В какой-то момент он ощутил себя как на войне, лицом к лицу с врагом, когда каждая минута может оказаться последней.
Они ехали примерно минут двадцать пять, и когда экипаж стал замедлять ход, женщина заговорила.
— Побудьте здесь секунду, — сказала она, — я выйду и посмотрю, нет ли кого-нибудь поблизости. Если никого не будет, я пойду вперед и открою дверь дома. Быстро пройдите по короткому проходу к двери. Не задерживайтесь и не вглядывайтесь.
Она не стала дожидаться ответа, поскольку экипаж остановился, открыла дверцу и вышла из него.
Сквозь грязное окошко они увидели, как она взглянула направо и налево и пошла вперед.
— Пошли за ней! — сказал герцог. — Бог знает, во что мы позволили втянуть себя!
— Должен признать, что меня все это несколько настораживает, — заметил Гарри.
Они пошли по небольшому проходу, как сказала женщина, и услышали, как отъехал экипаж.
Герцога вдруг осенило, что им трудно будет добраться до яхты, но ему ничего не оставалось, как только войти в узки» проход, за которым ждала их женщина.
Она закрыла дверь, и они оказались в полной темноте.
— Оставайтесь здесь! — скомандовала она. — Когда я открою следующую дверь впереди, станет достаточно светло, чтобы вы увидели, куда идти.
С этими словами она отошла, и через несколько секунд Появился слабый свет, указавший им дорогу.
Герцог пошел вперед и очутился в комнате, расположенной, видимо, с задней стороны дома. К его удивлению, она была освещена двумя свечами, стоявшими на полу.
В комнате совершенно не было мебели, стояли лишь два деревянных ящика, на которых, будто отдавая дань комфорту, лежали два грубых мешка.
Со стен отслаивалась краска, а окна были заколочены досками.
Герцог огляделся вокруг, затем вопросительно посмотрел на женщину.
— — Пожалуйста, садитесь, — сказала она. — Я скажу князю, что вы уже здесь.
В дальнем конце комнаты была другая дверь, и она вошла в нее и закрыла за собой.
Герцог сел на один из деревянных ящиков, Гарри — на другой.
— Как ты думаешь, что все это значит? — шепотом спросил Гарри.
— Бог знает, — ответил герцог.
— Мне кажется, что этот дом не жилой, — сказал Гарри чуть громче.
— Пожалуй, это так, — согласился герцог.
Дверь, за которой скрылась женщина, снова открылась, и в комнату вошли двое мужчин.
Герцог с изумлением смотрел на них.
Оба они сильно обросли бородой и были в грязных лохмотьях, какие они видели на нищих на улицах.
У герцога мелькнула мысль, что их с Гарри обманом завлекли в западню. Но тут заговорил один из мужчин.
— Добрый вечер, ваша светлость!
Герцог внимательно глядел на него.
— Не вы ли?..
— Да, я — Иван Керенский.
Герцог хотел было подняться, чтобы приветствовать его, но, к его глубокому изумлению, князь вынул из-под своих лохмотьев револьвер и направил на него.
— Я просил вашу светлость прийти сюда, — сурово сказал он, — чтобы потребовать от вас содействия, в котором нуждаюсь и не могу получить иным способом.
— Потребовать? — спросил герцог. — Неужели, о чем бы вы ни пожелали просить меня, нельзя исполнить разумным и цивилизованным образом?
— Сомневаюсь, что при других обстоятельствах вы стали бы меня слушать, — с горечью в голосе ответил князь.
— В этой ситуации у меня, конечно, нет иного выхода, как только выслушать, что вам от меня надо, — сказал герцог.
Он говорил холодно и спокойно, но был тем не менее сильно поражен не только поведением князя, но и его внешностью.
Неужели перед ним был тот обходительный, элегантный, красивый мужчина, дипломат до мозга костей и кончиков пальцев, которого он знал в Санкт-Петербурге?
Князь, все еще держа револьвер, приблизился к герцогу, в то время как пришедший с ним мужчина, выглядевший не менее подозрительно, остался стоять в дверях вместе с женщиной.