Бесшумно разорвались переплетенные ветви, и чья-то голова просунулась между ними. Убедившись в том, что комок не попал в воду, она так же бесшумно и быстро, подобно змее, скрылась. Капитан Плюм, вероятно, уловил странное приглушенное кудахтанье, которое раздалось вслед за этим, но не придал ему значения. Скорей всего, это была какая-нибудь ночная птица или зверек.
— Пора, — обратился сам к себе капитан Плюм. — Пора двинуться нам в путь.
Он вскочил на ноги, счистив песок, приставший к платью, пошел по направлению к берегу, потягиваясь до хруста в костях. Спрятавшаяся было голова снова вынырнула из своего убежища. Если б в эту минуту капитан Плюм повернулся, он, наверное, был бы поражен вдвойне: и тем обстоятельством, что рядом оказался человек, и еще в гораздо большей степени тем, как необычайно выглядело на фоне яркой зелени его очень бледное лицо. Длинные седые волосы падали в беспорядке. Только глаза, горевшие в темных впадинах, подобно двум черным блестящим бусинам, свидетельствовали, что это была не маска, а действительно человеческое лицо. Когда капитан Плюм двинулся по направлению к бумажке, в глазах шпиона вспыхнуло беспокойство, но заметив, что подошва сапога капитана беспечно вдавила в песок выброшенное письмо, глаза потухли и голова скрылась.
Капитан Плюм надел куртку и, застегнувшись, чтобы спрятать оружие, висевшее на поясе, двинулся вдоль узкой полосы берега, лежавшей подобно белой ленте между озером и пустынной частью острова. Как только он отошел на некоторое расстояние, кусты за скалой раздвинулись и через образовавшееся отверстие вынырнул человек. Этот человек остановился, прислушиваясь к отдаляющимся шагам, потом с поразительным проворством метнулся к берегу и поднял смятое письмо. Человек, который большую часть дня следил за капитаном Плюмом, был маленького роста и почтенного возраста, но в нем было что-то такое, что противоречило его очевидной старости. Это «что-то» заключалось в быстроте! движений и в необычайной подвижности. Он не горбился, голову держал прямо, и глаза были остры как сталь. Несмотря на бледность лица и седину волос, трудно было определить точно, к какому возрасту, в пределах от пятидесяти до семидесяти лет, он принадлежал. Этот бодрый старичок жадно расправил выброшенную бумажку и успел, несмотря на поздние сумерки, разобрать большую часть написанного. Когда он прятал бумагу в карман, по его губам пробежала улыбка, выражавшая удовлетворение. Без минуты колебания он пустился за капитаном Плюмом и через четверть мили нагнал его.
— Как вы поживаете, сэр? — приветствовал он капитана, когда молодой человек обернулся на приближающиеся шаги. — Вы слишком быстро шагаете для такого старого человека, как я, сэр!
Он разразился смехом, не лишенным, впрочем, приятности, и смело протянул руку.
— Мы ждали вас, но не таким образом, вернее, не по этой дороге. Я надеюсь, что у вас все обстоит благополучно?
Капитан Плюм пожал протянутую руку. Она была холодна. Внезапное появление этого человека неприятно поразило его. Плюм решил, что старик принял его за кого-нибудь другого. Насколько он знал, на острове не было никого, кто мог бы его ожидать. Капитан Плюм вообще был убежден, что его приезд сюда был глупостью. Экипаж его шхуны и друзья с большой готовностью принимали именно эту точку зрения, но их старания отговорить капитана от сумасшедшего проекта, ради осуществления которого он бросился в самый очаг мормонов, на их остров-крепость, окончились ничем. Именно это пришло ему на ум, пока странный старик пожимал ему руку с таким жаром, как если бы капитан Плюм был наиболее важным и желанным гостем в целом мире. Старик между тем рассматривал его, хихикая и улыбаясь.