— Вас серьезно беспокоил этот момент? — поинтересовался Вадим Георгиевич, — теперь понятно, почему вы почти три года молчали.
— Кроме всего прочего, мы устали. В последние годы нас бросали во все горячие точки. Тогда мы договорились немного подождать. У каждого была своя мирная профессия — прикрытие. Кроме того, после августа 1991 ничего не было ясно, ни в России, ни в СНГ. Но, признаюсь, такое ожидание самое трудное в моей карьере.
— Вы сможете быстро, за сутки, собрать своих людей в Москве? — спросил Вадим Георгиевич.
— Думаю, да.
— Вам что-нибудь для этого нужно?
— Только телефонный аппарат. Я просто могу позвонить всем остальным. Тем более, что их осталось всего четверо. Кстати, пока они подъедут, я сам хотел бы проанализировать материалы смерти Билюнаса и Коршунова. Это возможно?
— Конечно, — кивнул Вадим Георгиевич, — распорядитесь, — приказал он своему более молодому коллеге. Тот быстро вышел из комнаты.
— Мне нужны гарантии, — тихо сказал Меджидов, — в любом случае, это мои люди, а не ваши. Упоминание о них без их согласия категорически исключается. Кроме того, никакой ответственности за операции последних лет они не несут. Даже если они убили бабушку Ельцина или тещу Гайдара.
— Разумеется, — кивнул головой генерал, — об этом не может быть и речи, — звоните скорее.
В соседней комнате Николай Аркадьевич, слышавший их разговор, приказал двоим техникам, записывающим на пленку всю встречу:
— После каждого звонка передаете сигналы нашим группам. Все четыре группы должны быть готовы немедленно выехать. Взять под строгий контроль всех четверых. Охранять, как объекты особой важности, как высших руководителей государства. Они для нас исключительно важны.
Две скрытые камеры одновременно с обеих сторон показывали сидевших за столами Меджидова и его собеседника, Один из техников поднял трубку.
— Внимание, готовность всем группам.
Николай Аркадьевич не знал, что сидевший в противоположном конце коридора еще один человек слышал не только беседу Меджидова с двумя генералами, но и приказы его самого. Впрочем, об этом, наверное, не знал и сам Вадим Георгиевич, продолжавший свою беседу с. Меджидовым.
— Давайте для начала соберем всех четверых здесь, в Москве, — предложил Вадим Георгиевич.
— Я позвоню Подшивалову, хотя, кажется, уже первый час ночи.
Меджидов поднял трубку. Набрал номер. Набранный номер одновременно был зафиксирован в обеих прослушивающих их беседу комнатах. Почти сразу ответил заспанный женский голос.
— Слушаю вас.
— Извините, что беспокою вас так поздно. Можно будет попросить к телефону Игоря Владимировича?
— Его нет. Он вчера уехал в командировку в Дагестан.
— А когда вернется?
— Через два дня. Извините, кто его спрашивает?
— Это его друг Кямал. Если он будет звонить, передайте ему, пожалуйста, что я звонил.
— Обязательно передам.
Меджидов повесил трубку.
— Мне это не нравится, — угрюмо сказал он.
— Вы исключаете случайности. — понял Вадим Георгиевич.
— Такие почти всегда да. Мне не нравится эта спешная командировка. Попробую позвонить другим. Зачем микробиолога могут посылать в Дагестан, как по-вашему?
— Повод может быть уважительный. Там недавно была вспышка холеры. Так что волноваться заранее не стоит. Наши люди через его институт найдут Подшивалова уже завтра.
— Не уверен, — покачал головой Меджидов, — давайте попробуем следующего. — Он вспомнил код Тбилиси и быстро набрал номер. — Ваш номер набирать нужно? — спросил он у своего собеседника. Тот покачал головой.
Было уже далеко за полночь, почти без двадцати час, но трубку снял сам Теймураз.
— Да, слушаю вас, — раздался его гортанный голос.
— Теймураз, это я, — негромко сказал Меджидов, — ты мне срочно нужен, приезжай.
— У нас очень трудно стало с самолетами, — пожаловался, кажется, ничему не удивившийся Теймураз, — но я обязательно вылечу. Завтра вечером буду в Москве. Куда мне приехать?
— Он спрашивает, куда ему приехать? — спросил Меджидов, прикрывая трубку.
— Дайте ему наш телефон, — Вадим Георгиевич набросал несколько цифр на лежавшем перед ним блокноте.
— Кямал Алиевич, какая погода в Москве? — спросил Теймураз.
— Достаточно пасмурно. А как у вас в Тбилиси?
— Сегодня было тепло, у нас еще лето, Я обязательно завтра прилечу. Может даже с пересадками, но прилечу. Как у вас вообще дела, я столько времени не слышал ваш голос.
— Вот прилетишь пораньше, все будет в порядке. Будь осторожен, ничего с собой не бери, главное, прилетай. Обрати внимание на телефоны, звони только мне.
— Обязательно, — засмеялся Теймураз. Меджидов вспомнил, как они однажды в Таиланде перепутали номера телефонов. Перепутали не они, а их связной, по ошибке принявший тройку за девятку, и вместо нужного места, где их ждали, они оказались на крокодиловой ферме. Все попытки что-либо выяснить ни к чему не привели. Крестьяне просто не понимали, чего хотят от них эти господа. Потом два дня они искали своего связного. Их глупая эпопея кончилась тем, что Теймураз все-таки поймал связного и довольно бесцеремонно объяснил тому разницу между тройкой и девяткой. Когда связной появился перед Меджидовым, на его правое ухо замедляли движение автомобили.
— Здесь все нормально, — сказал он на прощание, — запиши мои телефоны и действуй в форсированном режиме.
Меджидов продиктовал номера двух телефонов и положил трубку. Один из техников, продолжающих слушать их беседу, набрал номер телефона.
— Группу в Тбилиси, — быстро сказал он, — под видом срочного дипломатического груза для посольства. Инструкции получат на месте.
Сидевший в другом конце коридора наблюдатель слышавший и этот приказ, сделал у себя отметку, продолжая внимательно следить за всеми.
К Меджидову в комнату вошел Николай Аркадьевич.
— Я распорядился, — кивнул он Меджидову, — утром привезут обе папки с материалами на Коршунова и Билюнаса.
— У нас проблема, — вместо ответа произнес Вадим Георгиевич, — в срочную командировку уехал Подшивалов. Нужно организовать запрос. Пусть выяснят где он. Жена сказала, что улетел в Дагестан. Это его домашний телефон. Как называется институт, где он работает? — обратился он к Меджидову.
Тот назвал институт, адрес, добавив.
— Там его все хорошо знают. Он работает в этом институте уже шестнадцать лет.
Николай Аркадьевич кивнул, выходя из комнаты во второй раз с листком в руках.
Один из техников снова поднял трубку.
— Вторая группа в воздух. Срочное сообщение в Махачкалу. Пусть встречают группу. Инструкции получат прямо в самолете. Фотография разыскиваемого лица будет передана по месту прибытия.
Меджидов снова поднял телефон.
Наблюдатель, подслушивающий их беседы, четко записал название института, и, подумав немного, добавил вопросительный знак.
Меджидов пытался набрать номер уже в третий раз.
— Не получается, — он повернулся к Вадиму Георгиевичу, — может, вы попросите срочно дать Харьков.
— Конечно, — он быстро набрал номер по другому, телефону и приказал: — Дайте срочно Харьков. Какой там телефон — обратился он к Меджидову Тот назвал.
Техники,[2] удовлетворенно переглянувшись, кивнули друг другу. Один из них поднял трубку.
— Третья группа на выезд. Срочный запрос в Харьков. Инструкции получите на месте.
Наблюдатель занес в свой блокнот и это сообщение. Через полминуты дали Харьков Долго никто не отвечал пока наконец на другом конце не сказали:
— Слушаю вас.
— Извините, что беспокою так поздно. Мне срочно нужен Федор Костенко.
— А кто это говорит?
— Его знакомый.
— Какой знакомый?
— Я позвоню завтра.
Он уже собирался положить трубку, когда на другом конце провода спросили:
— Кямал Алиевич, это вы? Извините, пожалуйста, я не узнал сразу ваш голос.
— Федор? У тебя тоже очень изменился голос. Что-нибудь случилось?
— У меня вчера мать умерла. Сегодня похороны были.
— Ах, как нехорошо. Я ничего не знал. Прими мои соболезнования. Сколько ей было лет?
— Шестьдесят два. Она все время жила в Гомеле. Это Чернобыль, будь он проклят. Люди до сих пор умирают, как мухи. А что вы позвонили так поздно? Что-нибудь нужно?
— Нет, нет, ничего. Я позвоню через несколько дней. Или даже лучше приеду. В общем, прими мои соболезнования.
— Спасибо большое, — расчувствовался Костенко, Меджидов положил трубку.
— У него умерла мать, — пожал он плечами, — не мог же я его вызывать в Москву в такой день.
— Да… ситуация, — кивнул Вадим Георгиевич. Он поднялся со стула и сделал несколько шагов.
— Вы всем позвонили?
— Нет еще, должен позвонить в Тулу. Там живет еще один офицер нашей группы — майор Вячеслав Корин.