Он не виделся с Рики Гарсией около тринадцати лет, встретились они только несколько дней назад, и теперь, кажется, Рики пытался наверстать упущенное. Шон не стал говорить, что тот разбудил его. Друг работал в отделе по раскрытию убийств. Все ожидали, что он будет адвокатом, как его отец, но Рики это не привлекло, и, возможно, служба изменила парня к лучшему. Во всяком случае, теперь друг нравился Шону больше, чем в те времена, когда был подростком из богатой семьи. Правда, когда Шон много лет назад уезжал из города, ему там вообще никто не нравился.
— Эй, я все-таки разбудил тебя? Как тебе понравилось в клубе?
— Понравилось.
— Хорошо провел вечер?
— Конечно.
— Подцепил кого-нибудь?
Шон бросил взгляд на лежавшую рядом женщину.
— Нет, — соврал он.
— Ладно, я заеду через двадцать минут.
— Зачем?
— Ночью совершено убийство.
— Судя по газетам, у вас тут каждую ночь случаются убийства, — сухо бросил Шон.
— Да, у нас масса неприятностей, — признался Рики. — Бандиты, наркотики и все такое плюс бытовое насилие да случайные выстрелы. Но в данном случае это не бандитские разборки и не бытовое убийство, когда муж приканчивает жену, переключившую спортивный канал, который он смотрел. Здесь совсем другое.
— Вот как?
— Красивая девушка убита после бурного вечера в том клубе, куда я тебя направил.
Черт возьми, только не это! Шон резко сел на кровати, будто его окатили холодной водой. Господи, он теперь и сам из «богатеньких», но до сих пор не мог забыть, как ворвались полицейские, вытащили его за волосы из дома, бросили спиной на машину, защелкнули наручники! Отец кричал, брат тоже. Шон тогда сказал отцу, что невиновен, что не совершал ничего плохого. Отец поверил ему, но с того дня начал медленно умирать…
— Убили девушку не в клубе. Оттуда она исчезла либо поздно вечером в пятницу, либо рано утром в субботу, а нашли ее сегодня, в понедельник, в два двадцать три утра — так записано в протоколе. Медексдарт считает, что к моменту обнаружения она уже сутки была мертва. Значит, убили ее не прошлой ночью. Ты же сам просил взять тебя на какое-нибудь важное дело. Я сейчас еду на вскрытие: что-то смущает меня в этом деле, хотя не могу понять, что именно. Такое ощущение, будто я знаю убитую. Словно что-то знакомое, а я никак не вспомню.
— Как ее зовут? — спросил Шон, приказав себе расслабиться.
— Мец. Элеонора Мец.
— Имя мне ни о чем не говорит.
— Я еще как следует не видел ее лица: оно было залито кровью, все в синяках. Кроме того, уже началось разложение. Сейчас она в морге, а тамошний врач мой друг и твоя большая поклонница. Вернее, большая поклонница Майкла Шейна. Кстати, почему ты взял псевдоним? — спросил Рики.
«Возможно, потому, что когда-то меня самого обвиняли в убийстве», — подумал Шон.
— Я преподавал в университете, когда начал писать. Мои романы — это коммерческая деятельность, чего университетская профессура не одобряет.
— Понимаю. Хотя лично я подписывался бы настоящим именем под всем, что написал. В общем, захвати для моего друга доктора Кейт Гиллеспи экземпляр своей книги с автографом — тогда я возьму тебя с собой.
Шон молчал, ощущая холод, сковавший челюсти. Полицейский хочет взять его на вскрытие. Чертовски глупая ситуация! Ему совсем не хотелось присутствовать на вскрытии тела красивой молодой женщины.
Шон уже готов был отказаться, но передумал. В данный момент у него нет идеи для новой книги. Пять лет назад он ушел из университета и целиком отдался писательской деятельности; возможно, эта поездка могла бы натолкнуть его на какие-то мысли.
Соглашаясь на рекламный тур, чтобы встретиться с читателями, Шон поставил условие, что конечным пунктом тура будет Коконат-Гроуз.