– А ну тихо! Вы слышали?
– Тревога! – Гунгир прокричал ещё раз и ловко сполз по крыши домика на землю.
Двадцать два ушкуйника во главе с Гаврилой Алексичем высыпали из леса, крича и размахивая топорами, обрушились на свеев, которые побросав колышки с верёвками, бросились к лагерю. Розовощёкий монах успел ойкнуть и упал на землю, лишившись чувств.
– Господи! Сколько же их тут. – Гаврюша окинул взглядом кишащий людьми свейский лагерь, и внизу живота стало неуютно. Вроде, когда смотрел из леса, неприятеля было в разы меньше.
Свой меч Алексич обнажил, да вот только воспользоваться им не пришлось. Шесть полуголых тел лежали на земле. Гаврила попятился назад, первая часть плана выполнена, внимание привлекли, теперь обратно в лес.
– Мммы. – Новгородец наступил на лежащего ничком на траве монаха, тот пришёл в себя, попытался заорать от боли, но вовремя зажал рот рукой, – притворившись убитым.
– Отходим ребята! – Подал команду Гаврила. – А ты дружок, побежишь со мной. – Алексич перекинул круглый щит за спину, поддал пинка монаху, схватил левой рукой за верёвку рясы и поволок к зарослям.
– Они схватили отца Лоренцо. – Завопил молоденький свей, с коим священник проводил куда больше времени, чем с остальными.
Шведский дежурный отряд в пятьдесят бойцов бросился в догонку за ушкуйниками. Не будь рыцарей на важном совещании по выколачиванию денег, может и обошлось бы. Бежать в малознакомый лесной массив, где за каждым деревом поджидала верная смерть, было безрассудно. Но дать правильный приказ было некому, а нападавших было явное меньшинство, вот и помчались сыны фьордов на выручку римскому монаху.
Стрелки Меши смогли дать по три выстрела, прежде чем оставшиеся в живых свеи сообразили, что их всего семеро. Гаврила Алексич снова повёл своих бойцов в атаку. Короткая стычка, и последний противник, отбросив щитом ушкуйника, крутанул секирой вокруг себя.
– Не подходи! – Почему-то по-русски прорычал швед.
– Где-то я тебя иуда видел? – Гаврюша приблизился к свею, пытаясь рассмотреть черты лица через полумаску шлема.
– Выпустите. Христом Богом клянусь, никого не убью. – Спиридон немного попятился, поигрывая топором.
– По голосу узнал! Ты у моего вощанника воск в долг взял. Ну гнида, плати долги! – Гаврюша рубанул наискось, пытаясь одним ударом закончить дело.
– Я, боярин Ярослава Владимировича … Спиридон, давил вас и буду давить как клопов. – Предатель принял удар на щит, отводя меч в сторону, и ухнул секирой в разрез.
– Вжжик. – Чешуйка с панциря Алексича слетела, словно бритвой срезало. Новгородец еле успел отскочить. Спиридон ещё раз обвёл секирой вокруг себя, что б никто не приближался. И тут, щит с руки Гаврилы слетел, с силой врезаясь в коленную чашечку медной окантовкой.
– Ах! – Нога Спиридона подломилась. Алексич медведя мог заломать, настолько был силён. Щит подобно камню, брошенному из пращи, сломал кость. Предатель осел на траву, опираясь на одну ногу и щит, который уткнулся в землю.
– Поспешай, Гаврила Алексич! – Фёдор, правая рука боярина, заметил, что свеи один за другим стали облачаться, выдвигая деревянные рогатки навстречу предполагаемой атаке.
– Тридцать серебряников, за воск – оставь себе. – Меч описал дугу и снёс голову Спиридону.
Как только голова командира охранения водрузилась на копьё, Збыслав Якунович повёл свой отряд с четырьмя десятками ладожан на свейский лагерь. Стрелки Меши пускали срезни навесом, прямо в толпу суетившихся людей, особо не целясь. Главное скорость и количество, одна из трёх-четырёх стрел обязательно найдёт свою жертву. И вот, вопли, переходящие в стоны оглашают побережье Ижоры.
– Гоните их к шнекам! – Сбыслав орал сидя на коне, размахивая огромным топором. Тем самым, с которым предок посетил Сигтуну. И теперь внук продолжал славные подвиги своего деда, начатые пятьдесят три года назад на берегу озера Меларен.
Пока свеи были наполовину вооружены и одеты, всё шло точно по плану. Новгородское ополчение смяло жидкие ряды шведских воинов, и уже орудовало рядом с палатками, когда нарисовался грозный противник. Фаси на редкость быстро сумел оценить угрозу, не стал спасать избиваемые первые ряды лагеря. Спешно отойдя к кораблям, построил наиболее опытных воинов и повёл их в контратаку.
– Гунгир! Возьми два десятка гребцов и живо отходи от берега. На тебе казна. – Ульф терпеливо ждал, пока застегнут поножи, успевая подавать команды. – Коня! Мне надо всё видеть самому.
Сотня закалённых в боях ветеранов вгрызлась в новгородцев, которые из плотного строя превратились в одиночных грабителей, настолько было велико искушение пошурудить в оставленных палатках. Пятеро ладожан были моментально убиты, трое ранены.
– Строй! Держать строй! – Сбыслав ударил обухом топора по голове подвернувшегося под руку свея, пришпорил подаренную Пахомом Ильичом лошадь и неожиданно оказался в самой гуще врагов. Бывший жеребец Генриха вдохнул ноздрями запах битвы. Теперь он не был беззащитен, как недавно, под жадным ливонцем. Пластинчатый доспех прикрывал грудь, толстая переплетённая кожа – бока, отборный овёс и заботливая рука конюха сделали из коня красавца. Отчего б не послужить новому хозяину? Переднее копыто опустились на чей-то щит, подминая храброго шведского воина, пытавшегося встать на пути Якуновича. Дестриэ почувствовал одновременный лёгкий толчок в свои бока, наездник потянул на себя уздечку.
– Хозяин предлагает поиграть в солдатиков. – Подумал конь, вставая на задние ноги.
Лошадь боярина одним своим видом сеяла ужас в рядах неприятеля. Бронированное чудовище било копытами по головам свеев, почище богатырской палицы. За пять секунд боя, возле Сбыслова образовался островок свободного пространства, куда боялась ступить нога неприятеля.
– Наших бьют! – Яков, видя как пали первые ладожане просто озверел. Бросившись вслед за Сбыславом, сразил двух шведов мечом и встал по левую руку от своего родича. За ним устремились его братья. Контратака свеев захлебнулась, но и новгородцы не смогли продвинуться вперёд. На мгновенье настало шаткое равновесие сил. Резерв, брошенный в центр сражения, мог решить битву в пользу шведов, этим и воспользовался Фаси. Пять рыцарей повели свои отряды, выстраивая новую линию обороны, пропуская сквозь свои ряды деморализованных свейских воинов, стараясь свежими силами опрокинуть новгородцев.
– Вперёд! Бей! – Конная дружина Александра выскочив из леса, склонила чашу весов сражения в сторону Русского воинства. Одновременно с княжьей дружиной, с левого фланга, вперёд пошли ушкуйники Меши и Гаврилы Алексича. Часть кораблей, которые находились со стороны Невы, оказались отрезаны от шведского воиска. Началась страшная сеча, копейный удар конницы прорвал правый фланг. Трое рыцарей, попытавшихся сдержать конную лаву были убиты. Ярославович неумолимо продвигался к центру, шатёр Ульфа был уже в сорока шагах.
Фаси обернулся к реке, верный друг уже отходил от берега, спасая драгоценную казну. Проклятый швабец вместе с Рагнаром, погрузившись на свои корабли, улепётывали вслед за Гунгиром.
– Трусы! – В сердцах воскликнул Ульф. Вот она, помощь союзничков. Как запахло жаренным – сразу в кусты. – Римлянин, выше крест. Стоять насмерть!
– Гривну на шею, кто захватит шатёр! – Звонкий голос Александра разнёсся над рядами дружинников.
– Ратмир, ты слышал? – Савва бился плечо к плечу со своим другом. – Я первый! Две метко пущенные сулицы вонзились в шведских воинов. Друзья бросили своих коней в образовавшуюся брешь. Савве повезло, его лошадь сумела проскочить, конь Ратмира споткнулся и рухнул на траву, поражённый несколькими копьями. Княжий ловчий вылетел из седла, упал на свея, сбив того с ног, и тут же получил удар секирой. Кончик лезвия вспорол кольчугу на спине, нанося глубокую рану.
– Совсем не больно. – Сдавливая стон, прохрипел Ратмир. – Мне не больно. Ловчий выхватил короткий нож и бросился на шведа, чья секира была окрашена его кровью.
– Волк Одина! – Заорал перепугавшийся свей. Он видел, как его топор вонзился в спину русского, но тот, словно не почувствовал смертельной раны. Наёмники прыснули в разные стороны от Ратмира. Троих из них ловчий зарезал ножом, последнее, что увидел герой, отвлекая на себя охрану командирской палатки, как конь Саввы смял шатёр.
– Твоя гривна. – Врагов рядом не было. Ратмир сделал ещё один шаг, качнулся и упал. Бой продолжался.
– Первый! – Савва обернулся, друга детства рядом не оказалось, рубанул трофейным топором зазевавшегося свея, да так удачно, что противник отлетел на шатёр и надломил шест, на котором крепилась верхушка. – Ратмир! Наша взяла! Ратмир … ты что? – Друг стоял весь в крови, улыбался и что-то прошептал, заваливаясь на спину.
Падение шатра ослабило дух шведского войска. Сражение длилось почти час, люди начали уставать. Всё чаще, бойцы первых линий отходили назад, перевести дыхание. Свеев осталось не более пятисот человек. Казалось, ещё один напор, и неприятель не выдержит, побежит искать спасения на своих кораблях.