Ведь с якобинской эры только ад
Пополнился: все грешники летели
Туда, - а у чертей - я сам слыхал!
Был, как матросы говорят, аврал!
II
Хор ангелов, нестройный, как всегда,
Томясь от скуки, пел довольно вяло:
Немногого им стоило труда
Луну и солнце подвинтить устало
И присмотреть - а вдруг сбежит звезда
Или комета - жеребенок шалый
Хвостом планету бойко раздробит,
Как лодку на волнах игривый кит.
III
И серафимы удалились ввысь,
Решив, что мир не стоит попеченья;
Никем дела земные не велись,
Лишь ангел-летописец в огорченье
Следил, как быстро беды развелись
В подлунном мире: ведь при всем раченье,
На перья оба выщипав крыла,
Он отставал в записыванье зла.
IV
Работы накопилось свыше сил,
Хоть бедный ангел продолжал трудиться
Как смертный стряпчий: он тщеславен был
И опасался должности лишиться;
Но наконец устал он и решил
К своим властям небесным обратиться
За помощью - и получил от них
Шесть ангелов и дюжину святых.
V
Немалый штат, но дела всем хватало:
Так много царств сменилось и систем,
Так много колесниц прогрохотало,
Да каждый день убитых тысяч семь!
Но Ватерло резнею небывалой
И мерзостной внушило ужас всем,
И, описав великое сраженье,
Все пошвыряли перья в отвращенье.
VI
А впрочем, я писать ведь не хотел
О том, чего и ангелы боятся:
От адской гекатомбы мертвых тел
Сам дьявол содрогнулся, может статься,
Хоть он и нож точил для этих дел,
Но нужно к чести сатаны признаться,
Великих он не восхвалял совсем,
Поскольку точно знал им цену всем.
VII
Перевернем же несколько страниц
Недолгого бессмысленного мира:
Не стало меньше трупов и гробниц,
Не стали лучше скипетр и порфира,
Герои шли и повергались ниц,
И громоздились новые кумиры,
Как чудища "о десяти рогах",
В пророчествах внушающие страх.
VIII
На рубеже Второй Зари Свобод
Георг скончался. Не был он тираном,
Но был тиранам друг. Из года в год
Его рассудок заплывал туманом.
Властитель, разоряющий народ
И благосклонный к мирным поселянам,
Он мертв. Оставил подданных своих
Полупомешанных, полуслепых.
IX
Он умер. Смерть не вызвала смятенья,
Но похороны вызвали парад:
Здесь бархат был, и медь, и словопренья,
И покупного плача маскарад,
И покупных элегий приношенье
(На рынке и они в цене стоят!),
А также факелы, плащи и шпаги.
Регалии готической отваги.
X
И мелодрама слажена. Едва ль
В густой толпе глазеющих болванов
Кто помышлял о мертвом: вся печаль
Была от черных платьев и султанов.
Покойника немногим было жаль,
Хотя гремело много барабанов,
Но адскою казалось чепухой
Зарыть так много золота с трухой!
XI
Итак: да станет прахом это тело,
Землей, водой и воздухом опять
Свершить сей путь оно б скорей успело.
Не будь порядка трупы умащать:
Бальзамы, примененные умело,
Ему мешают мирно догнивать,
По существу же эти ухищренья
Лишь удлиняют мерзость разложенья.
XII
Он умер. С ним покончил этот свет.
Осталась только надпись на гробнице
Да завещанье, но юриста нет,
Который спорить дерзостно решится
С наследником: он папенькин портрет
И лишь одним не может похвалиться
С почившим патриархом наравне:
Любовью к злой, уродливой жене.
XIII
"Господь, храни нам короля!" Признаюсь,
Он очень бережлив, храня таких.
А впрочем, я сказать не собираюсь,
Что лучше преисподняя для них.
Пожалуй, я один еще пытаюсь
Исправить зло для мертвых и живых:
Мне хочется, презрев чертей ругательства,
Умерить адское законодательство.