Тонкая штучка - Татьяна Полякова страница 5.

Я поразилась, как четко они сошлись, точно на середине своего маршрута, рук друг другу не подали, застыли на мгновение, потом заговорили. Конечно, слов слышно не было. Вдруг, словно сигнал прозвучал, они повернулись спиной и разошлись. Все это почему-то напомнило замысловатые балетные па. Голова у меня, конечно, не в порядке. Павел сел рядом и стал неторопливо есть. Я ожидала, что он что-нибудь скажет, но он молчал. Я оглядела зал. Напряжение не спало, оно, казалось, сделалось ощутимее, гуще. Бодрости это не вселило.

— Внимательнее на выходе, — сказал Павел, подозвал официанта, расплатился, и мы пошли. Как могла я идти — ума не приложу. Павел держал меня под руку, и это особенно не нравилось: начнись пальба — я окажусь живым щитом, временно живым, конечно. Пока эти мысли бродили в моей несчастной голове, мы совершенно спокойно дошли до машины, сели в нее и выехали со стоянки. Я мысленно перекрестилась и закрыла глаза, вознося благодарственную молитву. Как выяснилось позже, я поторопилась.

— «БМВ», — сказал Гиви. Витек, сидевший за рулем, кивнул. Мужики заметно подобрались, а я, прекратив молиться, внезапно сообразила, где мы находимся, и заорала:

— Здесь проезд на проспект через двор.

Или я изъяснялась невнятно, или сообщение просто запоздало — слева появился грузовик. Я охнула и сползла на пол. Нас занесло вправо, потом повертело консервной банкой, потом хлопнули двери, и началась пальба. Машина была для меня довольно опасным местом, но выбраться из нее особого желания тоже не было: там, снаружи, били автоматы. Я закрыла голову руками, подтянула ноги к животу и попробовала представить, что будет дальше. Полет фантазии прервался минут через пять. Стало тихо. Но хоть тишина и вызывала любопытство, подниматься и выглядывать из машины я не торопилась. Послышались шаги, открылась дверь, и Гиви спросил:

— Эй, ты жива?

Я не удостоила его ответом, поднялась и стала отряхивать костюм. Смотреть вокруг было жутко, где-то рядом уже выли сирены. Витек сел за руль, остальные заняли места сзади, и мы покатили по разбуженному городу. На перекрестке вдруг развернулись. Я слабо охнула, мы тормозили возле казино.

— Я больше не хочу есть, — заметила я. Естественно, на это никто не обратил внимание.

На этот раз охрана не досаждала. Мы вошли в зал, подскочил растерянный метрдотель, и мы вновь оказались за нашим столом, который был свободен. Я беспокойно огляделась: зал напоминал осиное гнездо, а я, я сунула в него голову. Павел поднялся и сказал, перекрикивая шум:

— Я думал, мы поняли друг друга, Мотя, — он окинул взглядом зал и добавил громче:

— Я хочу получить убийцу брата. Все поняли?

Может, это, конечно, и выглядело эффектно, но было глупо. Ну, чего лезть на рожон? Мы не в Голливуде, и здесь не кино, где главный герой лицо неприкосновенное. Худшее, что с ним может случиться, — немного намнут бока. А вот здесь, между прочим, можно вполне лишиться головы. Мне очень хотелось поделиться своими мыслями, но, подумав, я отказалась от этой идеи. Мужики накинулись на еду (странно все-таки у людей организмы устроены), а я продолжила изучение реакции зала. Мотя шел пятнами, Боксер ухмылялся, Афганец лениво жевал, Косой по-прежнему отсутствовал. Высидев что-то около часа, мы отправились домой. Я старалась отгадать, что нас ждет по дороге, и не отгадала: доехали мы без приключений, а возле моего дома нас ждал сюрприз: темный «Мерседес» мигнул фарами.

— Афганец, — сказал Мишка.

— Червонец, что Боксер, — отозвался Гиви.

— Червонец твой, — обиделся Мишка, потому что из машины вышел Боксер, закурил, демонстрируя свои руки, и не спеша направился к нам. Павел тоже вышел, закурил и сделал пару шагов. Вновь, как и в ресторане, встреча произошла на середине пути. Как это у них получается? — озадачилась я. Может, их где-то этому учат? Я открыла окна, пора мне было что-то узнать.

— Ты обидел Мотю, — усмехнулся Боксер.

— Он старый. На уши слаб, — в тон ему ответил Павел.

Боксер опять усмехнулся, покачал головой.

— Мотя наркоман и псих. Такой если заведется…

— Ты мне это хотел сказать?

— Я хотел сказать, что ничего не имею против тебя. Ни я, ни мои люди. И я знать не знал о твоем брате. Зато я знаю, что, если Мотя дергается, значит, неспроста.

— А Афганец?

— Афганец? — Боксер сплюнул. — Лешка мужик чудной, с ним, как в тумане. Только он стрелять не любит. Принципы у него.

— Косой?

Боксер опять сплюнул.

— Дерьмо. Шагу без Моти не сделает. Если он, то давно в штаны наложил и к Моте кинулся.

— Значит, Мотя?

— Прикинь, если не его работа, с чего б ему дергаться?

Боксер повернулся, пошел к машине, бросил через плечо:

— С ментами осторожней, Мотя их с потрохами купил.

— Ну, что? — спросил Павел уже в квартире.

— Черт их разберет. Посмотрим. Шевелиться мы их заставили, а там…

— Как Боксер?

— Поди разбери. Может, хочет с Мотей разделаться, а может, и правду сказал.

— Вот что. Пошарьте в квартире как следует. А я позвоню Бате, придется помощи просить, менты у нас под ногами путаться не должны, в этом Боксер прав.

Павел засел за телефон и полчаса беседовал с человеком, которого назвал Батя, если учесть, что он сирота, оставалось только гадать, кто это. Остальные принялись громить мою квартиру. Надолго меня не хватило, и я полезла к Павлу:

— Можно узнать, что ищем?

— Что-нибудь интересное. Кольцо с бриллиантом, к примеру.

— А, это ими торгуют в нашем гастрономе?

— У тебя еще одна задница про запас?

Я опечалилась.

— Мне что, ищите.

Устроившись в кресле, я попробовала читать. С кресла меня согнали, я пересела на диван, согнали с дивана. В этот момент Мишка добрался до шкафа, распахнул дверцы, присвистнул и полез ко мне.

— Это что?

— На кольцо с бриллиантом похоже? — не удержавшись, съязвила я.

— Деловая, да?

Без конца бояться мне уже надоело, и я упрямо повторила:

— Если похоже на бриллианты, буду отвечать, нет — пошел к черту.

— Павел, ты слышишь, как она запела?

Павел в прениях участвовать не пожелал, отмахнулся. По сторонам пялился, увидел фотографию сына в рамке на тумбочке, повертел, спросил:

— Кто?

— Сын.

— Не похож на мента.

— Кто сказал, что это плохо?

— Что-то ты и вправду разговорилась.

— Это моя квартира, и вы у меня в гостях, хотя я вас и не приглашала.

— Как пацана зовут?

— Роланд, — неохотно ответила я.

— Это что за имя такое?

— Нормальное. Латышское имя.

— Ах, ну да, у тебя фамилия чудная. Где пацан?

Я насторожилась.

— У бабушки. Сейчас каникулы.

— Ясно. И где бабушка?

— Бабушка в Латвии. За границей то есть.

— Не дергайся, сын твой мне без надобности. А то бы и заграница не помогла.

— Умеют некоторые успокоить… Можно мне на кухню, чаю выпить?

— Чего спрашиваешь? Квартира твоя, а мы в гостях, — усмехнулся Павел.

Я вышла на кухню, поставила на плиту чайник и стала готовить темы к новому учебному году. Как всегда, работа отвлекла от лишних мыслей, тут, кстати, и обыск закончился. Ничего интересного, разумеется, не нашли.

— Что ж, пора на ночлег устраиваться, — сказал Павел и зевнул.

Я насторожилась. Так как милиции не наблюдалось, я вспомнила, что спасение утопающих является делом самих утопающих, и вежливо предложила:

— Я могу проводить вас до гостиницы. У нас их девять. Четыре из них очень приличные.

Павел хмыкнул и сказал:

— Гиви, сунь ее в ванную.

В ванной форточки нет. Кому знать, как не мне?

— Послушайте, — заторопилась я. — Раз у вас проблемы и гостиница отпадает, ночуйте, хотя я, конечно, против того, чтобы превращать свою квартиру в дом колхозника. Но так как мое мнение вас не интересует, я постелю вам здесь, а сама лягу в спальне, — последние слова я договаривала на подходе к ванной.

Гиви распахнул дверь, толкнул меня легонько в спину и дверь закрыл, а я озадаченно замерла в темноте, но не надолго.

— Эй, — крикнула я, — свет включите.

— Спят без света, — гаркнул Гиви.

— Но я ведь еще не сплю, — я обратилась к нему с разъяснительной речью и дверь немного попинала.

Гиви ее все-таки открыл, свет включил, посмотрел на меня укоризненно и поинтересовался:

— Тебе чего неймется? Хочешь, чтоб связали и рот заклеили?

— Нет, — энергично потрясла я головой, — можно мне взять два одеяла и подушку? Я, конечно, понимаю, что забота обо мне не является вашей основной обязанностью, но что я вам плохого сделала, чтоб надо мною издеваться?

— Ты думаешь, я что-нибудь понял? — усмехнулся Гиви.

— А читать Вы умеете? Я могла бы изложить свою просьбу на бумаге.

— Моя бабушка, когда таких, как ты, видела, головой качала и приговаривала: «Ой, не жилец». Иди, бери одеяла.

Я собрала пожитки по-солдатски быстро: два одеяла, подушку, махровый халат, книгу. Не хватало только термоса с чаем, о чем я скромно намекнула Гиви. Он не стал прикидываться глухонемым, терпеливо ждал, когда я закончу возню на кухне, а потом препроводил в ванную. Свет не выключил.