— Кузнецова! Ты, мне кажется, не осознаешь серьезности ситуации, — хмурясь, сварливо сказала Алка.
— Возможно, — легко согласилась я. — Но это только потому, что ситуация в целом мне неясна. Что там Зямка рассказал?
— Это очень грустная и поучительная история под девизом: «Не делай людям добра — не увидишь зла», — вздохнула Трошкина.
— Вот как? — Я высоко подняла брови и посемафорила ими, поощряя подружку пересказать мне басню, которую успел сочинить для нее мой изобретательный братец.
В отредактированной для Алки версии французско-бангладешская история звучала совершенно душераздирающе. Оказывается, великий художник Казимир Кузнецов в одиночестве гулял по ночным улицам, любуясь видами и продумывая концепцию очередного гениального интерьера, когда ему встретилась юная девушка, заплутавшая на пути к отчему дому. Невооруженным глазом разглядев природную доброту и врожденное благородство, сквозящие в каждом жесте, взгляде и черте Казимира Кузнецова, потерявшаяся малютка обратилась к нему с мольбой о помощи. И Зяма не только подсказал бедняжке дорогу, но даже проводил ее до родного порога, заботливо оберегая милую кроху от уличных хулиганов и ночной прохлады. С последней целью на плечи малютки был наброшен вязаный кардиган бангладешского производства.
— Ага, — веско сказала я, понимая, что более-менее правдивая история только-только начинается.
Бангладешский трикотаж оказал доброму человеку Зяме медвежью услугу. Стопроцентный хлопок, послуживший сырьем для производства кардигана, так и норовил вернуться в исходное первобытное состояние и обильно линял. Это стало особенно заметно, когда милая крошка на пороге своего дома сняла одолженный кардиган. На черном свитерочке барышни налипло столько белого пуха, словно она отработала двойную смену на птицефабрике, ощипывая гусей. Чувствуя свою вину, владелец предательского кардигана помог девушке привести себя в порядок. К несчастью, в это самое время в окно выглянул папа малышки, обеспокоенный ее долгим отсутствием. Увидев, что незнакомый мужчина (наш Зяма) наглаживает его дочь по тыльной стороне организма (это он там, типа, пух собирал!), строгий отец недолго думая спустил на коварного негодяя собаку.
— Ах, вот как все было! — Я покачала головой и надула щеки, из всех сил сдерживая улыбку. — Ну, теперь мне понятно, почему Зяма так сердит на Бангладеш! Хотя я на его месте гораздо больше сердилась бы на хозяина бульдога.
— Башку ему откусить! — кивнула Трошкина, не уточнив, кому именно. — Ну, когда начнем?
— Что начнем? — немного напряглась я.
Откусывание чьей бы то ни было башки не входило в мои ближайшие планы. Людоедство и живодерство не по моей части!
— Как — что? Бульдога искать! Надо же убедиться, что у него есть прививка от бешенства, иначе бедному Зяме вкатят двадцать уколов в живот, а это, говорят, очень больно!
— Трошкина, тебе самой нужна прививка от бешенства! — Я покрутила пальцем у виска. — Ты хочешь, чтобы я убила свободное утро на поиски какого-то там бульдога?!
— Мы вместе его убьем, — предложила Алка, опять не уточнив свои кровожадные планы. — Зяма бы сам поискал, но ему ходить больно.
Подружка жалостливо шмыгнула носом. Я внимательно посмотрела на нее и поняла, что отговаривать дурочку бесполезно. Со мной или без меня, но Трошкина действительно пойдет обшаривать город в поисках собаки, от состояния здоровья которой напрямую зависит судьба ее любимого мужчины. Не понимаю, как Зяме удается сводить с ума даже самых умных женщин!
— А где живет собака? — сдаваясь, спросила я.
— То-то и оно, что это неизвестно! — сокрушенно вздохнула Алка. — Где-то на Дровянке, в получасе ходьбы от ресторана «Луара», точнее Зяма сказать не может. Когда они с девочкой шли туда, он глядел, нет ли поблизости хулиганов, а таблички с названиями улиц даже не замечал.
— Ну, конечно! — фыркнула я.
На хулиганов он глядел, ага! Небось заранее присматривался к тем местам, с которых поприятнее будет пух собирать.
— А на обратном пути Зяма прыгнул в чудом подвернувшееся такси и по дороге домой тоже по сторонам не смотрел, потому что считал свои раны, — закончила Алка.
— Ладно, проявим благородство. — Я прошлепала к шкафу, чтобы выбрать универсальный наряд, подходящий и для поисков собаки в первой половине дня, и для тихого офисного сидения — во второй.
От ресторанчика, с открытой площадки которого Зяма с его несостоявшейся подругой Татьяной начали несуетное поступательное движение к отчему дому барышни, через парк вела одна-единственная аллея. Так что на этом этапе мы с Алкой заблудиться не рисковали. Непонятно было, куда идти дальше: путеводная аллея вывела нас к шумному перекрестку.
— Налево пойдешь — на рынок попадешь, — задумчиво завела Трошкина в лучших фольклорных традициях. — Направо пойдешь — в жилой микрорайон придешь. А прямо пойдешь — до реки дойдешь.
Означенными основными вариантами открывающиеся перед нами перспективы отнюдь не исчерпывались. На подступах к водной артерии велись какие-то масштабные строительные работы, а из ближайшего двора доносились звуки бессмертного блатного хита «Гоп, стоп!», так что Трошкина еще не учла весьма вероятные расклады «в канаву упадешь», «ногу сломаешь», «на хулиганов нарвешься» и «кошелек потеряешь».
— Надо было взять на всякий случай газовый баллончик, — пробормотала я.
— Или здоровенного охранника, — вздохнула Трошкина.
— Хотя бы собаку, — подумала я вслух, с сожалением вспомнив Барклая — верного четвероногого друга Дениса Кулебякина.
— Гав, гав! — послышалось из-за кустов.
Это совпадение мыслей и фактов меня заинтересовало. Я вытянула шею, высматривая источник лая, а Трошкина вдруг радостно завопила:
— Эврика! Эврика! — и бросилась напролом через самшитовую изгородь.
Я было подумала, что она неожиданно увидела знакомую собаку по кличке Эврика, и немного удивилась такому мощному порыву к общению с фауной — после того как ее в Австралии безвинно лягнул кенгуру, Алка держит дистанцию со зверушками крупнее хомяка и темпераментнее черепашки.
— Здра-авствуйте! Ой, кто это такие хорошенькие, с лапками, с хвостиком, с такими ушками расчудесными! — Из-за покореженных кустов вперемежку со звуками веселой возни донеслось сладкое сюсюканье Трошкиной. — И как же нас зовут?
Похоже было, что на лужайке резвятся сразу несколько хорошеньких сущностей с расчудесными лапками и хвостиками, однако Алка пока знакома не со всеми.
— Это Гапа, а я Марина Андреевна, — послышалось в ответ. — Мы сенбернарчики.
То есть никакой Эврики среди них не было. Но я решила, что на говорящих сенбернарчиков тоже имеет смысл посмотреть, и без задержки полезла в самшитовую брешь.
— Гапочка, ах ты, зайка! — безудержно умилялась Алка, сидя на корточках перед толстым пятнистым щенком.
Песик очень мало походил на зайца, а вот лохматая Трошкина в обрывках вечной зелени изрядно смахивала на сумасшедшую. Особенно эта ее внезапная любовь к четвероногим меня насторожила. Впрочем, тетка, придерживающая толстопятого Гапочку за ошейник, смотрела на щенка с еще большей нежностью.
— Гапусик у нас прелесть, — проворковала она. — Малюсенький еще совсем мой сыночек, трехмесячный!
Малюсенький трехмесячный Гапа при желании запросто мог бы перекусить тридцатилетней Трошкиной ручку или ножку, но вел себя паинькой, сидел тихо и даже, кажется, улыбался.
— Часто тут гуляете? — Алка задала риторический вопрос, голосом заранее выразив глубокое одобрение правильного подхода к воспитанию здоровых собачьих младенцев.
— Дважды в день по два часа, — с законной гордостью ответила заботливая собачья «мама» Марина Андреевна.
— Наверное, и других собачников встречаете? — Алка наконец встала и перевела заострившийся взгляд с добродушной морды Гапы на довольное лицо его хозяйки.
Тут только я начала понимать, что неумеренное восхищение лапками и хвостиками моя подружка демонстрировала с конкретным умыслом.
— Французского бульдога поблизости не видали? — подтвердила Трошкина мою догадку прямым вопросом.
— Это Фунтика, что ли?
— Может, и Фунтика, — согласилась Алка. — Я не знаю, как его зовут. А хозяйка у него молодая, симпатичная девушка. Они неподалеку в частном доме живут.
— Точно, это Фунтик и Танечка, они иногда гуляют тут по утрам, — кивнула Гапина хозяйка. — Где-то на Окраинной их дом, они обычно с той стороны выходят. А вам они зачем?
Умница Трошкина с ответом на этот вопрос не затруднилась.
— А мы хотим предложить им сняться для иллюстрированного календаря, — ловко соврала она. — Мы в нашем московском издательстве календарь готовим с собачками, и как раз для французского бульдога у нас есть вакансия.