить меня правильно строить фразу, со всеми этими долбаными временами, склонениями и спряжениями, от которых мои несчастные мозговые извилины начали выпрямляться. В конце концов я обозвал его инквизитором — и, судя по его довольной ухмылке, только польстил этому скоту — а затем процитировал ему несколько «русских» выражений в исполнении среднеазиатских урюков, с которыми мне довелось мыкаться в армии — «буду сделать», «так больше не скажи», «спи сюда», «два неделя», «возьми другой шинел» и тому подобные. Кое-что до него всё-таки дошло и снова его позабавило. Разговорившись уже на том языке, который я сам считал «нормальным человеческим», мы пришли к выводу, что натуральных басков в сжатые сроки ему из нас один хрен не сделать, а раз прикинуться иберами нам в любом случае не светит, то владения языком на уровне «моя твоя понимай» в принципе достаточно. В глухих баскских деревушках народ и в наше время простой, и побить чужака могут запросто — чтоб «знал наших». Но — важный нюанс — если этот явный чужак не только ведёт себя прилично, но и говорит по-баскски, вероятность пострадать при встрече с местными для него резко снижается. Срабатывает комплекс малого народа, чувствительного к уважению. Правильной речи от чужеземца и не ждут, так что ошибки простительны, а вот сам факт хоть какого-то знания им местного языка уже располагает к нему доброжелательно.
Обсудив расклад, мы решили, что местным при встрече представимся чужеземцами издалека — например, с берегов Балтики. Кельтов из себя корчить не будем — и не похожи, и есть тут настоящие кельты. Германцев, пожалуй, тоже — кельты с ними соседствуют и знают о них немало. Забредёт ненароком какой-нибудь знакомый кельт к иберам, окажется вдруг знатоком окрестных стран и народов — и мигом разоблачит нас, как американского шпиона-негра на Украине. Оно нам надо? А раз так, то будем мы, пожалуй, самими собой. Ну, почти самими собой — не современными русскими, конечно, которых ещё в природе не существует, а какими-нибудь древними праславянами. Венедами, например. Правда, славянство венедов, строго говоря, не доказано, но нам не один ли хрен? Главное, что по местным меркам живут эти венеды вообще где-то у чёрта на куличиках, и о них тут никто толком ни хрена не знает. Какими мы их перед аборигенами изобразим — такими и сойдут для сельской местности.
Сам Васкес тоже выдать себя за местного не мог. Во-первых, современный баскский язык и современные баскские обычаи — это именно современные, а не древнеиберийские. А во-вторых, если ты местный, то кто твои родственники и кто из местных знает тебя лично? Это же архаичный мир, и первый вопрос, который тебе зададут — чей ты. И если явного чужака могут обидеть, раз никто за него не спросит, но могут и отнестись доброжелательно, если повезёт, то разоблачённому самозванцу в любом случае придётся несладко. Помозговав, я предложил Хренио быть нашим, только не венедом неизвестного здесь племени «русы», а «лицом кавказской национальности», то бишь кавказским ивером. Есть у историков гипотеза о родстве кавказских иверов с испанскими иберами. Степень её достоверности нас, опять же, ни разу не сношает, нам надо просто правдоподобно залегендировать знание нашим переводчиком языка, явно родственного местному. Заодно и доброжелательнее к нему отнесутся — хоть и не соплеменник, но всё-таки что-то вроде того. С этими доводами испанец, поразмыслив, согласился. Остальные нюансы решили обсудить позже, вместе со всеми.
Арбалет показал себя в деле очень даже недурно. Как это часто бывает, кролик обнаружил нас раньше, чем мы его. Видимо, мы удачно отрезали длинноухого от его норы, поскольку, вместо того, чтоб юркнуть под землю, где его ищи свищи, он задал от нас стрекача совершенно по-заячьи — петляя и стараясь скрыться из вида. Подвела его аналогичная заячья повадка — остановиться и замереть на безопасном расстоянии. Для современного зайца это около восьмидесяти метров, с которых из охотничьей гладкостволки попасть в него практически нереально даже пулей, а дробь разлетится так, что вероятность попадания хотя бы одной дробины тоже ноль целых, хрен десятых. Но у древних иберов огнестрельного оружия не водилось, а праща и даже лук — оружие не очень-то прицельное. Замерев и изобразив бесплотного духа метрах в сорока от нас, кролик решил, что этого достаточно. В принципе, он был не так уж и неправ — цель он представлял из себя мелкую, а желобок-направляющая арбалета — далеко не ружейный ствол. Будь у меня фирменная дорогая стрела, которая неминуемо испортилась бы в случае промаха — меня бы жаба задавила рисковать ей ради какого-то кролика. Но длинноухому фатально не повезло — простенькой самоделки мне было не жаль, и я рискнул ей без колебаний. Целился, конечно, тщательно, и результаты вчерашней пристрелки не замедлили сказаться — ореховый болт пронизал зверька навылет, так что тот даже заверещать толком не успел.
Его сородичей мы, впрочем, успели спугнуть, так что в ближайшие часы подстрелить или поймать в силки ещё одного здесь нам уже не светило, а перспектива потратить полдня, изображая собственные статуи, да ещё и с непредсказуемым результатом — однозначно не вдохновляла. Подобрав подстреленного зверька и болт, мы отправились на поиски нового кроличьего пастбища с ещё не распуганными обитателями. Треск в зарослях заставил нас насторожиться и замереть — всё-таки нашей задачей было добыть мяса, а не совершать героические подвиги а-ля Геракл. Через некоторое время треск возобновился, а затем на тропу с шумным фырканьем вышел кабан. Не особенно крупный, но по осеннему упитанный, и у нас невольно потекли слюнки. Васкес даже многозначительно положил руку на кобуру, давая понять, что подстрахует, если что. Но я, прикинув хрен к носу, отрицательно мотнул башкой, ещё многозначительнее указав на его кармашек с запасной обоймой — адреса ближайшего оружейного магазина, торгующего за евро, мы по прежнему не знали. В нашем положении даже лев, если только нам не грозит его нападение непосредственно, не стоит потраченного патрона. А кабан — тоже зверь стремительный и стойкий на рану, эдакий маленький носорог, а раненый он обязательно нападёт, и одного патрона на него может запросто не хватить. Ну и стоит ли игра свеч? На хрен, на хрен, только не такой ценой! Не без досады мент кивнул, признавая мою правоту, и вместо выстрела мы шумнули, спугивая несостоявшуюся добычу с дороги. Кабан тоже не стал дурить, фыркнул в нашу сторону и ломанулся обратно в заросли.
Найдя другую обширную поляну, мы тихонько засели в кустах и принялись наблюдать. Хренио уже совсем было собрался выдвинуться для установки силков, но замер, увидев то же, что и я — шевельнувшиеся ветки кустарника по ту сторону поляны. Ещё понятия не имея, кого там принесло, я аккуратно, стараясь не шуметь, взвёл арбалет. И не зря — ветки снова шевельнулись, и на поляну вышла косуля. Эта уж точно в атаку не ринется, и такой подарок судьбы упускать было бы попросту глупо. Дистанция была поболе, чем до того давешнего кролика, но и сама цель гораздо крупнее. Подняв свой агрегат и осторожно уложив в желобок болт, я встал поустойчивее, старательно прицелился, затаил дыхание и плавно прижал пальцами рычаг. Навылет болт на сей раз не прошёл — вошёл по оперение, да и косуля, получив пернатый гостинец, подпрыгнула и даже попыталась сбежать — пару десятков шагов, после чего ноги нашей добычи подломились, и она рухнула. Ну как тут было удержаться от торжествующего вопля? Конечно, мы распугали им на хрен всех кроликов, но нисколько об этом не жалели — в нашей косуле мяса было на добрых полдесятка! Хрен с ними, пусть пока поживут, нам и в будущем свежее мясо понадобится.