Из комнаты консьержки донесся радостный вопль петуха. К счастью, кот его не услышал. Петер Нья размотал шарф и лег на живот посреди улицы.
Вся эта суматоха привлекла внимание прохожих, и вокруг люка собралась толпа. Здесь была проститутка в меховой шубе, из-под которой виднелось плиссированное розовое платье. От нее чертовски приятно пахло. С ней были два американских солдата, по одному с каждой стороны. У того, что справа, не было видно левой руки, и у того, что слева, – тоже, но он был левшой. Были здесь также консьержка из дома напротив, судомойка из соседнего бистро, два сутенера в мягких шляпах, еще одна консьержка и старая кошатница.
– Какой ужас! – сказала проститутка. – Бедное животное, я не могу этого видеть.
И она закрыла лицо руками. Один из сутенеров предупредительно протянул ей газету с шапкой: "Дрезден разрушен до основания, около ста двадцати тысяч убитых".
– Люди-то ладно, меня это не трогает, – сказала, прочитав заголовок, старая кошатница, – но я не могу видеть, как страдает животное.
– Животное! – возмутился кот. – Сами вы животное!
Но пока только Петер Нья, его сестра и американцы понимали кота, потому что он говорил с сильным английским акцентом, который у американцев вызывал отвращение.
– The shit with this limey cat! 1 – сказал тот, что
повыше. – What about a drink somewhere? 2
– Да, дорогой, – сказала шлюха. – Его, безусловно, оттуда вытащат.
– Сомневаюсь, – сказал Петер Нья, поднимаясь, – у меня слишком короткий шарф, и он не сможет за него уцепиться.
– Это ужасно! – простонал хор голосов.
– Заткнитесь! – процедил кот сквозь зубы. – Дайте ему сосредоточиться.
– Ни у кого нет бечевки? – спросила сестра Петера Нья.
Бечевка нашлась, но было ясно, что коту за нее не уцепиться.
– Не годится, – сказал кот, – она проскальзывает у меня между когтей, и это очень неприятно. Попадись мне сейчас скотина петух, я бы ткнул его носом в это дерьмо. Здесь отвратительно воняет крысами.
– Бедняжка, – сказала судомойка из бистро. – От его мяуканья прямо сердце разрывается. На меня это так действует…
– Как будто ребенок плачет, даже жалостней, – заметила шлюха.
– Это слишком тяжело, я ухожу отсюда.
– To hell with this cat 3 , – сказал второй американец.
– Where can we sip some cognac?.. 4
– Ты и так перебрал, – проворчала девица. – Вы тоже несносны… Пошли, не могу больше слышать этого кота.
– О! – возмутилась прислуга из бистро. – Вы могли бы немного помочь этим господам!..
– Я бы с удовольствием! – сказала шлюха, разрыдавшись.
– Эй, потише вы там, наверху, – повторил кот. – И поторопитесь, не то я простужусь…
С противоположной стороны улицы подошел человек без шляпы, без галстука, в тапочках. Видно, вышел покурить перед сном.
– В чем дело, госпожа Пьешь? – обратился он к одной из женщин, по всей видимости консьержке.
– Бедный котик, его, видно, мальчишки сбросили в эту канаву, – вмешалась кошатница. – Ох уж эти мальчишки! Будь моя воля, я бы всех их отправила в исправительные дома до совершеннолетия.
– Петухов бы туда отправить, – откликнулся кот. – Мальчишки хоть не орут весь день напролет под тем предлогом, что, может быть, взойдет солнце…
– Я сбегаю домой, – сказал человек в тапочках. – У меня есть одна штука, которая поможет вытащить его оттуда… Подождите минутку.
– Надеюсь, он не шутит, – сказал кот. – Я начинаю понимать, почему в сточных канавах всегда застаивается вода. Попасть сюда легко, а вот обратный маневр чуточку сложнее.
– Не знаю, что и придумать, – сказал Петер Нья. – До вас никак не доберешься, уж очень место неудобное.
– Сам знаю, – ответил кот, – если бы я мог, то вылез бы и без вашей помощи.
Приближался еще один американец. Он твердо держался на ногах. Петер Нья объяснил ему, что происходит.