Осипов выдавил улыбку и спросил:
– Что-то случилось, Артем Андреевич?
– Неотложные дела, Борис Георгиевич, и очень серьезные. Позволите присесть?
Осипов молча кивнул, указывая на стул.
Павлов достал фотографию Владимира и сказал:
– В ночь на двадцать пятое июня «Скорая» доставила к вам двоих ребят после ДТП. Вот этот не вернулся домой.
Врач покосился на фото.
– Что-то припоминаю. Вроде был такой. Что вам надо от меня?
– Можно взглянуть на его карту? Хотелось бы знать, какие повреждения он получил при аварии.
Осипов поправил очки на переносице.
– Там нечего смотреть. Он был практически цел и сразу ушел. Его даже толком осмотреть не удалось.
– Ушел? – переспросил Артем.
– Я же сказал! – резко ответил Борис Георгиевич, снял очки и начал теребить дужку.
– Это очень странно.
– Почему же?
– Да хотя бы потому, что у меня есть сведения, будто карту Симонова из регистратуры забрали именно вы. Он ушел из больницы не сразу, как вы говорите, а спустя два часа как минимум. Более того, вы провожали парня, даже вышли с ним наружу.
– Это ерунда, – бросил врач. – Вздор! Вы что, подозреваете меня в чем-то?
– Борис Георгиевич, вы что-то скрываете. Что вы делали с Симоновым в перевязочной? Почему он провел у вас в больнице два часа?
– Не знаю, кто вам наплел про эти дурацкие два часа, – заявил доктор. – Я осмотрел его. Парень был в сознании, без единой царапины, а потом вдруг ушел. Я отпустил его со спокойной совестью.
– Минуту назад вы сообщили, что Симонов даже не дал вам осмотреть себя.
Осипов бросил на адвоката злобный взгляд и промолчал.
– Видите ли, Борис Георгиевич, какая интересная штука получается, – снова заговорил Артем. – Коробова как будто случайно забирает «Скорая помощь» из частной клиники, хотя у вас есть все условия для его лечения – койка, врачи и медикаменты. Зачем? Кто вызвал в три часа ночи «Скорую» для него? Вы?
Осипов отрицательно покачал головой.
– Тогда кто забрал Симонова? За ним кто-то приехал? Он звонил кому-то при вас?
– Я не обязан этого знать, – хмуро ответил врач. – Он ушел. Я не вправе был его задерживать. Этот Симонов находился не в психушке, был свободен в своих действиях. У нас не тридцать седьмой год.
– Это вы верно подметили, – согласился Артем. Он наклонился чуть ближе к доктору, но тот вздрогнул, как если бы увидел на кладбище надгробный камень с собственной фамилией.
– Да не бойтесь вы так, – успокоил его адвокат. – Тем более если совесть у вас чистая. Я просто хотел проинформировать вас, что правоохранительными органами возбуждено уголовное дело по факту исчезновения Симонова. Его разыскивают. Дело расследуется по статье «убийство», Борис Георгиевич. Я по доброте душевной хочу вас просто предупредить о том, что после меня вам нанесут визит работники уголовного розыска. Они тоже начнут вам задавать вопросы. Только в более жесткой форме, присущей им. Сотрудники полиции будут проводить обыски – надо же найти карту Симонова. Они станут допрашивать медсестер. Но раз вам нечего скрывать, то и поводов для волнения у вас нет.
– Не надо меня запугивать, – хрипло произнес Осипов, на лбу которого выступили бисеринки пота.
– Упаси боже, – отмахнулся Павлов. – Никогда не делал этого. До свидания, Борис Георгиевич. Я очень надеюсь, что вы все же что-нибудь да вспомните. – Он положил на стол врача свою визитку и покинул кабинет.
«Осипов явно темнит. К гадалке не ходи. – Павлов неторопливо спускался по лестнице, обдумывая ситуацию. – Почему Коробова, с которым все в порядке, усиленно прячут от чужих глаз в какой-то частной клинике? За ним даже машина оттуда приехала. А вот Симонов пропал!»
«Они разные, поэтому так и вышло, – произнес внутренний голос. – Коробов – богатый мажор, а Владимир из простой бедной семьи».
Артему показалось, что он нащупал кончик тоненькой ниточки, который вот-вот может выскользнуть из его пальцев.
«Зачем и кому понадобился Володя?»
После разговора с Осиповым этот вопрос безостановочно сверлил его мозг.
Погрузившись в размышления, Павлов не сразу обратил внимание на то, что в его кармане верещал сотовый телефон. Номер, высветившийся на экране, не был ему знаком.
– Да, я слушаю!
– Артем Андреевич? – послышался женский голос, вроде бы немного знакомый.
– Именно, – ответил адвокат, гадая, кто же это.
– Это Алла, помните? Вы нам очень помогли, когда довезли до больницы.
«Поделись сердцем», – проскользнула у Артема мысль.
Он почему-то был очень рад услышать эту девушку.
– Конечно, помню, – сказал адвокат. – Во всяком случае, ту сцену на проезжей части я вряд ли забуду.
– Артем Андреевич, очень неловко вас просить об этом, но мне нужен совет по вашей юридической части. Я уверена, что для вас это не составит особого труда, готова подъехать туда, куда скажете, и когда вам будет удобно.
Артем озабоченно посмотрел на часы.
– Мы можем пересечься в центре через час, – предложил он. – Заодно пообедаем. Я знаю один уютный итальянский ресторанчик.
– Хорошо, – немедленно согласилась девушка.
Прессинг
Как только за Павловым закрылась дверь, невозмутимое лицо Осипова исказилось, в глазах его заплескалась паника.
В дверь заглянул посетитель, но Борис Георгиевич рявкнул:
– Приема пока нет! Я сам вызову!
Голова пациента испуганно исчезла. Так улитка скрывается в своей раковине.
Врач вылетел из-за стола, чуть не сбил стул и кинулся к двери. Закрыв ее на ключ, он вытащил мобильный телефон и дрожащими пальцами набрал чей-то номер. Ему долго не отвечали. Губы Осипова сжимались все плотнее, напоминая бескровный разрез, а лицо хмурилось, становилось отталкивающим.
Наконец он услышал голос и проговорил:
– Алло, Михаил Викторович?
– Только очень быстро, – лениво процедил его собеседник.
Осипов издал клокочущий звук и заявил:
– Можно и быстро. Все, хватит. Я выхожу из игры.
Несколько секунд его собеседник переваривал сказанное, после чего последовал вкрадчивый вопрос:
– Ты что, Боря, с дуба рухнул?
– Нет. Но дело зашло слишком далеко, – с мукой в голосе выдавил врач.
Михаил Викторович зашелся лающим смехом.
– Настоящие дела только начинаются, Боря, – всласть насмеявшись, проговорил он. – Нервный ты что-то стал в последнее время. Накати сто грамм, с медсестрой расслабься, и все будет хорошо.
– Сегодня тут был адвокат Павлов, – чеканя каждое слово, произнес Борис Георгиевич. – Наверное, не надо его представлять? Он один из лучших юристов в нашей стране.
– Павлов… ну и что? – беспечно откликнулся Михаил Викторович.
– То, что он ищет моего больного. Последнего, того самого, – добавил Осипов совсем тихо, украдкой посмотрев в окно, словно снаружи, на высоте третьего этажа, его кто-то мог подслушивать.
– Опа, – без каких-либо эмоций выдал его собеседник. – Подумаешь, Павлов. Я таких, как он, проглочу и не замечу. В былые времена мы подобных господ в лес вывозили в багажнике. Сам знаешь, какая у них судьба была.
– Вы ничего не понимаете, – устало сказал Осипов, снял очки и начал яростно тереть покрасневшие глаза с набрякшими мешками. – Я хочу, чтобы вы знали. На меня больше можете не…
– Заткнись! – ледяным голосом перебил его Михаил Викторович. – У нас был уговор. Назад пути нет, парень. Не забывай, что тебя привело ко мне в свое время. Я помог тебе.
– Я заплатил вам! – взвизгнул Борис Георгиевич и сам испугался своего надрывного, истеричного голоса. – Я полностью рассчитался с вами!
– Это ты ничего не понимаешь, Боря. Наш договор пожизненный, и расторгнуть его сможет только твоя смерть. Ты сам сжег за собой все мосты.
Осипов собрался что-то возразить, но Михаил Викторович вновь не дал ему договорить:
– Не забывай о своей Леночке. Ей ведь скоро восемнадцать, да?
Осипов сглотнул липкий ком, который мешал ему дышать, и услышал:
– Видишь, я все помню. Ты ведь не забыл про нее, Боренька, да?
– Ты ничего не сделаешь, – с трудом выговорил врач.
– Вряд ли ты захочешь проверить это! Я хочу, чтобы ты не забывал о своей прелестной дочке все двадцать четыре часа в сутки. Понял меня, Боря? У тебя ведь смена послезавтра? Можешь молчать, я и так знаю. У меня график перед глазами, я помню про всех вас, шустриков! Так вот, ожидай свежачок. Оформишь все как положено, слышишь меня? И перестань мне звонить по всяким пустякам. Надо что – пиши в почту.
Борис Георгиевич отключил телефон.
– Настя, – прошептал он, уставившись в окно.
В дверь настойчиво постучали.
– Вы начнете вести прием? – визгливо прокричала какая-то женщина. – Что за безобразие! Мы жалобу напишем!
Осипов вздохнул и побрел к двери. Рабочий день начался.
Тяжелый сон
Этой ночью Антону вновь привиделся кошмар.
Ему снилось, как отец позвал их на озеро. Мать весело шутила, то и дело оборачивалась с переднего сиденья, с улыбкой глядела на него. Отец, невозмутимость и вежливая сдержанность которого порой просто бесила мать, тоже улыбался, при этом не забывая следить за дорогой.