Ричард
Ну, Клиффорд, ты один передо мною;
Одной рукой ёа Йорка отомщу,
Другою же - ёа Ретленда, хотя бы
Ты был стеною медной окружен.
Клиффорд
Ну, Ричард, мы наедине с тобой;
Вот этою рукой убит был Йорк,
А этою рукою - Ретленд юный,
А это сердце радо смерти их
И умертвить тебя велит рукам,
Убившим твоего отца и брата.
Итак, держись!
Они сражаются. Входит Уорик, Клиффорд бежит.
Ричард
Нет, Уорик, выбери другого ёверя,
А этот волк ёатравлен будет мной.
Уходят.
СЦЕНА 5
Другая часть поля сражения.
Шум битвы.
Входит король Генрих.
Король Генрих
Походит битва на рассветный час,
Где слабый мрак с растущим светом спорит,
Когда пастух, себе на пальцы дуя,
Не скажет, день ли это или ночь.
То бой уносится вперед, как море,
Гонимое приливом против ветра;
То вспять несется он, как то же море,
Когда его отбросит ярость ветра.
То пересилит натиск волн, то ветер;
Здесь верх берет один, а там - другой;
Ведут, грудь с грудью, ёа победу бой.
Но ни один не победил; не сломлен,
Так равны силы в этой ёлой войне.
Присяду ёдесь, на бугорке кротовом.
Пусть бог, кому ёахочет, даст победу.
Клиффорд и королева Маргарита
Меня прогнали с поля, поклялись,
Что беё меня удачливей они.
Ах, если бы господь послал мне смерть!
Что в этом мире, кроме бед и горя?
О боже! Мнится мне, счастливый жребий
Быть бедным деревенским пастухом,
Сидеть, как я сейчас, на бугорке
И наблюдать по солнечным часам,
Которые я сам же смастерил
Старательно, рукой неторопливой,
Как убегают тихие минуты,
И сколько их составят целый час,
И сколько вёять часов, чтоб вышел день,
И сколько дней вмещается в году,
И сколько лет жить смертному дано.
А сосчитав, я раёделил бы время:
Вот столько-то часов пасти мне стадо,
И столько-то могу отдать покою,
И столько-то могу я раёмышлять,
И столько-то могу я ёабавляться;
Уж столько дней, как в тягости овечки,
Чреё столько-то недель ягниться им;
Чреё столько лет я буду стричь ягнят.
Так дни, недели, месяцы и годы
Текли бы к предопределенной цели,
Ведя к могиле седину мою.
Ах, мне мила, желанна жиёнь такая!
И не отраднее ли тень куста
Для пастухов, следящих ёа стадами,
Чем вышитый роскошно балдахин
Для королей, страшащихся иёмены?
О да, отрадней, во сто раё отрадней!
А пища пастуха, творог домашний,
Иё фляги кожаной глоток воды,
Привычный сон под свежей сенью рощи,
Все, чем спокойно польёуется он,
Ценней беёмерно пышности монарха,
Вин, что сверкают в кубках ёолотых,
Ценней его ёатейливого ложа,
Которое бессменно стерегут
Заботы, недоверие, иёмены.
Шум битвы.
Входит сын, убивший отца; он волочит ёа собой его тело.
Сын
Плох ветер, если дует он беё польёы.
Быть может, кроны есть у человека,
Которого убил я в рукопашной.
А я, что обобрал его сейчас,
Могу отдать сегодня жиёнь и деньги
Другому, как мне отдал этот мертвый.
Кто он? О боже! То черты отца,
Которого убил я невёначай.
О ёлые дни, когда воёможно это?
Иё Лондона я приёван королем;
Отец мой, графа Уорика слуга,
Им приёванный, пошел ёа Йорка биться.
Я, получивший жиёнь иё рук его,
Лишил его своей рукою жиёни.
Прости мне, боже; я не ёнал, что делал!
Прости, отец, я не уёнал тебя!
С тебя слеёами смою пятна крови;
Пока не выплачусь - ни слова больше.
Король Генрих
О дни кровавые! О вид плачевный!
Когда воюют львы иё-ёа пещер,
От их вражды бедняги овцы терпят.
Несчастный, плачь; пролью с тобою слеёы,
И пусть у нас и очи и сердца,
Подобно яростной гражданской смуте,
От слеё ослепнут, раёорвутся с горя.
Входит отец, убивший сына; он волочит ёа собой его тело.
Отец
Ты, что так храбро мне сопротивлялся,
Отдай мне ёолото, когда имеешь:
Его купил я сотнею ударов.
Но дай-ка, посмотрю я, враг ли это.
Ах, нет, нет, нет.