Брак может оказаться впору таким людям, которые не способны ни на любовь, ни на дружбу и охотно стараются ввести себя и других в заблуждение относительно этого недостатка, — которые, не имея никакого опыта ни в любви, ни в дружбе, не могут быть разочарованы и самим браком.
231аБрак выдуман для посредственных людей, которые бездарны как в большой любви, так и в большой дружбе, — стало быть, для большинства: но и для тех вполне редкостных людей, которые способны как на любовь, так и на дружбу.
231бКто не способен ни на любовь, ни на дружбу, тот вернее всего делает свою ставку — на брак.
7. ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ВСЯЧИНА
232Кто сильно /страдает/, тому /завидует/ дьявол и выдворяет на небо.
233Нужно гордо поклоняться, если не можешь быть идолом.
234У язвительного человека чувство пробивается наружу редко, но всегда очень громко.
235Лабиринтный человек никогда не ищет истины, но всегда лишь Ариадну, — что бы ни говорил нам об этом он сам.
236В старании /не/ познать самих себя обыкновенные люди выказывают больше тонкости и /хитрости/, чем утонченнейшие мыслители в их противоположно старании — /познать/ себя.
237Есть дающие натуры и есть воздающие.
238Даже в своем голоде по человеку ищешь, прежде всего, /удобоваримой/ пищи, хотя она и была малокалорийной: подобно картофелю.
239Многое мелкое счастье дарит наc многим мелким убожеством: оно портит этим характер.
240Всяким маленьким счастьем надлежит пользоваться, как больной постелью: для выздоровления — и никак иначе.
241Испытываешь ужас при мысли о том, что внезапно испытываешь ужас.
242После опьянения победой всегда проявляется чувство большой утраты: наш враг, наш враг мертв! Даже потерю друга оплакиваем мы не столь глубоко — и оттого громче!
243Потребность души не следует путать с потребностью /в душе/: последняя свойственна отдельным холодным натурам.
244Помимо нашей способности к суждениям мы обладаем еще и нашим /мнением/ о нашей способности судить.
245Ты хочешь, чтобы тебя оценивали по твоим замыслам, а /не/ по твоим действиям? Но откуда же у тебя твои замыслы? Из твоих действий!
246Только несгибаемый вправе молчать о самом себе.
247Мы начинаем подражателями и кончаем тем, что подражаем себе, — это есть последнее детство.
248"Я оправдываю, ибо и я поступил бы так же — историческое образование. Мне страшно! Это значит: "я терплю самого себя — раз так!"
249Если что-то не удается, нужно вдвое оплачивать помощь своему помощнику.
250Наши недостатки суть лучшие наши учителя: но к лучшим учителям всегда бываешь неблагодарным.
251Наше внезапно возникающее отвращение к самим себе может в равной степени быть результатом как утонченного вкуса, — так и испорченного вкуса.
252Лишь в зрелом муже становится /характерный признак семьи/ вполне очевидным; меньше всего в легко возбудимых, импульсивных юношах. Прежде должна наступить тишина, а /количество/ влияний, идущих извне, сократиться; или, с другой стороны, должна значительно ослабеть /импульсивность/. — Так, /стареющим/ народам свойственна словоохотливость по части /характерных для них свойств/, и они отчетливее обнаруживают эти свойства, чем в пору своего /юношеского цветения/.
253Всякое сильное ожидание переживает свое исполнение, если последнее наступает раньше, чем — его ожидали.
254Для очень одинокого и шум оказывается утешением.
255Одиночество придает нам большую черствость по отношению к самим себе и большую ностальгию по людям: в обоих случаях оно улучшается характер.
256Иной находит свое сердце не раньше, чем он теряет свою голову.
257Есть черствость, которой хотелось бы, чтобы ее понимали как силу.
258Человек никогда не имеет, ибо человек никогда не /есть/. Человек всегда приобретает или теряет.
259Доподлинно знать, что именно причиняет нам боль и с какой легкостью некто причиняет нам боль, и, зная это, как бы наперед предуказывать своей мысли безболезненный для нее путь — к этому и сводится все у многих любезных людей: они доставляют радость и вынуждают других излучать радость, — так как их /очень страшит боль/, это называется «чуткостью». — Кто по черствости характера привык рубить сплеча, тому нет нужды ставить себя таким образом на место другого, и /зачастую/ он причиняет ему /боль/: он и /понятия не имеет/ об этой легкой одаренности на боль.
260Можно так сродниться с кем-нибудь, что видишь его во сне делающим и претерпевающим все то, что он делает и претерпевает наяву, — настолько сам ты мог бы сделать и претерпеть это.
261"Лучше лежать в постели и чувствовать себя больным, чем быть /вынужденным делать/ что-то" — по этому негласному правилу живут все самоистязатели.
262Люди, недоверчивые в отношении самих себя, больше хотят быть любимыми, нежели любить, дабы однажды, хотя бы на мгновение, суметь поверить в самих себя.
263Этой паре присущ, по сути дела, одинаковый дурной вкус: но один из них тщится убедить себя и нас в том, что вкус этот — верх изысканности. Другой же стыдится своего вкуса и хочет убедить себя и нас в том, что ему присущ иной и более изысканный — наш вкус. К одному из этих типов относятся все филистеры образования.
264Он называет это верностью своей партии, но это лишь его комфорт, позволяющий ему не вставать больше с этой постели.
265Для переваривания, в целях здоровья, потребна некоторого рода лень. Даже для переваривания переживания.
266Вид наивного человека доставляет мне наслаждение, если только по природе он зол и наделен умом.
267Изворотливые люди, как правило, суть обыкновенные и несложные люди.
268Чтобы взваливать неприятные последствия собственной глупости на саму свою глупость, а не на свой характер, — для этого требуется больше характера, чем есть у большинства людей.
269Там, где дело идет о большом благополучии, следует /накоплять/ свою репутацию.
270/Стендаль/ цитирует как закулисную сентенцию: "Telle trouve a se vendre, qui n'eut pas trouve a se donner". "Никто не хочет ее задаром: оттого вынуждена она продаваться!" — сказал бы я.
271Человек придает поступку ценность, но как удалось бы поступку придать человеку ценность!
272Есть персоны, которые хотели бы вынудить каждого к полному приятию или отрицанию их собственной персоны, — к таковым принадлежал /Руссо/: их мучительный бред величия проистекает из их недоверия к самим себе.
273Я воспринимаю как вредных всех людей, которые не могут больше быть противниками того, что они любят: они портят тем самым лучшие вещи и лучших людей.
274Я хочу знать, если ли ты /творческий/ или /переделывающий/ человек, в каком-либо отношении: как творческий, ты принадлежишь к свободным, как переделывающий, ты — их раб и оружие.
275"Не будем говорить об этом!" — "Друг, /об этом/ мы не вправе даже молчать".
276Берегись его: он говорит лишь для того, чтобы затем получить право слушать, — ты же, собственно, слушаешь лишь для оттого, что неуместно всегда говорить, и это значит: ты слушаешь плохо, а он только и умеет что слушать.
277У нас есть что сказать друг другу: и как хорошо нам спорить — ты влеком страстями, я полон оснований.
278Он поступил со мной несправедливо — это скверно. Но что он хочет теперь выспросить у меня прощения за свою несправедливость, это уже по части вылезания-из-кожи-вон!
279*/После разлада/*. "Пусть говорят мне что угодно, чтобы причинить мне боль; слишком мало знают меня, чтобы быть в курсе, что больше всего причиняет мне боль".
280Ядовитейшие стрелы посылаются вслед за тем, кто отделывается от своего друга, не оскорбляя его даже.
281Поверхностные люди должны всегда лгать, так как они лишены содержания.
281аК этому человеку прилган не его внешний вид, но его внутренний мир: он ничуть не хочет казаться мнимым и плоским — каковым он все-таки является.
282Противоположностью актера является не честный человек, но исподтишка пролгавшийся человек (именно из них выходят большинство актеров).
283Актеры, не сознающие своего актерства, производят впечатление настоящих алмазов и даже превосходят их — блеском.