С них прежде всего сняли одежду, оставив им только рубашки, да и то они предпочли бы быть от них избавленными — до такой степени они были мокрыми. А когда одежды их были розданы отряду согласно обычаю, шейх потребовал себе троих своих пленников, и после некоторого пререкания его требование было удовлетворено.
Вот в таком-то смешном наряде мичманы снова очутились перед Биллем, одеяние которого было не лучше. Его молодым товарищам не было дозволено приблизиться к нему. Хотя они принадлежали арабскому вождю, но им пришлось испытывать на себе, подобно старому моряку, ярость женщин и детей до той минуты, когда, боясь порчи своей добычи, хозяин, наконец, пришел за ними, чтобы укрыть их в своей палатке; остальная часть ночи прошла довольно спокойно.
Как мы уже говорили, в ту минуту, когда Билль явился в лагерь, оба шейха, с общего согласия, собирались снять свои палатки. Сын Иафета направлялся на север к марокканским рынкам, а потомок Хама шел на юг в Тимбукту.
Неожиданное пленение моряка и троих мичманов изменяло их проекты; они отложили свой отъезд до следующего дня и удалились в палатки для отдыха.
Дуар безмолвствовал. Крики женщин и детей прекратились. Слышен был только лай собак, ржанье лошадей и храп мехари.
Трое мичманов говорили между собой, время от времени они повышали голос, чтобы их мог слышать Билль, которого стерегли на другом конце лагеря, а они так нуждались в его советах.
Арабы не понимали ни слова из того, что говорили молодые люди, и поэтому не мешали им продолжать беседу.
— Что они с тобою делали, Билль? — спрашивали двое молодых людей.
— Все, что могли придумать, чтобы сделать старого морского волка как можно несчастнее — на моем бедном теле нет ни одного местечка, которое не было бы ранено. Мой худой остов должен походить теперь на старую цедилку. Лагерь разделен между двумя вождями, и один из них — тот старый плут цвета копченой селедки. Они долго ссорились и, наконец, разыграли меня.
— Как ты думаешь, куда они поведут нас, Билль?
— Бог один знает. Я же уверен только, что нас далеко увезут отсюда!
— Значит, нас разлучат?
— Клянусь кровью, мистер Колин, я этого очень боюсь.
— Почему ты думаешь, что это будет именно так?
— Потому что я много слышал и видел. Мне кажется, они хотят идти по разным дорогам. Я немногое понимал из того, что они говорили, но все время слышал, что они говорили про Тимбукту и про Сок-Атоо, два больших негритянских города, и я думаю, что мой хозяин направится к одному из этих портов.
— Но почему ты думаешь, что и нас не поведут в ту же сторону?
— Потому, что вы принадлежите старому шейху, который, конечно, араб — он собирается направиться на север.
— Это довольно правдоподобно, — сказал Колин.
— Видите ли, мистер Колин, нас поймали две земляные акулы, и мы можем быть уверены, что они продадут нас тем, кто пожелает купить…
— Надеюсь, — перебил Теренс, — что ты ошибаешься. Неволю было бы очень тяжело переносить одному. Вместе какое бы то ни было горе мы перенесем гораздо легче. Я все-таки надеюсь, что нас не разлучат.
Разговор окончился на этом пожелании, и, невзирая на свое печальное положение, они не замедлили заснуть.
Глава 9. ДУАР НА РАССВЕТЕ
С первыми лучами утреннего солнца весь дуар был уже на ногах.
Женщины поднялись первыми и теперь готовили завтрак, состоявший из просяной похлебки.
Тут и там виднелись мужчины, доившие верблюдиц; некоторые же из более нетерпеливых просто-напросто высасывали молоко из полного вымени верблюдицы. Остальной народ занят был разбиранием палаток, так как предстоял переезд на новое кочевье, в такой же оазис.
Трое мичманов смотрели на это зрелище все еще одетые в одни рубашки. Старому моряку было не лучше; он весь дрожал от ночного холода. Разбойники-арабы оставили на нем только рваные бумажные панталоны.