Нельзя причесывать всех мужчин под одну гребенку — наверняка среди них все же есть те, кто всю жизнь хранит верность своей избраннице. Однако этот тезис был настолько неубедителен, что она сердито нахмурилась.
Впрочем, какая мне разница, так это или не так? — раздраженно пожала плечами Клэр. Я же не собираюсь больше влюбляться!
Она решительно сжала губы, выпрямилась и, захлопнув дверь, отправилась обследовать свое новое жилище.
Первым, что ей бросилось в глаза, была приколотая к пакету с продуктами записка:
"Выпейте пару бокалов вина, пока будете жарить бифштекс. Салат уже готов.
А."
Видимо, Арт нацарапал это, пока я была наверху, подумала Клэр и решила последовать его совету.
Она уселась в гостиной перед камином, выпила первый бокал вина, и почему-то ей вдруг захотелось плакать. Тогда девушка встала, поставила бифштекс в духовку, налила себе второй бокал и отправилась в ванную.
Клэр долго стояла перед зеркалом, глядя на хрупкую девушку с густыми шелковистыми медно-рыжими волосами, синими ясными глазами и крошечными точечками веснушек на переносице...
Оказывается, боль и горечь последних месяцев совсем не отразились на моей внешности, удивленно отметила она. Это хорошо! Клэр решительно вздернула подбородок, словно бросая вызов внутреннему голосу, нашептывавшему" что она еще недостаточно окрепла, чтобы начать новую жизнь, и ей следовало остаться в Штатах.
— Ты выдержишь, Клэр Адаме, — вслух сказала она своему отражению, отбрасывая со лба пушистую челку, и упрямо сжала кулаки. — У тебя все получится. Да, тому, о чем ты мечтала еще год назад, не суждено осуществиться... ну и что! У тебя есть выбор: либо поддаться жалости к себе, либо начать новую жизнь, в которой ты будешь сама себе хозяйкой.
Девушка расправила худенькие плечи.
Мне теперь ничего не страшно! — убеждала себя она. После бездонного отчаяния последних месяцев одиночество в чужом доме — это такая мелочь! Теперь-то жизнь научила меня разбираться, что важно, а что нет!
Долгие месяцы, проведенные в инвалидном кресле, заставили Клэр оценить возможность самостоятельно передвигаться. Конечно, пока еще она быстро уставала, и еще много месяцев ей предстояло выполнять специальный комплекс упражнений, чтобы восстановить подвижность суставов, но зато она снова чувствовала себя хозяйкой своей судьбы.
А ведь все могло закончиться иначе... После страшной аварии, унесшей жизнь Брента, она рисковала на всю жизнь остаться беспомощной калекой, прикованной к инвалидной коляске. Так что ей еще крупно повезло.
Повезло? И это притом, что жизнь кажется сломанной и пустой? Да, повезло! — твердо ответила себе Клэр. Я вообще везучая! Ведь удалось же мне преодолеть депрессию, которая, словно тяжелое ватное одеяло, навалилась в первые дни после аварии? Я не позволила ей поработить мою душу и лишить воли к жизни!
Конечно, Клэр была не одна... Все помогали ей, а особенно дядя Фрэнсис и его жена Иви. Они были ее единственными родственниками и жалели девушку, хотя, зная ее независимый характер, старались делать это очень деликатно. Однако Клэр знала, что за ее спиной все говорили: «Какой ужас! Такая ужасная авария! Бедная девочка! Ее жених погиб, сама она в течение многих дней лежала в коме, а потом, очнувшись, узнала, что, возможно, никогда не сможет ходить. Кошмар! Неудивительно, что у нее такая депрессия...»
— Клэр не старалась никого разубедить — ни одной живой душе она не рассказала о том, почему ей не хотелось жить. И не расскажет.
Тяжело вздохнув, девушка отошла от зеркала и с наслаждением опустилась в ванну, надеясь смыть с себя и тяжкие воспоминания, и усталость.
Уже стемнело, когда Клэр снова спустилась вниз. За окнами шел снег, и его тяжелые хлопья белой стеной отгородили коттедж от всего мира.