Лет восемь назад во время какого-то семейного праздника из плоской хрустальной вазы, водруженной в центр низкого серванта, пропали бриллиантовые серьги Таниной свекрови. Серьги были старинные, единственные уцелевшие от некогда громадного наследства, которое оставила своим детям свекровина то ли пра-, то ли прапрабабка. Свекровь убивалась и рыдала. Свекор бегал со склянкой в руке, и от него на весь дом несло валокордином. Танин муж, тогда еще горячо и безумно любимый, прятался за Таню, гости настороженно переговаривались, уверенные, что «продолжение банкета» не сулит им ничего хорошего, — свекровь кричала, что положила серьги в вазу пять минут назад, потому что у нее «уши отваливаются». Серьги были тяжелыми, и бриллиантов в них было много.
Варвара серьги нашла.
Как в детективном кино, она задала каждому из присутствующих по одному вопросу и внимательно выслушала ответы. Кое-что даже записала. Потом подумала и произнесла короткую речь.
— Я знаю, кто взял из вазы серьги Марины Ильиничны, — сказала Варвара, и над столом повисла и стала быстро растекаться по углам тишина, — и я знаю, как это доказать. Обещаю, что никому не скажу, кто это сделал, если серьги вернутся на место. Если нет, я объясню Марине Ильиничне и Виктору Ивановичу, как все было, и тогда уж они поступят на свое усмотрение. Думаю, что это будет справедливо. Значит, так. Виктор Иванович, погасите свет в коридоре и закройте дверь. Хорошо. Теперь я гашу люстру и начинаю считать до тридцати. Когда я зажгу свет, серьги должны лежать на тарелке из-под яблок. Таня, вытащи из тарелки яблоки. Раз, два, три!..
Свет погас, стало темно, как в погребе во время полярной ночи, а когда через несколько секунд свет вспыхнул снова, на тарелке красовались прабабушкины серьги. Красовались, сверкали и подмигивали всеми своими многочисленными бриллиантами еще нахальнее, чем обычно.
Сколько потом Таня ни приставала, Варвара так и не выдала, кто их тогда утащил. Свекрови тоже было страсть как любопытно, она Варвару и задабривала, и подлизывалась к ней, и пироги пекла, и торт «Прага», и вареники с вишней лепила, а ведь каждому известно, что нет ничего хуже, чем налепить на всю семью вареников с вишней.
Варвара ни на какие задабривания и уговоры не поддалась, не помогли и вареники с вишней.
С тех самых пор раз и навсегда Таня уверовала в то, что Варвара и есть прямая наследница Шерлока Холмса по женской линии.
— Ну Лаптева-а, — ныла она в телефон после очередной серии знаменитого детектива, закончившейся, как водится, на самом интересном месте, — ну скажи, что там дальше? Кто, по-твоему, пристукнул эту дуру? Муж? Или, наоборот, тот, который ее шантажировал? Или это сестра? Или она не сестра?
Из-за этих приставаний они даже ссорились иногда.
— Я не пишу сценарии, — орала Варвара, — я не знаю, сестра она или не сестра! И вообще я не смотрю телевизор! Он меня раздражает!
Таня была уверена, что Варвара кокетничает и набивает себе цену.
— Ну и что? — Таня налила в рюмки еще «по глоточку». На дне бутылки болталась какая-то совсем невразумительная порция, и Таня решительно долила в каждую рюмку, а бутылку сунула в мусорное ведро. — Кто его убил? Киллер? Снайпер?
— Не киллер и не снайпер. Огнестрельных ран на нем не было, это точно. Я к нему самая первая подошла, — сказала Варвара с некоторой гордостью, — загрохотало что-то ужасно, я вошла в кабинет, а он… на полу лежит. Мертвый.
— А шеф? — ужасным шепотом поинтересовалась Таня и отхлебнула из рюмки. Для укрепления расшатавшихся нервов.
— Да шеф в это время в юридическую службу ушел, — с досадой объяснила Варвара, — ему позвонили, и он… ушел.