Одинокие песни Ларена Дорра - Джордж Мартин

Джордж Р. Р. Мартин Одинокие песни Ларена Дорра

На свете есть девушка, которая ходит между мирами.

У нее серые глаза и белая кожа. Ее волосы, как черный водопад, с почти незаметным отливом красного. Вокруг головы она носит обруч из блестящего полированного металла; темный венец, который удерживает непослушные локоны и иногда отбрасывает глубокие тени в ее глаза. Девушку зовут Шарри, и она знает, где ворота.

Начало этой истории потеряно для нас вместе с памятью о том мире, откуда девушка появилась. Конец? Конца еще нет, и лишь когда он наступит, мы узнаем его.

У нас есть только середина или, вернее, часть этой середины, небольшой фрагмент истории, ставшей теперь легендой. Домыслы, замыслы, изыски. Об одном мире, который посетила Шарри, о печальном певце Ларене Дорре и об их краткой волнующей встрече.

Первое, что она увидела, была долина, охваченная сумерками. Тучное фиолетовое солнце висело над самым гребнем горы, и его косые лучи бесшумно опускались в густой лес. Деревья в этом лесу имели блестящие черные стволы и бесцветные прозрачные листья. Единственными звуками, разрывающими тишину, были крики рыдающих птиц, вылетевших ближе к ночи, и шум стремительного горного потока, разрезающего лес на две части.

Вот так, через невидимые ворота, усталая и перепачканная кровью, Шарри пришла в мир Ларена Дорра. На ней было простенькое, когда-то белое, а теперь в бурых пятнах, платье и тяжелый меховой плащ, разорванный на спине. Ее левая рука, изящная и тонкая, кровоточила от многочисленных ран. Она стояла на берегу ручья.

Шарри быстро и тревожно осмотрелась вокруг, а потом опустилась на колени, чтобы обмыть раны. Вода, несмотря на сильное течение, была темная и зеленоватая. Нельзя было сказать, безопасна ли она, но Шарри слишком ослабела и чертовски хотела пить. Она жадно припала к воде, и только затем промыла и перевязала руку лоскутами, оторванными от подола платья. Когда пылающее лиловое солнце скрылось за склоном, Шарри медленно поднялась и пошла прочь от ручья к укромному месту между деревьев. И там на охапке прозрачных листьев погрузилась в глубокий беспокойный сон.

Она проснулась в чьих-то объятиях. Сильные руки легко подхватили и куда-то несли ее. Шарри начала сопротивляться, но руки только крепче сжимались и не выпускали свою добычу.

— Полегче, — раздался насмешливый голос, и сквозь туман, застилавший ей глаза, девушка разглядела лицо. Лицо мужчины, узкое и длинное, но во всяком случае доброе.

— Ты слишком слаба, — сказал он. — Надвигается ночь, а мы должны быть внутри, когда стемнеет.

— Почему? — удивилась она. И не дождавшись ответа, добавила: — Кто ты? Куда мы идем?

— В безопасное место. — На этот раз он ответил.

— К тебе домой?

— Нет. — Он сказал это так тихо, что она едва услышала его голос. — Нет. Не домой. Разве это дом? Хотя, впрочем, все равно.

Она слышала тихие всплески, очевидно, он переносил ее через ручей. На какое-то мгновение она увидела мрачный изгибающийся силуэт трехбашенного замка на вершине холма, за который легло солнце. Его последние лучи делали громаду здания совершенно черной, и Шарри могла поклясться, что никакого замка раньше не было. «Странно, — подумала она, — что я не бывала здесь прежде».

И уснула.

Когда Шарри проснулась, он был рядом и наблюдал за ней. Она лежала под ворохом мягких шерстяных одеял на кровати, снабженной пологом. Но занавеси были раздвинуты, и хозяин сидел посредине комнаты в большом кресле, укрытом в тени. Свет свечей отражался в глазах мужчины, его руки были изящно сложены на груди, словно для молитвы.

— Тебе лучше? — спросил он, не двигаясь.

Она села в постели и только тут заметила, что обнажена. Стремительно, как подозрение, быстрее, чем мысль, ее рука взметнулась к голове. Темный обруч был по-прежнему на месте. Его металл приятно холодил лоб. Со вздохом облегчения она откинулась на мягкие подушки и задернула полог.

— Немного лучше, — ответила она. И уже произнеся это, увидела, что ее раны исчезли.

Мужчина улыбнулся печальной задумчивой улыбкой. У него было мужественное лицо и волосы цвета древесного угля, которые завивались ленивыми локонами и падали на темные глаза, посаженные чуть широко для того, чтобы его лицо казалось гармоничным. Даже сидя, он казался высоким. И стройным. На нем был охотничий костюм и накидка из тонкой темно-серой кожи, а поверх нее он носил уныние, как плащ.

— Отметины когтей, — сказал он в раздумии, продолжая улыбаться, — следы когтей на твоей руке и порванная на спине одежда. Кто-то не любит тебя.

— Что? — поежилась Шарри. — Блюститель, страж у ворот. — Она вздохнула. — Там всегда на воротах стража. Семеро не любят, когда мы движемся от мира к миру. Меня же они любят меньше всего.

Руки мужчины разомкнулись и опустились на деревянные подлокотники кресла. Он согласно кивал головой, на его лице блуждала все та же задумчивая улыбка.

— Что же потом? — он пристально смотрел на нее. — Вероятно — обруч, если я не ошибаюсь.

— Ты ошибся. Нечто большее, чем ты думаешь. Кто ты? Что это за мир?

— Мой мир, — ответил он спокойно. — Я называл его тысячу раз, но увы, ни одно имя не казалось мне правильным. Было, пожалуй, одно, которое мне понравилось, вполне подходящее имя. Но я забыл его. Это было слишком давно. Меня зовут Ларен Дорр. Или таковым было мое имя, когда я еще нуждался в подобных вещах. Здесь это кажется чем-то глупым. Но, по крайней мере, я не забыл его.

— Твой мир, — мечтательно протянула Шарри. — Тогда ты король? Или бог?

— Да, — улыбнулся Ларен Дорр. — Мало того, я тот, кем пожелаю быть. Вокруг нет никого, кто поспорил бы с этим.

— Что ты сделал с моими ранами?

— Я их вылечил. — Он извиняюще пожал плечами. — Это мой мир. И я обладаю в нем некоторой силой. Не той, конечно, которую мне хотелось бы иметь. Но никто не имеет всей силы.

— Ой ли? — Она не выглядела убежденной.

Ларен невольно взмахнул рукой.

— Похоже, ты мне не веришь? Ну, конечно же, твой обруч. Хорошо. Но это только наполовину правда. Я действительно не могу повредить тебе; с моей, ой ли, силой, пока он на тебе. Однако, я могу помочь.

Он снова улыбнулся, его серые глаза стали кроткими и мечтательными.

— Хотя, какая разница? Даже если бы я мог, я все равно не причинил бы тебе зла, Шарри. Поверь этому. — И добавил совсем тихо: — Сколько времени прошло…

— Ты знаешь, как меня зовут. Но откуда?

Ларен молча встал. Продолжая улыбаться, он подошел к ней и сел на край постели. Прежде, чем ответить, он взял ее руку и нежно задержал в своей.

— Да, я знаю твое имя. Ты — Шарри, которая странствует между мирами. Множество веков назад, когда эти горы имели другие очертания, а фиолетовое солнце горело алым, в самом начале нового круга, они пришли ко мне и сказали, что появишься ты. Я ненавижу их всех, Семерых, и всегда буду ненавидеть. Но в ту ночь я обрадовался их предсказанию. Они открыли мне твое имя, то, что ты придешь сюда, в мой мир, и еще одну вещь. Но и этого было достаточно. Это было обещание. Обещание конца ли, начала ли — неважно. Главное — перемены. Любая перемена долгожданна в этом мире. Я был здесь один тысячу солнечных циклов, Шарри, а каждый цикл длился века. И не так уж много событий, отмечающих течение времени.

Шарри сдвинула брови. Встряхнула своими длинными черными волосами, в тусклом свете свечей их мягкая краснота обозначилась ярче.

— Значит, они опередили меня, — медленно проговорила она. — Но неужели они могли знать все, что случится?

Голос девушки дрожал. Она испытующе смотрела на Ларена.

— Что еще они сказали тебе?

Он очень мягко сжал ее руку.

— Они сказали, что я полюблю тебя, — ответил Ларен, его речь по-прежнему звучала печально. — Немного ума нужно для такой проницательности. Было время — я думаю, солнце тогда светило желтым, — когда я понял, что смогу полюбить даже голос, лишь бы он не был эхом моего собственного.

Шарри проснулась на рассвете. Яркие лучи фиолетового солнца проникли сквозь высокое сводчатое окно и наполнили ее комнату мягким лиловым светом. Странно, Шарри вспомнила, что ночью окна в спальне не имелось. Рядом с ней на кровати была приготовлена одежда: широкая желтая накидка, темно-вишневое платье, украшенное драгоценными камнями, и костюм цвета зеленого леса. Она выбрала костюм и тщательно оделась. Вполне довольная собой, она внезапно нахмурилась и быстро подошла к окну.

Она была в башне. Внизу она увидела полуобвалившуюся каменную стену и пыльный треугольный двор. Две другие башни, витые, с остроконечными конусообразными шпилями, очень похожие одна на другую, поднимались в остальных углах треугольника. Дул сильный ветер. Он развевал полотна серых знамен, расставленных вдоль стены, но никакого иного движения не было заметно.