А что, если сможет?
Тимофей поежился.
Если многопудовой каменюкой шарахнуть по стене, да со всей мочи… Да еще раз. Да повторить…
Скальную породу, поднятую Угримовым волховством, камнемет, быть может, и не порушит, но вот верхние надстройки стен посшибает запросто. Вместе с людьми.
Поставленные у бойниц лучники, которым надлежало первыми встретить врага, притихли. Снизу молча смотрели облаченные в броню дружинники, готовые по первому зову взбежать на стены. Ждали приказа ополченцы, сбившиеся тесными кучками вокруг десятников и сотников.
Тимофей покосился на горбатую фигуру волхва. Угрим пока не произнес ни слова. Ищерский князь молча взирал на последние приготовления осаждающих.
Ожидание становилось томительным, молчание — невыносимым.
— Как думаешь, княже, латиняне добросят камень до стен? — не выдержал Тимофей.
— Это требучет. — Угрим ответил ему, не повернув головы. — Очень мощный порок. А если его мощь к тому же усилена магией…
— Ты же защитил крепость от чужого колдовства! — вскинулся Тимофей.
— Защитил, — кивнул князь. — Поэтому к стенам полетит обычный камень. Только прежде, чем он долетит до них, его ведь можно подтолкнуть волшбой и направить в нужное место.
— Значит, латинянские снаряды могут и до нас долететь? — нахмурился Тимофей.
— Могут, — прозвучал бесстрастный ответ. — И, скорее всего, долетят.
— И сделать ничего нельзя?
— Можно, — столь же сухо и невозмутимо ответил князь. — Если не упустить момент. Если поставить щит на пути ядра. Должных размеров и достаточной крепости. В нужное время и в нужном месте.
О каком щите идет речь, Тимофей спрашивать не стал. Такую каменюку способен остановить в полете только волховской щит.
А латиняне уже готовились к первому выстрелу. Кнехты из обслуги отступили на добрую полусотню шагов. Возле требучета остался лишь один человек. Здоровый, как медведь, голый по пояс, с большим молотом в руках, он застыл справа от порока.
А впрочем, нет, он был не один. К метательной машине направлялся… Ну да! Красная накидка, красный колпак. Михель — колдун! Значит, Угрим прав: без чародейства тут не обойдется.
— Кня… — Тимофей не успел ни договорить, ни повернуться к князю.
Латинянский молотобоец обрушил свое орудие на крепь, удерживающую метательный конец рычага. Молот вышиб запорный клин. С глухим стуком, слышимым даже здесь, на стенах, рухнул наземь многопудовый груз противовеса.
Рычаг дернулся вверх. Взметнувшаяся следом праща взлетела по широкой дуге еще выше. Ременная петля-крепление соскользнула с гладкого крюка. Праща раскрылась, вышвыривая снаряд…
В тот самый миг, когда камень вырвался из плетеного кармана, Михель сделал шаг вперед. Взмах обеими руками… Колдун словно толкнул к небу воздушную волну.
Магический пасс придал валуну дополнительное ускорение. Вертясь в воздухе и ввинчиваясь в него подобно сухому листу, подхваченному смерчем, тяжелая глыба устремилась вверх. Сначала — вверх…
* * *Снаряд не терял, но лишь наращивал скорость. Он летел все выше, выше. Все быстрее, быстрее…
Ни один порок, сооруженный человеческими руками, сколь бы мощным он ни был и сколь бы хитроумным и изобретательным ни был его создатель, не смог бы зашвырнуть ТАКОЙ валун ТАК высоко. Но чародейство опытного колдуна многократно множило силу стенобитной машины.
В наивысшей точке своего полета — где-то на полпути между лагерем осаждающих и городскими укреплениями — глыба обратилась в едва различимое пятнышко. А потом…
Фигура в красном вновь взмахнула руками. Широкие рукава, будто крылья, опали вниз.
И снаряд тоже начал падать. С еще большей скоростью, чем поднимался вверх.
Аккурат на четырехскатную крышу надвратной башни.
Тимофею сделалось не по себе. Бешено вращающаяся глыба летела на их с Угримом головы.
На стенах справа и слева раздались тревожные крики стрелков.
Тимофей как завороженный следил через бойницу за округлой выщербленной смертью, закрывшей, казалось, уже весь свет. Вот сейчас! Ударит, сомнет, разобьет кровлю. Завалит, засыплет и размажет всех, кто под ней. Снесет верхнюю боевую площадку. Обрушит башню…
Еще мгновение, еще полмгновения жизни.
И не отойти ведь уже, не отбежать. Не спастись. Не успеть. Если только…
Краем глаза Тимофей уловил стремительное движение князя.
Угрим, пристально следивший из-под прищуренных век за каменным ядром, резко подался к бойнице, взмахнул руками, очерчивая раскрытыми ладонями продолговатый овал. Перед лицом, перед собой, перед всей надвратной башней.
На эту-то незримую преграду и наткнулся латинянский снаряд.
Послышался сухой хруст камня о затвердевший воздух. Тимофей отчетливо различил искры, брызнувшие из сдавленного нутра валуна.
— Крысий потрох! — только и смог вымолвить он.
Глыба, остановленная в нескольких локтях от башни, разорвалась пыльным дымом, как татарский сосуд с громовым порошком. Разлетелась на куски, выстрелила фонтаном битого щебня. Искрошилась. Осыпалась шуршащим камнепадом на ров, на вал, на скальное подножие крепостных стен.
То ли колдовской щит, поставленный Угримом, оказался недостаточно велик, то ли недостаточно крепок, но несколько небольших осколков, сильно отклонившись в сторону, все же долетели до стены. Раскрошились об окаменевшие бревна. Ударили по заборалу. Мелкая каменная россыпь брызнула в бойницы, на боевых площадках заклубилась пыль. Вскрикнул первый раненый.
Все же зацепило кого-то!
Тимофей поморщился, как от головной боли, князь тоже неодобрительно покачал головой. Еще бы! Сейчас каждый дружинник на счету.
— Княже, возможно ли останавливать камни дальше от стен? — спросил Тимофей.
— Чем дальше ставишь щит, тем сложнее его укрепить, удержать, поймать на него снаряд и совладать с чужой магией, — не поворачиваясь, ответил Угрим.
Выходит, нельзя…
Ошеломленные лучники уже выглядывали из бойниц и смотрели на клубящееся под стенами облако пыли. Раненого — молодого ратника с разорванным кольчужным рукавом — аккуратно спускали вниз. Его место занял новый стрелок.
— Силен все-таки Михель, — пробормотал Тимофей. — Такую глыбину да эдак зашвырнуть — не шутка!
— Да, это сильный чародей, — согласился Угрим. — Но не всесильный. Против него одного выстоять можно. Беда в том, что он не один. Меня сейчас интересует Арина. Где она? К чему приложится ее сила?
В самом деле… Тимофей скользнул взглядом по вражескому лагерю. Гречанки, что прежде так и вилась вокруг латинянского мага, теперь видно не было. Странно это и тревожно.
А латиняне уже вовсю суетились вокруг камнемета. Обслуга осматривала и проверяла деревянную конструкцию: не расшаталась ли, не треснула ли после первого выстрела. Гигант-молотобоец искал вышибленный клин. В беличьи колеса влезали кнехты. Только маленькая красная фигурка позади порока стояла неподвижно. Михель наблюдал за крепостью.
Стенобитное орудие вновь пришло в движение. Провернулись и закрутились деревянные колеса. Медленно-медленно начал подниматься груз противовеса. Так же медленно опускался метательный конец рычага.
Перезаряжать такой порок — дело долгое. Но не бесконечное.
Тимофей тревожно поглядывал на Угрима, однако заговорить с князем не решался.
Угрим обратился к нему сам.
— Убери лучников со стен, воевода, — велел князь. — В башнях оставь по одному дружиннику.
— По одному человеку на башню? — удивился Тимофей. — Не маловато ли?
— Чтобы наблюдать — хватит. Начнется штурм — поднимутся остальные. А пока идет обстрел, пусть люди хоронятся под стенами. Воинов у меня мало, и терять их понапрасну я не хочу.
Помолчав немного, Угрим пояснил:
— Сейчас Михель только пристреливается да ко мне присматривается. Он еще и не бил по-настоящему. Но ударить может в любой момент.
Вот оно как! Обрадовал князь, нечего сказать…
— Так что гони ратников прочь, Тимофей! Не время им сейчас умирать. Потом. Позже. Успеют еще…
Потом, значит? Позже, значит? Успеют… Ну что ж, глотку драть — дело нехитрое. Приказ Тимофея, подхваченный зычными голосами дружинников, облетел крепость. Лучники спустились вниз. Только на башнях остались одинокие наблюдатели.
А беличьи колеса вражеского порока все вращались. Неподъемный груз поднимался. Рычаг, опутанный пращевыми ремнями, клонился к земле…
* * *Еще трижды обрушивались глыбы на стены. Трижды латинянский чародей силой магии подталкивал и направлял многопудовые ядра к цели. Но всякий раз в последний момент на пути летящего снаряда возникал незримый волховской щит. Каменные шары раскалывались и осыпались вниз, так и не достигнув крепости. А редкие осколки, что все же перелетали через заборало, не способны были причинить кому-либо вреда на опустевших галереях и боевых площадках.