— Госпожа Мальцева была лёгким объектом?
Для начала Алексей решил прикинуться полным деревом:
— Чего?
— Ты помнишь Тину? — Я пошевелил пальцами. — Брюнетка, примерно тридцати пяти лет, красивая, жена твоего хозяина. Тина Александровна Мальцева. Она тебе приказы отдавала весь последний год.
Да, я умею быть противным.
Торопов не совершил убийство только потому, что меня прислал директор. Но если бы взгляды могли резать, я покинул бы кафе изрядно исполосованным.
— Госпожа Мальцева была лёгким объектом для работы или тяжёлым?
Ещё один плюс телохранителю: он быстро понял, что со мной лучше не связываться, и принял условия конструктивного разговора.
— Средним. Как все.
— Приходилось носить её домой пьяную? Выполнять поручения, не связанные с твоими прямыми обязанностями?
— Я не обсуждаю хозяев.
Я ждал этого ответа, а потому выдал очень внятно и достаточно медленно, чтобы слова гарантированно вошли в повреждённые уши бывшего кикбоксера и застряли в каком-нибудь полушарии того органа, что заменяет ему мозг:
— Директор Мальцев хочет, чтобы я выяснил правду, а значит — ты обсуждаешь. Обсуждаешь всё, до последней детали. Отвечаешь на любые мои вопросы. Потом если хочешь, можешь наябедничать директору, что я копался в его грязном белье. Но это — потом, а сейчас ты отвечаешь. Всё понятно?
При этом поставил зарубку в памяти: Торопов знал, что отвечать придётся, но всё равно попытался сыграть верного молчаливого работника.
Это могло означать, что телохранитель не хочет говорить о Тине.
— С ней было трудно?
— Нет.
— Даже сумки не заставляла носить?
Алексей достал сигарету, раскурил её и пыхнул дымом. Совсем рядом с моим лицом.
— Она меня не замечала.
Я не курю, но не обиделся, дым — это самое безобидное из того, чем мне тыкали в лицо за время моей блестящей детективной карьеры. Я откинулся назад — диванчики в этой кафешке оказались весьма удобными — и подытожил:
— То есть знала, что ты рядом и решишь любую возникшую проблему? Сколько раз тебе приходилось вступаться?
— У Тины Александровны не было проблем, — помолчав, ответил Торопов. — Ни разу за тот год, что я был её телохранителем.
— Даже с отморозками из ночных клубов?
— Тина Александровна умела ладить с людьми. — Алексей понял, что какую-то информацию выдать всё равно придётся, и сделал ставку на преданное восхваление погибшей хозяйки: — Умная женщина. Босс другую не выбрал бы.
— Молодая, умная и красивая, — протянул я.
— А зачем директору другая?
— Вам нравилась хозяйка?
Он очевидно, ждал этого вопроса, — раз полицейские и люди из охраны директора старательно вынюхивали возможность интрижки молодой женщины с мускулистым телохранителем, так почему бы и знаменитому частному детективу не спросить о том же?
— Директор меня кастрировал бы, — ровно ответил Торопов.
— Все так говорят.
— Все директора?
— Все телохранители.
— Многих видели?
— Я специализируюсь на раскрытии семейных тайн и встречал бесчисленное множество телохранителей, тренеров, инструкторов, одноклассников… Я знаю, как говорят люди, которым есть что скрывать.
— Я не такой умный, как вы, — развёл руками Алексей. И закурил следующую сигарету. — Я не смог бы нормально общаться с директором, и он всё понял бы.
— Часто общались?
— Докладывал о передвижениях Тины Александровны раз в неделю. Лично.
Об этом Мальцев умолчал.
И это, между прочим, всё меняло: бывший кикбоксёр ни за что не устоял бы перед силой бесцветного взгляда главного в нашем расследовании человека. Полицейские и коллеги зря мучили несчастного Торопова.
— Почему вы не были с хозяйкой в ночь убийства?
— Там написано, — Алексей кивнул на планшет, в который я загнал основные материалы по делу и которым пользовался во время разговора.
— Там написаны все показания, но я не люблю записи, — улыбнулся я. Без обаяния улыбнулся, не как горожанке Изельшприц. — Хочу слышалть ответ.
Торопов смял сигарету в пепельнице. Я его бесил. Хорошо.
— Директор уезжал на три дня в командировку. В последний день перед его возвращением Тина Александровна решила остаться в городе — назавтра они должны были обедать с какой-то крупной шишкой.
Об этом Мальцев тоже не упомянул, но для расследования их несостоявшийся распорядок особой роли не играл.
— С утра Тина Александровна ходила в бассейн, затем пообедала с Еленой Марковной… — Торопов выдержал паузу и уточнил: — Изельшприц.
— Я понял, о ком вы.
— Затем они съездили к ювелиру — через месяц будет большой приём там… — телохранитель выразительно ткнул указательным пальцем в направлении потолка. — И Тина Александровна с Еленой Марковной заказали драгоценности. У ювелира они пробыли до шести вечера, затем поужинали, и в двадцать один восемнадцать я доставил хозяйку в квартиру. В смысле — в пентхаус. Тина Александровна сказала, что ляжет спать.
— Так рано?
— Фраза означала, что Тина Александровна не собирается покидать пентхаус. Я проводил её до дверей, затем спустился в подземный гараж и уехал.
— Вы всегда уезжали, доставив хозяйку домой?
— Как правило, — не стал скрывать Торопов.
— Вы ведь личный телохранитель.
— Здание хорошо охраняется и снаружи, и изнутри. В пентхаус ведет отдельный лифт, который просматривается и видеокамерами, и охранниками, подняться незамеченным невозможно. — Алексей пожал могучими плечами: — У меня было право уехать.
— А если хозяйка вас не отпускала?
— Для охраны предусмотрены два изолированных помещения: спальня и кухня. Туда выведена тревожная кнопка. В случае необходимости мы врываемся в пентхаус за несколько секунд. Если бы Тина Александровна велела остаться, я провёл бы ночь в этой комнате.
Все его слова полностью согласовывались с показаниями начальника охраны.
— Как часто госпожа Мальцева оставалась ночевать одна?
— Не реже двух раз в неделю.
— Даже когда директор находился в Москве и ночевал в загородном доме?
— Да.
Тине удивительно повезло с мужем: любит до обожания и отпускает ночевать одну.
Я бездумно провёл пальцем по монитору планшета.
— Не реже… Но могло быть чаще?
— Могло, — подтвердил Алексей. — Однажды Тина Александровна ночевала в городе четыре дня подряд.
— За это время они виделись с мужем?
— Нет, только созванивались. Вот это любовь!
— Госпожа Мальцева вела свободный образ жизни?
— Тина Александровна никогда не выходила за рамки приличий, — заученно ответил Алексей.
И я понял, что он врёт.
Торопов с хозяйкой не спал, но кое-что знает и говорить об этом «кое-что» не хочет. А это, в свою очередь, могло означать, что Тину или же её любовника телохранитель боялся больше, чем директора.
Такое возможно? Поразмыслив, я ответил скорее отрицательно, однако тему тем не менее развил:
— Госпожа Мальцева когда-нибудь обманывала мужа: говорила, что ночевала в квартире, а на самом деле проводила время по своему усмотрению?
— Откуда я знаю?
— Кому знать, как не вам.
— Тина Александровна почти всегда отпускала меня домой.
— Длительную и устойчивую связь скрыть от телохранителя невозможно. Вы должны были заметить хоть что-нибудь.
Он заметил, он очевидно заметил, но держался превосходно — репетировал. И обманул всех, кроме меня. Но у меня не было чем его прижать, а сдавать Торопова полицейским или охране Мальцева я не хотел: это моё расследование.
Придется ждать.
Тем временем Алексей оправился от удара и перешёл в наступление:
— Ваши подозрения не имеют смысла. В лифтовом холле пентхауса стоит видеокамера, ещё одна в самом лифте, ещё одна внизу, в большом холле. Охрана видит, кто куда идёт и когда выходит, а если не видит — смотрит запись. Начальник электронной службы отчитывается перед директором раз в неделю.
Прекрасная организация. Моё уважение к директору Мальцеву поднялось на невиданную высоту.
Но была закавыка: видеокамеры зафиксировали, как Тина вошла в пентхаус, но не заметили ее ухода. И охранники не заметили. И начальнику электронной службы оставалось лишь руками разводить. И когда какой-то беспощадный зверь кромсал супругу директора Мальцева на части, её личный телохранитель, вооружённые до зубов консьержи и начальник электронной службы пребывали в полной уверенности, что Тина спит в своей кровати.
День 2
Вы, наверное, удивитесь, но я совсем не трудоголик и посвящать всего себя работе не хочу, не буду и не собираюсь. Мне нравится моя профессия, при этом я нахожу её не только интересной, но и нужной — людям необходима правда, хотя бы в дозированных количествах. Да, я получаю гонорары, но при этом делаю кое-что полезное и потому спокойно принимаю даже такое нудное занятие, как слежка, когда по семь часов безвылазно сидишь в машине, ешь холодные бутерброды и писаешь в пластиковые бутылки. Я не считаю свои дни бесцельно прожитыми, но… Но я не жажду новых дел, не увлекаюсь ими настолько, чтобы забывать о сне, еде или бритье. И я не пускаю их в свою душу. Знаю, что преступления, которыми я занимаюсь, не проходят мимо, гадят, оставляют следы, но стараюсь их затирать, замазывать, не замечать… Слишком много подлости я уже видел.