Да, да, это могут засвидетельствовать более
двадцати тысяч человек. Каждый из сторожей, охраняющих заставы, видел его в той же шляпе, в том же парике, в той же самой коляске, с тем же
багажом, на тех же лошадях, и вам никогда не удастся разубедить их в том, что в этот день существовало пять или шесть живых Калиостро.
Рассказ понравился всем. Не смеялся только Фридрих. Он весьма серьезно интересовался успехами милого его сердцу разума, и проявления
суеверия, доставлявшие столько пищи для остроумия и веселости Вольтеру, вызывали у него лишь возмущение и досаду.
- Вот он, народ! - вскричал король, пожимая плечами. - Ах, Вольтер, вот он, народ! И это в то самое время, когда живете вы, когда яркий
свет вашего факела озаряет весь мир! Вас изгнали, подвергли преследованиям, с вами боролись всеми возможными способами, а Калиостро - стоит ему
где-нибудь показаться, и все уже околдованы. Еще немного, и его будут носить на руках!
- А знаете ли вы, - спросил Ламетри, - что самые знатные ваши дамы так же верят в Калиостро, как и добрые кумушки из простонародья? Да
будет вам известно, что эту историю мне передала самая хорошенькая из ваших придворных дам.
- Держу пари, что это госпожа фон Клейст! - сказал король.
- "Ты сам ее назвал!" - продекламировал Ламетри.
- Вот он уже на ты с королем, - проворчал Квинт Ицилий, за несколько минут до того вошедший в комнату.
- Милейшая фон Клейст совсем помешалась, - сказал Фридрих. - Она самая заядлая фантазерка, самая ярая поклонница гороскопов и волшебства...
Надо проучить ее - пусть будет поосторожнее! Она сбивает с толку всех наших дам и, говорят, заразила своим помешательством даже собственного
супруга: он приносит в жертву дьяволу черных козлов, чтобы разыскать сокровища, зарытые в бранденбургских песках.
- Но ведь все это считается у вас образцом самого хорошего тона, папаша Пантагрюэль, - сказал Ламетри. - Неужели вам угодно, чтобы и
женщины подчинились вашему угрюмому богу - Разуму? Женщины существуют, чтобы развлекаться и развлекать нас. Право же, в тот день, когда они
потеряют свое безрассудство, мы сами окажемся в дураках! Госпожа фон Клейст очень мила, когда рассказывает о магах и чародеях. И щедро угощает
ими Soror Amalia...
- Что это еще за Soror Amalia? - с удивлением спросил король.
- Да ваша благородная и прелестная сестра - аббатиса Кведлинбургская.
Ни для кого не секрет, что она всем сердцем предана магии и...
- Замолчи, Панург! - прогремел король, стукнув табакеркой по столу.
Глава 3
Наступило молчание, и часы медленно пробили полночь <Спектакли в Опере начинались и кончались раньше, чем в наши дни. Ужин Фридриха
начинался в десять часов. (Прим. автора.)>. Обычно Вольтер, когда чело его дорогого Траяна омрачалось, умел искусно переменить разговор и
сгладить неприятное впечатление, невольно отражавшееся и на остальных сотрапезниках. Однако в этот вечер Вольтер, печальный и больной, сам
испытывал глухой отголосок того прусского сплина, который быстро овладевал всеми счастливыми смертными, призванными созерцать Фридриха в ореоле
его славы. Как раз сегодня утром Ламетри передал ему роковую фразу Фридриха, которой суждено было преобразить притворную дружбу этих двух
выдающихся людей в весьма реальную вражду <"Я еще держу его при себе, потому что он мне нужен.