Беглый осмотр мини-бара, замаскированного под сейф и даже снабженного наклейкой «Документы особой важности. В случае пожара выносить в первую очередь!», показал, что Розов переживает стадию разнузданного обжорства. Никакого тебе однопроцентного кефира, зерновых хлебцев и постной гречневой каши! Холодильник был забит сливочными йогуртами, колбасными нарезками, замороженными гамбургерами и высококалорийными десертами.
Мы с Трошкиной выбрали ореховый кекс и с максимальным удобством устроились в гостях у отсутствующего Эда. В смысле площади офис у него очень скромный, а по части интерьера и вовсе затрапезный, хотя сегодня Розов внес в него элемент праздничного убранства – большую золоченую клетку со здоровенным попугаем по имени Кортес.
Попугай у Эда роскошный – полуметрового роста, ярко-зеленый, с широким розовым ожерельем на шее, черным галстуком и красными пятнами на крыльях. Он умеет разговаривать на четырех языках и при этом шикарно грассирует. Обычно Эдькин попугай не принимает участия в сыскных делах, но с утра заботливый хозяин возил его к ветеринару на профилактический осмотр, а потом не успел вернуть домой и приволок питомца в контору, чем здорово порадовал офисный люд. Всем страшно захотелось посмотреть на редкую птицу, так что с утра к Эдику в кабинет народ валил, точно на поклон к чудотворной иконе.
А чуть позже Розов даже получил особое приглашение посетить с визитом директора закрытого НИИ на четвертом этаже. Руководителя «Гирогипредбеда» (подчиненные с благоговейным трепетом именуют его «Сам Сидоров»), видите ли, особо заинтересовал тот факт, что Кортес умеет лопотать по-испански – ученый директор, оказывается, и сам знает язык Сервантеса, мало распространенный в наших широтах. Упустить редкий случай попрактиковаться в разговорном испанском с пернатым носителем языка он, конечно, не мог. Попугай, правда, на испанском ругался, как пьяный конкистадор, но даже по матерным выражениям Сам Сидоров оценил произношение Кортеса как безупречное.
Об этом Розов горделиво поведал нам за вторым завтраком в «МБС» заодно со свежими институтскими сплетнями, в хит-параде которых нынче лидировали внезапно обнаружившаяся беременность незамужней секретарши заместителя директора (в институтском фольклоре – «Зам-Сама»), скандальное увольнение ведущего программиста Мучкина («Мучача») и пугающий слух о том, что нашу вахтершу госпитализировали с каким-то нечеловеческим гриппом – то ли птичьим, то ли свиным, то ли козьим.
Оклеветанная вахтерша, которая просто опоздала на работу, самолично прошлась по этажам с целью развеять пугающий слушок уже позже, в обеденное время. Да и беременная секретарша приходила – вся зареванная и глубоко обиженная несправедливым мироустройством на отдельно взятой планете…
Кого у нас только не было в этот день! Цитируя классика, «все промелькнули перед нами, все побывали тут»! За исключением разве что драгунов и уланов, которых мы, впрочем, тоже приняли бы тепло и сердечно…
Да, пожалуй, Бронич не так уж неправ, ругая наш дружный рекламный коллектив за то, что мы последовательно и результативно превращаем офис агентства в кабинет психологической разгрузки и притом (что возмущает шефа больше всего) не берем за это денег.
Зато мы в избытке получаем от гостей разнообразную информацию и положительные эмоции. Эдькин попугай, к примеру, в одно мгновение улучшил настроение Сашке Баринову, отреагировав на упоминание его имени нежным немецкоязычным клекотом: «Либер Сашхен!»
Но в Эдькином микроскопическом офисе попугай смотрелся неуместным излишеством. Хозяин вынужден был поставить клетку с Кортесом на шкаф, более подходящего места не нашлось. В двенадцатиметровой комнатке с трудом помещаются письменный стол, два кресла, гардероб, замаскированный под шкаф для документов, холодильник, притворяющийся сейфом, и микроволновка, конспиративно накрытая большой картонной коробкой с яркой наклейкой «Раскрытые дела-2008».
Написанному, как это часто случается, верить не следует. В две тысячи восьмом году, насколько мне известно, частный детектив Розов был тихим, мирным соискателем кандидатской степени по юриспруденции. Он вел часы на кафедре какого-то сибирского университета и раскрывал не дела, а студенческие зачетки, да и то лишь изредка. Не ведаю, какой нервный взбрык судьбы забросил Эда в наши южные широты, но что его агентство частного сыска «Пинкертон» существует меньше года, я знаю точно.
В конце декабря, когда в нашем многоэтажном офисном здании освободилось от годовой аренды несколько помещений, в качестве потенциального съемщика одного из них к нам в «МБС» заглянул Эдик Розов. Помню, его интересовали плотность клиентопотока, близость общественного транспорта, доступность парковки и скорость местного Интернета.
Мы с девочками приняли гостя любезно, ответили на все его вопросы и даже напоили чаем с тремя видами свежих пирожных. Подозреваю, что именно последнее обстоятельство оказалось для Эда решающим. Он снял помещение по соседству с нашим гостеприимным офисом и завел обыкновение ходить к нам на чай.
Помню, даже название для его агентства мы придумывали сообща, за вторым завтраком у нас в «МБС».
– Я хотел бы назвать свою фирму по имени какого-нибудь прославленного сыщика, – застенчиво кушая пятое по счету пирожное, сказал Розов. – Мне кажется, что для клиента это будет звучать доходчиво и привлекательно. А вы как думаете?
– Я думаю, что тебе идеально подойдет «Ниро Вульф», – предложил эрудированный, но бестактный креатор Сева Полонский, вдыхая аромат зеленого чая без сахара.
– Стыдитесь, Всеволод! – взмахнув шоколадным батончиком, отчитала его наша бухгалтерша Зоя Липовецкая. – Если вам лично повезло с телосложением, это не повод насмехаться над людьми, которых природа незаслуженно обидела!
«Незаслуженно» обиженный природой обжора Розов затряс подбородками, часто кивая в знак полного согласия со словами добренькой и пухленькой бухгалтерши.
– А как еще? – иронично прищурился Сева. – «Шерлок Холмс» – это слишком банально, и потом, в нашем городе уже есть охранное агентство «Шерлок». «Мисс Марпл» и «Агата Кристи» тоже не годятся – ты, Эдик, не того пола.
– А жаль, – пробормотал себе под нос второй копирайтер Сашка Баринов, представляющий в нашем офисе сексуальное меньшинство, которое обязательно должно быть в каждом уважающем себя рекламном агентстве.
– И потом, в нашей стране уже есть музыкальная группа «Агата Кристи», – напомнила я. – Эдик, может, ты возьмешь название «Патер Браун»?
– Этот герой недостаточно популярен, – с грустью возразил мне Розов. – А слово «патер» непременно собьет людей с толку. Они будут думать, что я представляю захудалую религиозную секту!
– Тогда, может, «Коломбо»? – вспомнила Зоя кинематографическую классику.
– Это имя в переводе означает «голубка»! – напомнил полиглот Полонский. – Люди будут думать, что Эдик представляет местное отделение партии пацифистов.
– «Эдгар По»! – придумала я. – Эдик – это ведь почти Эдгар, если имена сократить!
– А «По» – это почти «попа», если сократить и ее! – съязвил остроумный, но злой Полонский.
– К сожалению, ее сократить почему-то никак не получается, – смущенно пожаловался Эдик, через плечо поглядев на свою тыльную часть в зеркало.
– Не слушай их, Эдичка, ты и так очень милый! Назови свою контору «Жеглов и Шарапов», – предложил Баринов, склонный комплектовать однополые пары.
– У меня нет компаньона, – возразил Розов.
– А я знаю, знаю! – Зоя захлопала в ладоши. – Пусть будет агентство «Пинкертон»! Простенько и со вкусом.
– Простенько?! Да нет же! Это не простенько, это гениальненько! – вскричал темпераментный Полонский. – Именно то, что надо! Ведь «пинк» по-английский как раз означает «розовый». Розов – Пинкертон. Какая тонкая игра слов!
– Пожалуй, «пинк» – это хорошая находка. Но что по-английски означает «ертон», не подскажете ли? – опасливо спросил неанглоязычный Эдик.
Я быстренько залезла в Интернет на «Мультитран» и услужливо подсказала:
– «ER» – это сокращенное «Emergency Room», то есть «пункт первой помощи».
– Пожалуй, это мне подходит, – обрадовался Розов. – Пусть клиенты со всех ног бегут ко мне за первой детективной помощью!
– А «ton» – это «тонна», – закончила я.
– И это тебе, Эдик, тоже подходит! – засмеялся бестактный Полонский. – В целом получается симпатичный ребус: pink-ER-ton! В очень приблизительном переводе – «пункт скорой детективной помощи тяжеловеса Розова»! По-моему, просто замечательно!
– Я еще подумаю, – сказал слегка обиженный тяжеловес.
Но ничего лучшего он придумать не смог, и вскоре на свежеокрашенной двери по соседству с нашим офисом появилась новенькая табличка с золотой надписью «PINK-ЕR-TON».
– Знаешь, а ведь это «er-ton» можно еще расшифровать как «error ton» – «неправильный стиль», – впервые увидев эту табличку, выступила с запоздалой критикой англоманка Трошкина. – А это как-то нехорошо характеризует детективную манеру Розова!