В арсенальном зале имелось много оружия. Мы сами выбрали себе по рапире. Одна из лежавших здесь рапир была без наконечника и достаточно остра, чтобы в
руках раздраженного человека представлять собою опасное оружие. Я заметил, что мой противник взял именно эту рапиру.
— Ваша рапира не в порядке, — сказал я ему. — У нее нет наконечника.
— Ах, простите! — ответил он по-французски. — Я не заметил.
— Странный недосмотр, — с многозначительным взглядом шепнул Клейли.
Француз отбросил рапиру и взял другую.
— Не угодно ли вам выбрать, сэр? — спросил я.
— Нет, благодарю. Эта вполне хороша.
В это время к нам подошли все бывшие в зале. Добровольцы, затаив дыхание, ждали схватки. Мы стояли лицом к лицу и были похожи не на любителей, задумавших
посостязаться в фехтовальном искусстве, а на двух врагов, сошедшихся на смертный бой. Противник мой был опытным фехтовальщиком: это выяснилось, как только он
принял исходную позицию. Что касается меня, то в студенческие годы фехтование было моим коньком. На протяжении нескольких лет я не знал себе соперников в этом
искусстве. Но с тех пор прошло много времени, и я успел потерять технические навыки.
Мы начали схватку очень неуверенно. Оба были возбуждены, и первые удары наносились и отражались не слишком ловко. Но вскоре обоих нас охватил гнев, и
искры посыпались от клинков. В течение нескольких минут исход был сомнителен, но я с каждой секундой становился все спокойнее, а мой противник все больше
раздражался при каждом моем удачном выпаде. Наконец мне удалось коснуться его щеки. Громкие крики приветствовали мою удачу, и я расслышал голос Линкольна:
— Хорошо, капитан! Да здравствуют горцы!
Француз окончательно вышел из себя и стал драться еще отчаяннее прежнего, так что мне было нетрудно повторить свой выпад. На этот раз удар был неплохой, а
после еще нескольких выпадов я попал в противника в третий раз, причем оцарапал его до крови. Зрители кричали от восторга. Француз не скрывал бешенства.
Схватив рапиру обеими руками, он с бранью сломал ее о колено, а затем, пробормотав что-то невнятное насчет «другого случая» и «более серьезного оружия»,
смешался с толпой и выскользнул из залы.
Через два часа после этого я стал капитаном. Клейли был избран старшим лейтенантом. Спустя неделю вся рота была официально принята в состав армии
Соединенных Штатов, как особый отряд «вольных стрелков». Тогда же нам выдали вооружение и обмундирование. 26 января 1847 года корабль понес нас по синим водам
к берегам Мексики.
Глава IV
НА ОСТРОВЕ ЛОБОС
Нам было приказано плыть на остров Лобос (в ста километрах от Вера-Круц) с заходом в Брасос — Сант-Яго. Вскоре мы уже были на месте. Здесь мы должны были
устроить учебный лагерь. На остров одновременно высадились другие отряды; солдаты были немедленно посланы на рубку леса, и через несколько часов зеленая чаща
исчезла с лица земли, а на ее месте появились белые пирамиды палаток под развевающимися флагами. На восходе солнца Лобос представлял собой остров, густо
заросший изумрудно-зеленым тропическим лесом. Как изменился он в один-единственный день! Когда взошла луна, лучи ее осветили не зеленый остров, а целый
военный городок, как бы вынырнувший из моря. А в море стоял на якоре военный флот.