Город небесного огня - Кассандра Клэр

Кассандра Клэр Город небесного огня

ПРОЛОГ: ПАДАЙ, КАК ДОЖДЬ

В день, когда были убиты родители Эммы Карстаирс, была отличная погода. С другой стороны, в Лос-Анджелесе погода всегда была чудесной. Ясным зимним утром отец с матерью высадили Эмму возле Института, находящегося на возвышающихся над голубым океаном холмах за Тихоокеанским шоссе. Небо было безоблачным и тянулось с утесов Пасифик Палисейдс до пляжей Пойнт Дюм. Отчет о демонической активности в районе береговых пещер Лео Каррилло пришел за ночь до этого. Карстаирсам было поручено разобраться с ситуацией. Позже Эмма будет вспоминать, как мать, заправив за ухо выбившуюся из-за ветра прядь волос, предложила мужу нарисовать на нем руну Бесстрашия, а Джон Карстаирс, смеясь, ответил, что не уверен в этих новомодных рунах. Ему хватало и тех, что были записаны в Серой Книге. Тогда Эмма была очень нетерпелива и, быстро обняв родителей, сразу отстранилась, чтобы взбежать по лестнице, ведущей в Институт, с рюкзаком, подпрыгивающим за спиной; стоя во внутреннем дворе, они на прощание помахали ей рукой.

Эмма была рада возможности тренироваться в этом месте. Мало того, что там жил ее лучший друг Джулиан, но еще и внутри царило ощущение, будто она влетала в океан. То было огромное строение из дерева и камня, стоявшее в конце длинной галечной аллеи, извивавшейся по холмам. Каждая комната, каждый этаж был с видом на океан, горы и небо; на бурлящие просторы синего, зеленого и золотого. Девочка мечтала забраться на крышу вместе с Джулсом — пока этому плану мешали родители — чтобы посмотреть, тянулся ли вид до самой пустыни на юге.

Передние двери легко распахнулись под ее знакомым прикосновением. Лестничная площадка и нижние этажи Института полнились взрослыми Сумеречными охотниками, шагающими взад и вперед. Наверное, у них какая-то встреча, предположила Эмма. Она заметила отца Джулианна — Эндрю Блэкторна, главу Института — посреди толпы. Не желая размениваться на приветствия, она бросилась в раздевалку на втором этаже, где сменила джинсы и футболку на тренировочный костюм — не по размеру широкую рубашку, свободные хлопковые штаны и, самое главное: клинок, перекинутый через плечо.

Кортана. В переводе «короткий меч», но для Эммы он не был коротким. Клинок был длинной с ее предплечье — сверкающий металл с выведенными словами, которые каждый раз вызывали у нее дрожь по позвоночнику: «Я — Кортана, той же стали и закалки, что Жуаёз и Дюрандаль». Отец объяснил, что это значит, когда впервые вручил меч в ее десятилетние руки.

— Можешь использовать его для тренировок, пока тебе не исполнится восемнадцать. Тогда он станет твоим, — сказал он, улыбаясь, заметив, как дочь проводит пальцами по надписи. — Ты понимаешь, что это значит?

Эмма замотала головой. Она знала, что такое «сталь», но «ярость»? Это то же самое, что и «гнев», который, по словам отца, нужно уметь контролировать. Но какое отношение это имеет к мечу?

— Ты слышала о семье Вэйландов, — произнес Джон. — Они были известными оружейными мастерами до того, как Железные Сестры стали ковать клинки для Сумеречных Охотников. Вэйланд Смит создал Экскалибур и Жуаёз — мечи, принадлежавшие королю Артуру и Ланселоту, и Дюрандаль — меч героя Роланда. И этот клинок тоже, из той же стали. Любая сталь должна быть закалена — подвергнута воздействию высокой температуры, способной расплавить или уничтожить металл — и сделать его тверже. — Он поцеловал дочь в макушку. — Поколения Карстаирс владели этим мечом. Надпись на нем напоминает нам о том, что Сумеречные Охотники — оружия Ангелов. «Закали нас огнем — и мы станем сильнее. Что нас не убивает, делает нас сильнее.»

Эмма с трудом могла дождаться, когда же ей исполнится восемнадцать — чтобы путешествовать по миру, борясь с демонами, чтобы быть закаленной в огне. Сейчас же она вернула меч в ножны и покинула тренировочную комнату, воображая, как все будет происходить. Она представляла, как стоит на вершине утеса, склонившегося к морю в Поинт Дюм, отбиваясь от целого полка Раумов с помощью Кортаны. Джулиан был рядом с ней, разумеется, держа в руках свое любимое оружие — арбалет.

В воображении Эммы Джулс всегда был рядом в такие моменты. Она знала его так долго, сколько помнила себя саму. Блэкторны и Карстаирсы всегда были близки, а Джулс был всего на пару месяцев старше ее; Эмма буквально не знала мира без него. Когда они были детьми, то вместе учились плавать в океане. Они вместе научились ходить, а затем и бегать. Родители Джулиана могли нести ее на руках, а старшие брат и сестра приструнить ее, если Эмма не слушалась.

А проказничали они частенько. Покрасить белого пушистого кота Блэкторнов — Оскара — в ярко-голубой цвет было идеей Эммы, им тогда было по семь. Джулиан всегда отвечал за свои проступки. В конце концов, напоминал он, Эмма была единственным ребенком в семье, а он был единственным семилетним в своей; его родители забывали о том, что злились на сына гораздо быстрее, чем родители Эммы.

Эмма помнила, что когда сразу после рождения Тэвви умерла его мама, и дым от ее сжигаемого в каньоне тела столбом поднимался к небу, она стояла рядом, крепко держа Джулиана за руку. Она помнила, что он плакал, и тогда ей подумалось, что мальчишки плачут совсем иначе, чем девочки: с ужасными резкими всхлипами, звучавшими так, словно их вырывали из них с помощью крюков.

— Ууф! — Эмма отшатнулась. Она настолько погрузилась в воспоминания, что врезалась прямо в отца Джулиана — высокого мужчину с такими же, как и у большинства его детей, взъерошенными темно-коричневыми волосами. — Извините, Мистер Блэкторн!

Он усмехнулся. — Никогда еще не видел, чтобы кто-то так жаждал прийти на уроки пораньше, — крикнул он Эмме, когда та ринулась вниз по холлу.

Зал для тренировок был одним из самых любимых мест Эммы во всем здании. Он занимал почти целый этаж, а его восточная и западная стены были сделаны из чистого стекла. Куда ни глянешь, можно было видеть море. Изгиб береговой линии виднелся от севера к югу, бесконечные воды Тихого океана протянулись к самым Гавайям.

В центре зала, на отполированном до блеска деревянном полу стояла тренер семьи Блэкторнов, властная женщина по имени Катерина, которая сейчас учила близнецов метанию ножей. Ливви вежливо следовала всем инструкциям, как и всегда, а Тай был угрюм и упрямился.

Джулиан в своей светлой тренировочной форме лежал на спине возле западного окна, разговаривая с Марком, уткнувшимся в книгу и делающим все возможное, чтобы игнорировать своего сводного брата.

— Тебе не кажется, что Марк — странное имя для Сумеречного Охотника? — спросил он, когда Эмма подошла к ним. В смысле, ты только подумай. Это сбивает с толку. «Нанеси на меня руну*, Марк».

Марк поднял свою светловолосую голову от книги и уставился на младшего брата. Джулиан лениво вертел в руках стило. Он держал его, словно кисточку, за что Эмма постоянно ругала его. Стило нужно держать как стило — будто это продолжение твоей руки, — а не инструмент художника.

Марк театрально вздохнул. В свои шестнадцать он был достаточно старше их, чтобы находить все, чем Эмма и Джулиан занимались, раздражающим или смехотворным. — Если тебя это так беспокоит, ты можешь называть меня моим полным именем, — сказал он.

— Марк Энтони Блэкторн? — Джулс наморщил нос. — Слишком долго выговаривать. Что, если на нас нападут демоны? К тому времени, как я произнесу хотя бы половину твоего имени, ты уже будешь мертв.

— В этом примере ты спасаешь мне жизнь? — поинтересовался Марк. — Не торопись с выводами, малявка.

— Всякое может случиться. — Джулиан, не слишком довольный тем, что его назвали малявкой, сел. Его взлохмаченные волосы торчали во все стороны. Старшая сестра Хелен часто нападала на него, вооружившись расческами, но это мало чем помогало.

У Джулиана были Блэкторнские волосы, как у отца и у большинства его сестер и братьев — сильно вьющиеся, цвета темного шоколада. Их семейное сходство всегда поражало Эмму, которая слабо походила на обоих родителей — ну, если не считать факта, что ее отец тоже был блондином.

Хелен была в Идрисе уже несколько месяцев вместе со своей девушкой, Алиной; они обменялись кольцами и были очень серьезно настроены, по словам родителей Эммы, что по большей части означало: те обменивались слащавыми взглядами. Эмма была уверена, что если и влюбится когда-нибудь, то не будет сентиментальничать. Она понимала: тот факт, что Хелен и Алина обе были девушками, вызывал некий ажиотаж, но не знала, почему. Да и Блэкторнам, казалось, очень нравилась Алина.