Я обняла себя руками, зубы начали стучать. Ник подошёл
ко мне и выгнул бровь, смотря на моё состояние.
— Пошли, — он обнял меня за талию, ведя к машине.
— Мне...мне...
— Да, закрой же ты свой рот!— повысил он голос, что я
тут же заткнулась и опустилась на пассажирское сидение
его машины, уже не желая пререкаться.
Растирая свои плечи, покрытые мурашками, я пыталась
хоть как-то сконцентрировать зрение.
— Если будет плохо — скажешь, я остановлюсь. Пей, — он достал откуда-то бутылку воды и бросил мне на
колени.
— Ты грубый, — обиженно сказала я, перекладывая
бутылку куда-то в ноги.
— Ты ещё не знаешь, насколько я бываю грубым, Мишель. И сейчас, да поможет тебе Бог, не узнать этого, — чётко выговаривал он мне, а я закатила глаза.
— Переигрываете, мистер Холд, — фыркнула я и
откинулась на сидение, закрывая глаза.
Я услышала рычание мотора, и мы резко стартанули, что
желудок сжало, и я охнула. Хотелось безумно спать, моя
голова безвольно опускалась вбок, и я просыпалась, вздрагивая.
«Отец убьёт меня», — проплыло в голове, и я потёрла
лицо ладонями.
— Расслабься, — прозвучало сбоку, и я повернула голову
к Нику, сконцентрированному на дороге.
«Почему он красивый?»
«Невыносимо сексуальный»
— Ты ненормальный, — выдала я, за что получила
суровый взгляд и яростно раздувающиеся ноздри.
«А когда злится, то становится неприступным, как
скалистый остров», — мой пьяный мозг продолжал
сыпать своеобразными комплиментами.
— Я с тобой завтра разберусь, когда ты будешь понимать
то, что несёшь, Мишель. И поверь, тебе придётся
ответить за каждое движение и фразу, — процедил он, сворачивая к знакомому фасаду моего дома.
— Завтра я пошлю тебя к чёрту, — я ткнула в него
указательным пальцем и улыбнулась.
Он резко затормозил, что я чуть не полетела в лобовое
стекло, но ремень безопасности спас меня.
«А я что, пристегнулась?»
Ник выскочил из машины и открыл мою дверь, нагибаясь, чтобы освободить меня. Он не церемонился со мной, а
просто вытащил из машины, оставляя на улице. Достав с
заднего сидения мою шубу, он накинул её мне на плечи и
в руки всунул клатч.
— Иди, — махнул он.
— Эм, — я потеряла дар речи и просто продолжала
дивиться этой манере разговора.
Он закатил глаза, а затем зажмурился и вздохнул.
— Мишель, в последний раз говорю, делай так, как я
сказал, — подняв голову, он сложил руки на груди и
ожидал от меня каких-то действий, но их не было. Я
просто стояла и рассматривала бесстыдно его лицо.
— Почему ты был на сеансе? — выдал мой больной мозг.
— Что? — переспросил он и сделал шаг ко мне.
— Почему...зачем ты ходил на этот фильм? — выговаривая каждую букву, повторила я вопрос.
— Вот поэтому тебе нельзя пить, крошка. Ты не
контролируешь свои мысли, как и своё тело. Тебе надо
научиться пить, — спокойно ответил он и усмехнулся, а я
нахмурилась.
— Вопрос. Я задала вопрос, — напомнила упрямо я.
— Когда-нибудь расскажу, — насмехался он и, разомкнув
руки, коснулся ладонью моей щеки, резко поменяв
выражение лица на серьёзное. — У тебя очень нежная
кожа.
— Спасибо, — тихо произнесла я, не сводя глаз с него.
Его рука опустилась ниже и подхватила подбородок, а я
не делала попыток воспротивиться. Мне было интересно, этот глупый интерес разрешал ему провести большим
пальцем по губам, как будто стирая чужое прикосновение.
Моё сердце из-за новой эмоции забилось быстрее и стало
неожиданно жарко, что я ощутила, как лицо запылало, но
отнюдь не от стеснения.
Его палец изучал изгиб верхней губы и опустился
круговым движением к нижней, нажимая на неё, что я
непроизвольно облизала верхнюю, и он поднял глаза, гипнотизируя меня.
— Такие мягкие. Я хочу узнать, что они умеют, — прошептал он, убирая руку и отдаляясь от меня.
— Доброй ночи, Мишель. Перед сном прими две таблетки
Новалгина, — Ник кивнул мне в знак прощания и, не
дожидаясь от меня ответа, быстрым шагом прошёл к
своей машине, запрыгнув в неё, продемонстрировал мне
всю мощь своего железного коня.
Я стояла на улице, смотря на удаляющийся «Астон
Мартин».
«Что это сейчас было?» — очнулась я, немного
покачнувшись. Нет, мне он не нравится. Я не падка на
внешность, меня не привлекают грубияны, такие как он.
Но. Было какое-то но, я не могла его сейчас понять. Что-
то снова пошло не так и я, пытаясь идти ровно, двигалась
домой, пока мозг соображал и переваривал этот
сумасшедший на эмоции день. Николас Холд ворвался в
мою жизнь подобно тайфуну и снёс все на своём пути
странным и правильным образом. Только почему?
«Я подумаю об этом завтра», — решила я, вторя
Скарлетт О'Хара, снимая туфли перед дверью в семейное
гнездо, чтобы не шуметь и получить нагоняй только
утром.
Push
Наутро, а точнее, в три часа дня, я еле оторвала голову
от подушки, чтобы дойти до душа и смыть с себя
жутчайшее похмелье. Когда у меня было такое состояние
в последний раз? Да никогда! Я не помнила такой
огромной головы, рвотных позывов, трясущихся рук и
чёрных точек в глазах. Я не любительница напиваться до
состояния не стояния, но что-то случилось в этот раз, и
мой контроль над ситуацией полетел к чертовой матери.
Я переступила через собственное табу.
— Ник, — прошептала я, стоя под сильным напором
прохладного душа.
Да, он был там. Или нет? Был, точно был, меня же привёз
домой именно он. Но вот что было до прибытия к дверям
нашего гнезда, я припоминала смутно, в тумане и отчего-
то у меня не было желания даже напрягать мозги, чтобы
воспроизвести все события вчерашнего вечера. Я
интуитивно чувствовала, что произошло то, о чём я точно
буду сожалеть и чувствовать вину. Хотя уже сейчас
червячок стыда и раскаяния пробивал подкорку головного
мозга, и от этого мне было крайне некомфортно.
Немного придя в чувство, я переоделась в спортивный
костюм и спустила на первый этаж, чтобы убить этот
привкус во рту. Тело ломило, а глаза слезились.
— Больше не буду так пить, — решила я, закрывая глаза
на секунду, чтобы побороть слабость организма и
головокружение.
Удивительно, что меня унесло в астрал всего от трёх
стопок текилы. Это был первый раз за всю мою взрослую
жизнь. Объяснение я нашла тут же — палёный алкоголь.
Даже после водки с тоником...пять бокалов...я не
чувствовала себя так гадко, как сегодня.
И это придётся пережить. Я достала из холодильника
прохладную воду и лимон, потому что один взгляд на еду, и я готова подарить свой желудок фарфоровому другу.
— Дорогая.
— Почему ты так орешь, ма? — проскулила я, наводя
себе спасительный напиток.
— Похмелье, — констатировала она и прошла к шкафчику
с лекарствами, пока я села за обеденный стол и
прижалась щекой о стеклянный стол. Да, так было
несколько лучше. — И, к твоему сведению, я сейчас
говорю как обычно. А тебе пора бы уже понять, что
спиртное не принесёт наутро ничего, кроме головной боли
и несварения. А также ты испортишь свой цвет лица, кожу, появятся пигментные пятна, целлюлит и ещё много
побочных отложений на твоём внешнем виде.
Эти слова я слушаю уже третий год и благополучно
пропускаю их мимо ушей. По законам жанра через минут
десять присоединится папа и тоже не упустит
возможности вставить свои познания в том, какие
последствия я буду переживать лет так через пять, а как я
испорчу гены, которые они хотят видеть в своих внуках.
Мама дорогая!
Я прикрыла глаза, чтобы приготовиться к нотациям, в этот
раз, как бы ни было отвратительно признавать — я готова
выслушать их и больше так не делать. Но моему
покорному повиновению и искреннему желанию
раскаяться, не дано было свершиться, раздался грохот от
входной двери, что я подскочила на месте, открыв глаза и
сев ровно. Но тут же издала стон от тянущей боли в
лобной части головы и оперлась головой в ладони, поддерживая себя локтями на столе.
Причиной шума стал папа, залетевший в столовую с
бордовым от злости лицом и выражением: «Кому-то будет
плохо». Не надо говорить, что кто-то это я. Только он вряд
ли уже узнал, что я переживаю своё первое в жизни явное