— Пятая боевая бригада — на общее построение!
Джим вскочил, едва не опрокинув стул, Пабло и Анхель чуть не столкнулись лбами, а Марта ощутила, что ее бьет дрожь.
— Стоять! — гаркнул Антон. — Опозорить меня перед Пророком хотите?! Несетесь толпой, словно гражданские! — Бойцы виновато понурились. — Мне в затылок по росту — становись! На построение шагом марш!
Спускались по лестнице, не обращая внимания на скрипящие под ботинками куски пластика. На улице никто не высказался по поводу лезущего в горло ядовитого тумана.
Дома Гаржима, лишенные обитателей, выглядели умирающими больными. Словно напоказ выставляли изъязвленные выстрелами стены, вонь испускали видимые тут и там кучи мусора.
Центральная площадь была круглой, точно монета, а от сквера в ее центре осталось только скопище пеньков. Там цепью, окружая что-то вроде помоста, расположились солдаты с единичкой на броне — боевые форсеры, подготовленные в элитном центре Первого Параграфа.
Встречающий солдат тактик выглядел суровым и сосредоточенным.
— Вы сюда, а вы сюда! — прикрикивал он, расставляя подчиненных. — Куда побежали? А ну назад!
Оперативная бригада выстраивалась чем-то вроде подковы, охватывая помост с трех сторон, с четвертой виднелся большой и роскошный транспортер, напоминающий дом на колесах.
Из размещенных по углам помоста динамиков грянула музыка, да так громко и неожиданно, что многие вздрогнули. В небо поднялись несколько телескопических флагштоков, ветер колыхнул тяжелые знамена с символом Канцелярии Освоения Сложных Миров.
Перед строем появился стратег, голос его разнесся по затаившей дыхание площади:
— Бойцы! Герои освобождения Гаржима! Готовы ли вы умереть за Пророка и Эволюцию?
— Готовы! — ответ получился мощным и дружным.
— Пророк с нами! — выкрикнул стратег.
На помост вступил невысокий, ничем на первый взгляд не примечательный человек.
Зигфрид фон Хайнц, для людей — канцлер-координатор, а для миллионов форсеров — живое воплощение движущей силы Эволюции, лидер, духовный отец и Пророк.
Ветер шевелил его седые волосы, движения были уверенными и плавными.
Марта неожиданно поняла, что орет, и что ее соседи по строю прыгают, точно обезумев, и сотрясают воздух криками:
— Про-рок! Про-рок! Про-рок!
Канцлер с минуту смотрел на форсеров, затем поднял руку. Казавшийся неистовым рев немедленно стих. Только Инга тряслась в очередном приступе — расчетный модуль не выдержал накала эмоций. Прошло несколько секунд, и она тоже затихла.
— Дети мои! — голос Пророка звучал устало, чуть глуховато. — Дети Эволюции! Вы стали первыми, кто на деле подтвердил данную мне клятву верности. Во имя нашего будущего, во имя необъятной Вселенной, которая будет принадлежать нам и нашим потомкам — вы пролили первую кровь, пожертвовали соратниками, но выполнили задание с честью. Однако я должен сказать вам, дети мои, что впереди нас ждет еще множество тяжелых испытаний.
По площади прокатился вздох. Выдержав паузу, Зигфрид фон Хайнц продолжил:
— Многие из вас знают, что бунтовщикам Халикта, этим предателям интересов Эволюции, удалось связаться с Землей. В самое ближайшее время мы должны ожидать, что на эту планету прибудут люди. Я искренне хочу мира, потому что только мир поможет нашей цивилизации активно развиваться и колонизировать новые планеты. Но захотят ли его люди, узнав о нашем существовании?
Помолчав, он скорбно улыбнулся:
— Нет. Эти косные, отсталые создания отрицают форсированную эволюцию. Они выступают против всего, что кажется им странным; они оградили свой разум барьерами и хотят уничтожить всех, кто вышел за пределы их ограниченного мирка! Они захотят уничтожить и нас!
Голос Пророка окреп, обрел неожиданную мощь. В задних рядах, где за плечами рослых форсеров стояли более чувствительные женщины, послышались всхлипы. Лица мужчин посуровели.
— Но я уверен, что мы не сдадимся! Эволюция — единственный критерий права на существование любого вида, и она покажет, кто был прав! Низшие формы жизни не могут властвовать над высшими! Это закон! Будьте готовы защищаться — скоро нас ждет война!
Слово упало в гущу форсеров, словно камень в середину пруда. Шум прокатился волнами от центра к периферии и вернулся обратно общим восторженным криком:
— Вой-на! Вой-на! Вой-на!
Марта ощущала, как по щекам ее бегут слезы. В этот момент она была готова сделать что угодно по приказу стоящего на помосте человека (да, человека!) — убивать детей, отдать собственную жизнь…
Судя по выражению на лицах сослуживцев, они переживали нечто похожее.
Марта была счастлива за подругу. И одновременно отчаянно ей завидовала, да так, что постоянно сбивалась с шага. Повод для переживаний имелся серьезный — только во время общего построения выяснилось, что Антон еще за первый бой представил Анну к награде.
И полчаса назад звено, затаив дыхание, смотрело, как Пророк собственными руками прикрепил на еще тонкую броню у сердца Анны знак доблести — Золотую Ленту Эволюции.
Пока звено двигалось к месту размещения, Марта с трудом сдерживала любопытство. Косилась на сурового Антона и думала с досадой «Достался же такой командир? Другие звенья идут врассыпную, болтают вовсю… А наш на дисциплине помешался!»
Как только субтактик скомандовал «Вольно», Марта развернулась к ошарашенно хлопающей глазами Анне, схватила подругу за руку:
— Эй, что он сказал тебе? Я же видела, он что-то тебе сказал!
На лице Анны появилась блаженная улыбка.
— Он сказал, что я его любимое создание, — благоговейно прошептала девушка, — и что теперь меня будет хранить в бою Золотая Лента, помнящая тепло его рук.
— Ну надо же! — выдохнула Марта. — Анна, можно я ее хоть потрогаю?
Не дожидаясь разрешения, она провела пальцем по ленте. Та оказалась гладкой и шелковистой.
— Да я бы сама себя продырявила из плазменной пушки, если бы точно знала, что Пророк мне за это всего лишь улыбнется, — мечтательно сказала Марта. — А какой он, подруга?
— Он… — Анна закрыла глаза. — Ну такой… Старый и в то же время — сильный! Он лучше всех!
— Конечно, лучше всех, — Марта потрясла ее за плечи, стараясь вернуть из грез. — А как он выглядит вблизи? Давай рассказывай!
На лицо Анны стало возвращаться осмысленное выражение.
— Ну, глаза у него голубые… Он ведь родился на Земле, ты же знаешь, рыжая? Поэтому он худощавый, бледный и совсем небольшого роста. Ниже тебя, меня и даже, может быть, ниже Инги.
— Ни за что бы не подумала, — протянула Марта и первой же засмеялась. — Я всегда считала, что выше Зигфрида фон Хайнца вообще никого быть не может! А помнишь Элену, ну ту, из класса, что везде носила с собой голографию Пророка, да еще и постоянно с ним разговаривала?
— Да уж — как контрольную провалит или поссорится с кем, так давай Пророку жаловаться, — подмигнула Анна. — Она как-то проговорилась, что представляет, будто Пророк ее гладит по голове, а всех обидчиков наказывает!
— Я думаю, Элену бы просто разорвало, если бы она тогда узнала, что через несколько лет Пророк именно тебя назовет «любимым созданием»! — Марта прыснула, живо представив себе эту картину. — Родителям сообщишь?
— Конечно, — улыбнулась Анна застенчиво. — Хотя тут некоторые думают, что это атавизм, — она бросила сердитый взгляд через плечо. Там Инга смотрела в разбитое окно, делая вид, что вовсе не прислушивается к их разговору, — да я и сама не писала родителям уже несколько месяцев… Но, думаю, это им следует знать.
— Они будут гордиться тобой!
— Когда-нибудь — вполне возможно, — сухо вмешался в их разговор субтактик. — Но только не сейчас.
— Почему? — обернулись к нему подруги.
— Эти девицы с Норли способны всю войну проболтать, — фыркнул Антон. — Возможность отправить весточку на другую планету мы получим еще не скоро. Только что передали — земляне на Халикте.
Сын Земли. 4.
Джип остановился и Крауч, откинувшись на спинку сиденья, облегченно вздохнул.
Его можно было понять — сегодняшний переход выдался трудным. Колонна преодолела больше пятисот километров по дорогам планеты Эброн, выглядящим так, словно они побывали под метеоритной атакой.
До ведущего на Халикт портала осталось меньше ста метров. — Стоянка тридцать минут, — сказал Фолли. — Но далеко не разбегайтесь, а то мало ли что…
— У тебя разбежишься, — пробурчал Роберт, вылезая из машины.
Ласковое солнце Эброна светило, точно на курорте, а трава на обочине выглядела такой зеленой, что хотелось упасть в нее и лежать, подставив лицо теплым лучам.
— Надо бы съесть чего-нибудь, — Лю Фай открыл дверцу багажного отсека и вытащил рюкзак. — Так, так…